Ретро-Детектив-3. Компиляция. Книги 1-12 (СИ) - Любенко Иван Иванович

– Кто он?

– Поручик 15-го драгунского Переяславского императора Александра III полка – Бронислав Арнольдович Васильчиков. Воевал с японцами. Из-за дуэли был понижен в звании. Замечен в любовной связи с женой покойного. Проверяем алиби. В убийстве пока не сознался, но характеризуется плохо: дебошир, бретер и пьяница. Службой манкирует, – сыпал модными французскими словами старый полициант.

– А какими еще свидетельствами его виновности вы располагаете? – слегка прищурив правый глаз, осведомился Петр Францевич, явно подготавливая собеседнику ловушку.

– Других подтверждений пока не имеем, но в скором времени, я надеюсь, что смогу… – лепетал, втянув голову в плечи, полицейский начальник.

– Послушайте! Вы арестовываете боевого офицера драгунского императорского полка без каких-либо серьезных доказательств. Да как вы смеете так бездарно вести расследование! Я даю вам на окончание всех ваших полицейских штучек десять дней. И если по истечении названного срока преступление не будет раскрыто, сошлю вас исправником в самый глухой уезд. Не извольте сомневаться, любезный Ипполит Константинович, мое слово, сами знаете, что банковский вексель, – сказал, как отрезал, губернатор.

– Разрешите исполнять? – лепетал синий от страха коллежский советник.

– Ступайте. За вас эту работу никто не сделает.

Полицмейстер робко попятился задом и неслышно растворился в дверном проеме.

До самого Полицейского переулка он ступал на ватных ногах, ничего не замечая вокруг. С затуманенным взором вошел в кабинет и тихо сел в любимое, видавшее виды кресло. Рванул шитый золотыми позументами ворот, налил из высокого хрустального графина любимой водицы и залпом выпил два стакана. И только после этого успокоился и приказал вызвать начальника сыскного отдела.

Поляничко не заставил себя долго ждать. Из его доклада следовало, что пока больших прояснений в деле нет.

Начальник полиции выдвинул верхний ящик письменного стола и достал переданный ему присяжным поверенным конверт:

– Соблаговолите принять, глубокоуважаемый начальник сыскного отделения, – с заметной долей ехидства выговорил полицмейстер. – Мне струну эту адвокат Ардашев подарил. Он один нашел, а весь сыскной отдел – нет. Умеете работать! Молодцы! – И, тяжело вздохнув, махнул рукой. – Да ладно, чего уж там! Был у губернатора. Вы, я и Каширин включены в состав комиссии по расследованию нападений на почтовые экипажи и поезд. Дело об убийстве двух иностранцев находится под личным контролем Петра Аркадьевича Столыпина. Губернатор обязал докладывать каждую неделю. Но это еще не все: его превосходительство дал десять суток на поимку преступника, убившего Жиха. Не уложимся – каюк.

Ипполит Константинович устало поднялся из-за стола, подошел к шкафу, открыл крохотным ключиком деревянную дверцу, достал бутылку хорошего греческого коньяку, наполнил две небольшие рюмки и, глядя в окно, проронил:

– Выпьем за упокой души раба божьего, Соломона Моисеевича. Да поможет нам господь найти убийц его. – И маленькими глотками с удовольствием выпил терпкий напиток.

– Земля ему пухом, – почти прошептал Поляничко и разом опрокинул содержимое.

– Эх, Ефим Андреевич, разве ж так пьют коньяк. Сколько ни учу вас, а вы все по старому, по-купечески… Ну да ладно, как нравится, так и пейте… Я вот что думаю: на всякий случай надо проверить вероятность того, что душегубство это сделано в интересах кого-то другого и, понятное дело, за деньги, – засунув руки в карманы и качнувшись с носков на пятки, глядя в полукруглое окно, задумчиво проговорил начальник. – Помните дело Марии Фоминой? По судебному разбирательству она проходила со своим любовником и в минувшем году получила семь лет каторжных работ. Вот этот тайный ее сожитель и уговорил пришлого батрака зарезать «ейного» законного мужа за пять червонцев.

– Там-то понятно, баба была замешана. Сама убить не смогла, вот и попросила. А здесь, если только мы не говорим о молодой жене покойного, а подозреваем еще чей-то интерес, зачем же постороннего человека в такие темные дела вмешивать? – недоумевал Ефим Андреевич.

– А затем, чтобы алиби у вас было. Вот представьте, третьего дня вы с молочником на рынке повздорили, а сегодня вам пулю в затылок всадили. Причем заметьте, стрелял не молочник, он как раз в это время на базаре торговал. У него алиби железное. А убийца ваш, прости меня господи, лишь исполнитель чужой воли. А смерть вашу, как вальдшнепов в красном вине, заказали. Что? Страшно? – хлопнув подчиненного по плечу, грустно улыбнулся Фен-Раевский.

– До чего же люди дойдут, если они смерть, как ужин в ресторациях, заказывать будут? И деньги за это получать? Как же потом к Господу обращаться? Ведь он отвергнет, и тогда проклятье перейдет на детей и внуков твоих. Грех этот не смываемый, – как истинный православный, возмущался Поляничко.

– Дай-то бог, мы с вами до того времени не доживем, когда русский русского убивать будет. Да и не может такое время никогда наступить! Слава богу, мы не дикие североамериканские переселенцы. Государству нашему Российскому, почитай, уже тысяча лет! Да и царь-батюшка поставил нас с вами здесь для того, чтобы выродки всякие нашим горожанам жизнь не портили. А если говорить по делу, то надо бы проверить должников и кредиторов покойного коммерсанта. В этом деле мотив важен. Узнайте, кому он дорогу перешел. Глядишь, ниточка и потянется. Да и о поручике забывать не следует. Настойчиво попрошу вас, Ефим Андреевич, докладывайте, пожалуйста, мне каждый день, не стесняйтесь, – деловито закончил беседу начальник.

– Не сомневайтесь, извещать буду ежедневно! Разрешите идти?

Получив согласие, безгранично преданный Поляничко тихо и аккуратно, как бы извиняясь за неприятности, упавшие на голову его начальника, закрыл обе двери.

С недавнего времени после такого рода философских рассуждений о будущем великой и уже неизлечимо больной империи делалось грустно. К старости, а шел ему уже пятьдесят восьмой год, Ипполит Константинович становился все более сентиментален. Он как никто другой знал истинное положение дел на южной окраине империи. Ему, как консерватору, воспитанному в старых православных традициях, претили многие модные новшества, а особенно изобретение братьев Люмьер.

Огромные афиши сообщали ошарашенным обывателям об остросюжетных фильмах: «Путешествие на Луну», «В дебрях Южной Америки», «Убийство герцога Ризе», «Ночь возмездия», «Запоздалая смерть».

Смиренный и богобоязненный крестьянин, распродав товар на городском рынке, покупал билет на фильму и целый час спокойно наблюдал, как на экране происходили коварные злодеяния, предательские измены и жестокие убийства. С помощью кино самый страшный человеческий грех казался чем-то обыденным и в некоторых случаях мог быть даже оправдан. Так постепенно рушилась воспитанная веками русская православная мораль.

«Картины демонстрируются под аккомпанемент пианино, – сообщалось в афишных рекламах. – Ложа – 3 руб., бельэтаж – 75 коп., стулья – 10 коп.» Местный синематограф «Биоскопъ» подсчитывал сумасшедшую по тем временам выручку.

10

На нарах

Старший следователь Глеб Парамонович Кошкидько готовился к допросу поручика Васильчикова. Перво-наперво надо было вызвать «капарника». Так на языке арестантов звался тот, кто «капает» властям об остальных сидельцах. В шестнадцатой камере таковым был недавно задержанный за кражу выручки из кассы заезжего московского антрепренера театральный парикмахер Задрыгин.

Оказавшись среди разного людского сброда, Тарас Авдотьевич быстро уразумел, что в арестантском мире, где человек человеку волк, где веры никому нет, он сможет выжить только в одном случае – если станет доносчиком и автоматически попадет под защиту тюремного начальства. Конечно же, он понимал, что рано или поздно о нем могут узнать, и тогда… накинутый на голову тюремный халат, бесконечное количество ударов от сокамерников, отбитые почки, поломанные ребра, кровь ртом, несколько дней в тюремном лазарете и безымянная могила, на которую, по обычаю, плюнет каждый из копавших ее острожников.