Борис Рябинин - «Шерхан» ложится на дно
– Желаю и вам здравия. Только простите великодушно, напомните ради бога, с кем имею честь и удовольствие столь приятно беседовать?
Леонид Демьянович был совсем еще не стар, ему было не более пятидесяти пяти лет, но выражался он довольно архаично. Таков был его стиль. Кумиром Смолянского был адвокат Плевако. Видимо, у Леонида Демьяновича имелись основания считать, что Плевако изъяснялся подобным же образом.
– Крылов вас беспокоит, Леонид Демьянович, сотрудник Житкова…
– Приветствую вас, Сергей! И как же я вас сразу не узнал! Но ничего, богатым будете.
– Скорее бы уж. А то годы летят.
– Как поживает ваш глубокоуважаемый шеф, Павел Иванович?
– В общем неплохо, но в данный момент он в отъезде.
– Именно этому обстоятельству и обязан я, насколько это доступно моему пониманию, счастию слышать ваш приятный голос?
– Именно так, Леонид Демьянович.
– Так я и знал, – с мягким упреком в голосе произнес адвокат. – Нет чтобы позвонить старику просто так. Или, еще лучше, посетить его одинокую келью, дабы посидеть за рюмочкой чего-нибудь умеренно спиртного. Так нет, только какое-нибудь кляузное дело может заставить вас вспомнить о всеми забытом ветеране судебных баталий.
Формально ветеран судебных баталий действительно жил один. Однако его одинокая келья представляла собой просторную пятикомнатную квартиру сталинской постройки, роскошно обставленную почти антикварной мебелью.
Справедливости ради следует отметить, что своих клиентов он принимал там же, что и давало ему основания рекомендовать квартиру как адвокатскую контору.
Его одиночество также было довольно условно. Несмотря на возраст, Леонид Демьянович оставался любимцем и любителем женщин. И его одинокую келью достаточно часто посещали многочисленные дамы, каждая из которых могла дать сто очков вперед любой из пока безуспешно протежируемых им, Крыловым, претенденток на должность секретарши «Шерхана».
– Вы правы, – решил не спорить с адвокатом Крылов, – мне стало стыдно…
– Я вас не упрекаю, Сергей! Боже упаси! Таков, увы, наш прагматичный и меркантильный век. Мы оба жертвы его деструктивного рационализма…
– Так, может быть, я к вам все-таки заеду? – неуверенно вставил Крылов.
– Конечно, Сергей! Когда прикажете ждать вас?
– Через полчасика могу быть…
– Через полчасика… – задумчиво повторил Леонид Демьянович, – давайте лучше договоримся так: приходите через полтора часа. А то тут у меня один клиент… Словом, мне бы не хотелось комкать мероприятия. Как говорится в Священном писании, необходимо отделить овнов от козлищ. Договорились?
– Конечно, Леонид Демьянович. Через полтора часа я у вас.
– Жду этого с нетерпением, мой юный друг, и не прощаюсь.
Крылов знал, что при всей своей порой преувеличенной любезности Смолянский был жестким и расчетливым в делах человеком. Иначе Сергей к нему просто не обратился бы.
Решив, что телефон адвоката ему теперь лучше иметь при себе, он оторвал от слишком большого листа узкую полоску с номером и сунул ее в свою записную книжку. Переписывать номер ему было лень.
Следующие минут десять Крылов безрезультатно ломал голову над вопросом, а к какой, собственно, категории отнес адвокат его самого: овнов или козлищ?
Глава 13
К дому адвоката Крылов, помятуя об обещанной рюмочке чего-нибудь умеренно спиртного, приехал на троллейбусе.
Хозяин встретил его в просторной, ярко освещенной прихожей:
– Наконец-то, мой юный друг! Наконец я вас вижу воочию.
– И каковы ваши впечатления?
– Вид у вас прекрасный, хотя, если приглядеться, несколько уставший. Какое-нибудь кляузное дело? Я прав?
– Абсолютно правы, Леонид Демьянович.
Пришел к вам за советом и поддержкой.
– Что же мы стоим? Проходите, милости прошу.
Сам хозяин выглядел просто великолепно: под шелковым темно-вишневым шлафроком сияла безупречной белизной батистовая сорочка, украшенная темно-вишневой же бабочкой.
Идеальный пробор разделял на две несимметричные части его все еще густую, слегка вьющуюся, темно-русую, тронутую сединой шевелюру.
Проводив Крылова в гостиную, хозяин спросил, показав рукой на маленький столик рядом с кожаным диваном:
– Я надеюсь, вы сегодня не за рулем?
На столике помимо легких закусок красовалась бутылка французского коньяка «Реми Мартен».
– Нет, Леонид Демьянович, я знал, к кому иду.
– Вот и прекрасно. В этом проявляется универсальный закон бытия, который я пропагандирую всю свою жизнь: сначала ты работаешь на свою репутацию, а потом репутация работает на тебя.
Хозяин щедро разлил коньяк в специальные бокалы. Отпив и посмаковав глоток, он спросил гостя, последовавшего его примеру:
– Какие же трудности возникли у славной фирмы «Шерхан»?
– Дело, как вы правильно выразились, действительно кляузное. Осложняется оно отсутствием Павла Ивановича…
– Мне кажется, Сергей, – мягко прервал адвокат собеседника, – что я смогу лучше оценить точность ваших впечатлений, если вы изложите суть этого казуса.
– Да. Вы правы, – согласился Крылов и начал свой рассказ.
Обращаясь к Смолянскому, он далеко не был уверен в том, что тот согласится взяться за это дело. В таком случае он рассчитывал, по крайней мере, получить у него хотя бы совет, а возможно, и рекомендацию для обращения к кому-либо из его коллег. В том, что без адвоката в этом деле не обойтись, он был абсолютно уверен.
Однако по ходу изложения сути дела Крылов с радостью обнаружил, что его слушатель проявляет к рассказу огромный интерес и даже постепенно приходит в некоторое радостное возбуждение. Что не мешало ему тем не менее вовремя наполнять быстро пустеющие бокалы.
Еще больший интерес проявил Смолянский, когда Крылов приступил к изложению того, что он сам успел сделать к этому времени.
– Скажите, Сергей, – задал он первый вопрос, когда Крылов закончил свой отчет, – а с самим Валентином вы не согласовывали возможность привлечения меня вами в качестве его адвоката?
– Нет, только с его отцом. Я думал, этого будет достаточно.
– Может быть, и так, но хотелось бы переговорить и с Валентином.
– Это можно устроить хоть сейчас.
– Чуть позже.
– Насколько я вас понял, вы согласны взяться за это дело?
– Не то слово, Сергей. Я не просто согласен.
Я последнее время просто мечтал о подобном деле.
– Почему?
– Сейчас объясню. Ничего не хочу от вас скрывать. Только давайте сначала выпьем за мое удачное подключение к этому делу, – с этими словами адвокат налил в бокалы изрядную порцию коньяка.
Осуществив задуманное, он продолжил:
– Сразу хочу предупредить – от гонорара за это дело я отказываюсь. Насколько я понимаю, родители Валентина люди не очень богатые?
– Да, но кое-какие сбережения у них есть, и они готовы…
– Не может быть и речи! – решительно отрезал адвокат.
– Но почему?
– Более того, я сам готов в разумных пределах финансировать те расходы, которые, возможно, потребуется сделать в ходе вашего расследования.
– Честно говоря, я рад, что вы так горячо приняли к сердцу это дело, но, признаться, не совсем понимаю причин вашего энтузиазма.
– Сейчас поймете, будьте уверены.
– Вы меня просто заинтриговали.
– Я думаю.., нет, я просто уверен, что это дело станет для меня как для адвоката настоящим звездным часом.
– Каким же это образом?
– Сначала вы ответьте мне. Какова, по-вашему, была роль адвоката в советской системе судопроизводства?
Крылов пожал плечами:
– Откуда я знаю? Обыкновенная роль…
– Жалкая! – убежденно воскликнул Смолянский.
Он вскочил с дивана и возбужденно стал расхаживать по ковру, покрывавшему пол гостиной, энергично жестикулируя пустым бокалом.
– Жалкая и ничтожная, – убежденно повторил он. – Его влияние на выносимый судом приговор было не то что незначительно – в каком-то смысле его не было вовсе.
– Так уж и не было? – засомневался Крылов.
– Поверьте, я знаю, что говорю.
– Конечно, если какой-нибудь секретарь райкома мог позвонить судье…
– Про это я уже молчу. Действительно, если местные власти были заинтересованы в каком-либо судебном решении, то ни адвокат, ни прокурор, ни даже судья ничего изменить не могли.
Однако такое случалось не часто. И я даже не это имею в виду.
– Тогда что же?
– А то, что роль адвоката, в сущности, сводилась к тому, чтобы правильно оформить бумаги, выдержать сроки обжалований и тому подобное.
Короче говоря, максимум, что он мог сделать, это не напортить клиенту неверным выполнением правил судебного делопроизводства.
– А что еще от адвоката требуется?
– Да поймите вы, голубчик! Сводить к этому роль адвоката – это все равно что от оперного певца требовать только умения правильно воспроизводить на сцене тексты арий.
