Юрий Бойко - Второе дыхание
В машинное отделение проверяющие спустились тоже в сопровождении боцмана. Ни на шаг не отходя от пограничников, он объяснял назначение и устройство механизмов и приборов.
– Владимир Осипович, наверное, замучил вас своими морскими и не только рассказами, – перебил боцмана капитан, спустившийся вместе с Кравчуком в машинное отделение и, уже обращаясь к проверяющим, поинтересовался: есть ли замечания?
По количеству выловленной рыбы претензий не было. Ее в трюмах оказалось даже меньше, чем полагалось. Документы – тоже в ажуре. Не было ясности только в одном – причастно судно к контрабандной деятельности или нет.
– Замечаний нет, – улыбнулся капитану мичман Кравчук. – Но есть еще один вопрос, который хотелось бы вам задать.
Они поднялись на палубу.
– Недавно вас оштрафовали за загрязнение окружающей среды – сказал мичман, когда они с капитаном зашли в его каюту. – Что вы предприняли, чтобы исключить подобные недоразумения?
– Было дело, – после недолгой паузы вздохнул капитан. – Боцман недоглядел, и салажата при заходе в бухту вывалили за борт мусор. Виновных я наказал рублем. Очень эффективное средство.
Они еще некоторое время провели в капитанской каюте. Затем подошел старший инспектор и доложил о завершении осмотра трюмов и машинного отделения. По его глазам мичман прочитал – пусто. Пограничникам ничего не оставалось, кроме как пожелать рыбакам успешного лова и покинуть траулер.
30
Капитан Антонов возвращался из госпиталя на заставу. Он не стал никого обременять заботами, связанными с его прибытием, и попросил Зотова прислать машину без встречающих. Время было позднее. Шел сильный дождь, и «дворники» УАЗика едва успевали смахивать со стекол ручейки. Хотя эскулапы сделали все возможное для возвращения офицера в строй, боль в ноге еще напоминала о том, что из нее извлекалась пуля. Водитель объезжал ухабы, притормаживал перед каждой колдобиной, стараясь обезопасить машину от тряски и тем самым обеспечить начальнику заставы, сидящему рядом, относительный комфорт. Антонов молча всматривался в ползущее под колеса полотно лесной дороги и уже в сотый раз анализировал произошедшие на участке заставы события.
Не давали покоя тревожные мысли. Что делал на острове вооруженный человек? Где он взял наркотики? Куда делось содержимое его рюкзака? Ведь убегал он от тревожной группы с тяжелой поклажей за спиной – это Антонов наблюдал собственными глазами. «Допустим, – рассуждал Антонов, – на шоссе, в условленном месте, его ждали на машине, и он успел передать подельникам пакет с наркотиками. Но почему не воспользовался возможностью уехать вместе с ними? Был уверен, что оторвется от погони? Скорее испугался, что не удастся проскочить через кордоны. На постах ДПС он и впрямь мог быть опознанным, приметы-то передали оперативно. А может, все было иначе – он оставил пакет в условном месте, а подельники подобрали его, проезжая мимо на машине… Прижать бы как следует, этого Голева, вмиг бы раскололся».
Неожиданно из темноты вынырнула фигура в плаще. Водитель успел вовремя затормозить, и машина, скользнув шинами по раскисшей от дождя колее, остановилась рядом со стоявшим на обочине лесной дороги пограничником.
Пока он докладывал Антонову об обстановке, из зарослей вышел еще один солдат – наряд «часовой границы» предстал перед начальником в полном составе.
– Что нового на заставе? – поинтересовался капитан, выслушав доклад старшего наряда.
– Кочетову собаку дали. Багира – серьезная овчарка. Проверяющие из отряда приезжали – как проходит месячник по инженерно-техническому оборудованию границы интересовались.
– И как он проходит?
– Порекомендовали КСП привести в порядок, убрать с нее сорняки. Сейчас этим в основном и занимаемся.
Подумав, старший наряда спросил:
– Разрешите неслужебный вопрос, товарищ капитан?
– Разрешаю.
– Как ваше самочувствие?
– Вроде оклемался маленько. Но до полного выздоровления еще далеко. Ладно, продолжайте нести службу.
Как только УАЗ скрылся за поворотом, старший наряда позвонил на заставу:
– Встречайте начальника заставы.
– Есть встречать! – раздался радостный голос дежурного.
Новость тут же облетела весь городок. Зотов позвонил жене Антонова Елене Андреевне и, выслушав упрек за то, что не предупредили раньше, отдал распоряжения насчет ужина.
А через полчаса машина с Антоновым въехала во двор заставы и остановилась у офицерского дома. Выбежавшая навстречу капитану супруга крепко его обняла, на глаза ее навернулись слезы.
– Да ладно тебе, – успокаивал ее Антонов.
Но слезы текли по ее щекам, и она, то ли не желая, чтобы муж видел эту ее слабость, то ли по другой причине, продолжала держать его в своих объятиях.
– Дай же мне насмотреться на тебя, – сказал Антонов.
Жена наконец сдалась, отпустила его, провела ладонью по глазам и улыбнулась.
– С возвращением, Валера.
Антонов окинул взглядом супругу. Голубое в белый горошек платье плотно облегало ее стройную фигуру. Густые каштановые волосы водопадом ниспадали на покатые плечи. Зеленые глаза, бывшие несколько секунд назад в слезах, искрились искренней радостью.
– Здравствуй, Лена, – еще раз обнял он жену.
Настала очередь Зотова. Он подошел к начальнику строевым шагом и доложил:
– Товарищ капитан, за время вашего отсутствия на заставе происшествий не случилось.
Офицеры обнялись. Подбежал старшина. Поприветствовал командира тоже по-уставному, приложив руку к головному убору. Антонов обнял и его. Супруга Чернова – Тамара Ивановна, полная, невысокого роста, с тронутым морщинками лицом, прослезилась. Как и все до нее, обняла Антонова.
– Занесу сейчас домой вещи и приду на заставу, – сказал Антонов Зотову.
– Может, поужинаешь сначала, – возразила Елена Андреевна.
– Елена Андреевна, приглашаем отужинать на заставу. У нас уже стол накрывается, – вмешался в разговор Чернов.
– Ладно, придем.
31
Елена Андреевна познакомилась с Антоновым, будучи студенткой выпускного курса педагогического института. Валерий Петрович в этот момент заканчивал Московское пограничное училище и был без пяти минут лейтенантом. Судьба свела их на училищном вечере отдыха, куда Лена пришла с подругой, приглашенной другом-курсантом.
В институте у Лены отбоя не было от поклонников – стройная, высокая, с длинными каштановыми волосами – она привлекала внимание не только однокурсников, но и преподавателей. А изумрудные ее глаза, как два водоворота, затягивали в свои воронки любого, кто хоть однажды в них заглянул.
Не миновала эта участь и Валерку Антонова. Он влюбился в Лену с первого взгляда. Красота незнакомки его пленила. Пригласив ее на медленный танец, он не отходил от нее до его окончания вечера отдыха. А затем вызвался проводить.
Пока шли по купающемуся в разноцветных огнях неоновых ламп проспекту, рассказали друг другу о себе.
Лена готовилась стать преподавателем русского языка и литературы. Уже состоялось распределение – и она знала, что останется в Москве. Коренная москвичка, она была обеспечена столичным жильем, проживала с отцом и матерью в трехкомнатной квартире рядом с Белорусским вокзалом. Отец ее – когда-то офицер – отслужив в армии свыше тридцати лет, в звании полковника уволился в запас. Мама – учительница начальных классов средней школы. Той самой, которую закончила Лена.
Антонов был родом из Белоруссии. После окончания восьмого класса сельской школы, поступил в Минское суворовское училище. А закончив его, решил стать пограничником. Село, где он родился и вырос, стояло у самой границы, поэтому, как и многие его друзья, он уже в детстве знал, чему посвятит свою жизнь. Родители его были колхозниками. Выйдя на пенсию, продолжали трудиться не покладая рук в поле. Да и на приусадебном участке находили себе работу. Часто баловали сына различными домашними заготовками. И когда в суворовском учился, и когда в Москву переехал.
Так в рассказах о себе Антонов и Лена не заметили, как подошли к дому на Брестской. Настала пора прощаться, а так не хотелось Валерке уходить. Но Лена взяла инициативу в свои руки и сказала:
– Уже поздно, родители, наверное, волнуются. Запиши номер моего телефона, как будешь свободен, позвони, встретимся еще.
Антонов позвонил на следующий день. Они сходили в кино. Затем были походы в Большой театр, картинную галерею, автобусная экскурсия по «золотому кольцу»… И наконец, они поняли, что жить друг без друга больше не могут.
Антонов получил назначение на северо-западную границу, нужно было решать, как быть?
– Я поеду с тобой, – не задумываясь, сказала Лена. – Договорюсь в институте, пусть меня направят в тот населенный пункт, где расположена твоя застава.
Родители встретили решение дочери без особого восторга. В институте вообще были в шоке – отказаться от Москвы ради захолустья. Но Лена стояла на своем и добилась, чего хотела.
