Андрей Троицкий - Лобовое столкновение
Но вся фишка вовсе не в том опере, отбросившем копыта посередине какой-то паршивой забегаловки. И это дело наверняка бы на тормозах спустили. Мало ли оперов в Москве пришивают. Работа у них такая, лезть под чужие пули.
Но история имела свое продолжение.
И никто бы не связал этого Кота с угнанным бумером. Убийство мента — другое дело, тут он заляпан. Но возле Киевского вокзала засветился один кент, без роду и племени, какой-то работяга с Украины. Менты натурально сунули нос в его сумку, ну, как при обычной проверке. А там денег тысяч девяносто баксов. Если Лага сказал: девяносто тысяч, дели на два, а то и на три, не ошибешься. Привычка умножать про себя крупные суммы — это у него еще с краснодарских времен, и ту привычку не вытравишь ни московским лоском, ни образом честного прикинутого фраерка, каким он очень хочет казаться.
Так понимай, что у того долбаного маляра на кармане от силы оставалось штук тридцать или около того. Короче, менты при досмотре, увидав эту картину, натурально припухли. И отправили этого придурка в ОВБ.
— Большая удача, что у местной ментуры бабки не прижились, — смеялся Лага. — Ну, в кармане какого-нибудь следака не осели. И завертелась цепочка. Откуда? Что? Зачем? Маляр промочил штаны и натурально показал, что он вместе с родной теткой делал ремонт у какого-то большого бандита. В их понимании чуть ли не все москвичи — крутые бандиты.
Тайник оказался так себе, слеплен на скорую руку. Видно, не ждали, что в новую ванную комнату сунутся маляры, станут там промазывать какие-то швы. На квартире этого Кота произвели обыск, выемку оружия, гранат, номерных знаков, набойных инструментов. Нашли аппарат холодной резки по металлу, пневматические ножницы и прочую хренотень. Один из этих номеров принадлежал бумеру Ольшанского. Вот она история. И цена ей три копейки в базарный день. Просто игра случая. На вокзале с тем же успехом могли тормознуть любого лоха, но остановили именно этого маляра. Так потянулся след к бумеру.
Итак, личность Кота и его бригады выяснили. Этих парней сейчас ищут по милицейским каналам и, надо думать, обязательно найдут. Но, конечно, не факт, что вместе с ними отыщется и бумер Ольшанского. За это время тачка могла уйти в третьи руки, ее попросту могли сопроводить новыми документами, перебросить в другой регион или, на худой конец, разобрать на запчасти, а кузов порезать автогеном в лапшу.
— Вот на такие штучки, не больше, — Елагин покрутил у носа собеседника подставку из-под пива. — А то и меньше. Короче, ищи ветра в поле.
— Не знаю, почему, но я убежден, что эти скоты найдутся вместе с моим бумером. Иначе и быть не может.
Лага засмеялся смехом идиота, которому показали палец. Ольшанский под столом сжал левый кулак, правой рукой, расстегнув пуговицу пиджака, потянулся под ремень, из-под которого торчала рукоятка «Люгера». Если бы на месте Леонида Борисовича Елагина оказался другой человек, его жизнь не стоила бы недопитой кружки пива. Ольшанский, не сомневаясь ни секунды, разрядил бы обойму ему в харю. Но понимая, с кем имеет дело, Толмач сдержал порыв неожиданной ярости.
— И что дальше? — спросил он спокойно. — Ну, какие виднеются варианты?
— Ну, ясно, что этот Костян со своей братвой в Москве отсиживаться не станет, — ответил Лага. — Иначе окажется вон в том углу в разобранном виде. Его ищут по всем возможным лежбищам. Но я тут навел справки, разумеется, не по милицейским каналам. Короче, когда этот Кот последний раз отдыхал на зоне, у него там были два кента. Оба не из Москвы.
— Но что это меняет?
— Меняет, — Елагин пригубил пиво. — Многое. Слушай сюда…
После путаного рассказа Лаги, многочисленных вопросов «откуда», «куда» и «зачем» в голове Ольшанского сложилась относительно ясная картина событий. Постоянной кадры с жилплощадью у Кота нет, во всяком случае, найти такую не удалось. Есть одна девчонка, типа переводчицы. Но она вообще не по теме. Все время в разъездах, какие-то свои дела, семинары, речи, встречи. Короче, во время разгрома «Карамболя» этой лярвы то ли вообще в Москве не было, то ли она прохлаждалась в очередной командировке. Она в его делах не рубит.
Если конкретно, в Москве Коту и его парням просто деваться некуда, их обложили со всех сторон, разве что ленивый их не ищет. Итак, их цель — некто Евдоким Вяткин по кличке Вятка, зону с Котом топтал за крупное мошенничество, известный в узких кругах мошенник и кидала. Но, видно, денег так и не нажил своими делишками, даже на приличного адвоката не хватило, иначе бы получил условный срок, а не строгую зону.
Евдоким Вяткин, еще будучи на зоне, развелся с женой, отписал ей приличную квартиру в Смоленске, а сам довольствовался халабудой, сколоченной из старых ящиков. Это в ближайшем городском пригороде, садоводческое товарищество «Сосны». Где именно эти чертовы «Сосны» произрастают — выяснить не проблема, пять минут. Смоленск не Москва, там все как на ладони.
Второй кентарь Сергей Букин, он же Бука, сидел за разбой при отягчающих. С этими корефанами Кот на зоне последнюю крошку хлеба делил. Старые кенты, водкой не разольешь. Рубль за сто, Кот подастся именно к этим парням по простой причине — больше ему деваться некуда. Только к кому из них? Вот он вопрос на засыпку.
— Я бы поставил на Буку, — сказал Лага. — Как-никак у него своя квартира. Ну, разумеется, клоповник по нашим прикидам. Но все-таки. Тишина и все такое.
— Сегодня ставки не принимаются, — улыбнулся Ольшанский. — Бука… Ну и кликуху человеку прилепили. Бука…
— А чего? Нормально, — неожиданно заступился Елагин. — Я встречал в сто раз хуже. Жопа, не хочешь? Или Цветной? Это не ругательство. Это имя. С ним человек годами жил. И до сих пор пыхтит.
— Да я не против, — взял задний ход Ольшанский. — Нехай себе.
Живет Бука в Костроме, занимает однокомнатную берлогу в старом шлакоблочном доме в двух шагах от центра города. Букина хорошо знают, в местных криминальных кругах он фигура заметная, без пяти минут авторитет. Воровской карьере мешают мокрые дела, которые, по слухам, за ним водились или водятся до сих пор. Короче, Ольшанскому предстоит принять решение: двинуть в Смоленск, в садоводческое товарищество «Сосны» к Евдокиму Вяткину, или направиться к этому Буке в Кострому. Ставить на красное или на черное — вот он вопрос, достойный Гамлета. Вяткин или Бука?
Конечно, можно разделиться на две группы, отправить своих парней по одному адресу, а самому двинуть по другому. Но руки чешутся поучаствовать в деле, а не доверяться своим быкам в очередной раз. Ладно, так можно рассуждать до бесконечности, голову сломать на ровном месте. Если бы Ольшанскому суждено было прятаться, он бы без колебаний выбрал эту безымянную дачу. Тихое лежбище, где тебя годами не найдут, никто носа не сунет. Как ее там? «Сосны». Пусть так и будет. А в Кострому можно позже заглянуть, и этому Буке голову отвинтить, так, заодно уж. Для профилактики. Может, без дурной башки умнее станет.
Решено: он со своей братвой отправляется в эти «Сосны», а там на месте картина прояснится.
Ольшанский ради приличия еще полчаса потрепался на общие темы и вежливо закруглил разговор. Лага должен понимать: сейчас ему не до светских бесед, ждут конкретные дела.
Собачиха не пустила парней в горницу, поэтому стол пришлось устроить тут же, в сенях, из старых ящиков, накрытых куском брезента. За обедом, состоявшим из вареной картошки, квашеной капусты и соленых огурцов, никто не проронил ни слова, пока не унялся первый голод. Кот заговорил первым:
— Надо линять отсюда, пока нас не прихватили, — сказал он. — Переждем в другом месте, позже вернемся за Ошпаренным. Все равно Димону от нас толку, как от козла молока.
— Ну как это, Кот? — спросил Рама. — Как мы тут одного Димона оставим?
— Ну, давай тут бандой роиться, — ответил Костян. — Пока нас не возьмут. Ты посмотри на деревенских. Они сроду такую машину не видали. Уже наверняка по деревне слух пошел. И еще не известно, как там дальнобойщики.
Все замолчали.
— Да чего я, бросить его хочу? — усмехнулся Костян. — Может, предложения какие есть? Я как все.
— Нет предложений. Только одна проблемка, — усмехнулся Рама. — Мелкий вопрос. Как далеко мы уедем на трех колесах? Кто-нибудь об этом подумал?
Рама кое-как заправил поповскую рубаху в штаны, натянул просохшие у печки ботинки, сунул в карман кусок хлеба.
— Ты куда это собрался? — спросил Кот.
— Пойду по деревне пройдусь. Колесо для бумера посмотрю. Знал бы, еще одну запаску взял.
— Посмотри, — кивнул Килла. — Тебя тут ждали, как родного, и в каждом дворе по колесу бросили.
Рама вышел на порог, постоял, соображая, куда направить стопы. Видно, деревня не маленькая, сотни полторы дворов, а то и больше. Даже церковь стоит на возвышенности. Через калитку вышел на улицу, свернул в проулок. Заметенные снегом дворы, избушки, вросшие в землю, в центре села дома побогаче, попадаются кирпичные, прочно стоят избы из круглого леса, крытые оцинкованным железом. Но людей немного. В одном дворе мужик тюкает топором по колоде, колет дрова, в соседнем дворе баба развешивает на веревке стираное белье. Главное, машин ни на дороге, ни во дворах почти не попадается.
