Михаил Черненок - Роковое место
– И понеслась душа в рай? – вставил Голубев.
– А ноги – на кладбище… – Зверков, затягиваясь папиросой, усмехнулся. – Первый тост подняли за знакомство, второй – за удачный рейс. К красивым бабам я всегда относился настороженно. Стеснялся позора, если откажут. В этот раз тоже притих, чтобы на отказ не нарваться. Заметив мою скованность, Настя включила видак с крутой порнухой. Отвернулся, будто такие забавы меня не интересуют. Уставился в сервант с хрусталем, а там между стеклами – фотография обнаженной Насти в позе рембрантовской Данаи. Только евнуха, выглядывающего из-за занавески, нет. Перед застольем этой фотокарточки не было. Когда Фишкина подсунула ее в сервант, не заметил. В захмелевшую башку сразу стукнуло: «Если красавица рекламирует свое тело, отказа не будет». Так оно и вышло. Всю ночь мы с Настей не сомкнули глаз. Выложился я основательно. Весь запас силы, накопленный за годы отсидки, потратил. На заре стал собираться на новосибирскую электричку, чтобы не опоздать к началу рабочего дня. А Настя в чем мама родила, раскинув руки, загородила дверь: «Гриша, ты мне сегодня так много дал! Оставайся у меня навсегда!» Мне бы надо было помахать любвеобильной красавице ручкой, а я, расслабившийся дурак, сел не в свои сани.
– Почему не в «свои»? – спросил Слава.
– Да потому, что секс-гиганта из меня не вышло. Буквально в месяц задыхающаяся от любовной страсти Фишкина умотала до основания. Недостающую потребность Настя стала восполнять на стороне. То у «подруги» заночует, то по «коммерческим делам» на сутки исчезнет. С досады стал прикладываться к бутылке. А когда выпью, дураком становлюсь. От ревности кулаки в ход пускаю. Могу и подручные средства применить в виде подвернувшейся палки или оторванной от забора штакетины. После таких всплесков несколько раз порывался уехать в Новосибирск. Фишкина на коленях просила прощения, умоляла остаться. Проходило немного времени, и старое повторялось сызнова.
– Неужели ей нравилась такая жизнь?
– Рабочая сила Насте была нужна. Ишачил я, как вол. Приходилось по два-три раза в неделю ездить на оптовую базу, тоннами грузить да разгружать коробки с бытовыми товарами.
– С криминальной братвой Фишкина никаких дел не имела? – поинтересовался Голубев.
– Свой бизнес Настя вела честно. «Крышу» из братков не нанимала. Отчисляла лишь какой-то процент с прибыли в национальный Фонд спорта.
– И крутых «наездов» на нее не было?
– Как сказать… – Зверков помолчал. – С месяц назад заявлялись в магазин два парня, одетых в спецназовскую форму. Потребовали, чтобы Фишкина платила пять процентов на содержание какого-то благотворительного Фонда. Настя показала им документы, отражающие поборы в спортивный Фонд, и посоветовала: «Ребята, разберитесь между собой. Если спортсмены откажутся от денег, буду платить вам». Один из парней ответил: «Нет проблем, базара ноль». Больше «благотворители» не приезжали.
– Не те это были парни, которые купили «Москвича»?
– Совсем другие, менее развязные.
– Настины любовники между собой не конфликтовали?
– Эта тема для меня была покрыта мраком. Слежек за Настей я не устраивал. Если бы мы жили в законном браке, мог бы предъявить супружнице вескую претензию. А с сожительницы какой спрос… Не нравится быть рогоносцем – улепетывай ко всем чертям. – Зверков кивнул в сторону особняка. – На этот сарай я не имею ни малейшего права. Магазин «Бытовые товары» тоже не мой. Теперь все нажитое Настей богатство достанется ее внебрачной дочери и мамаше-пенсионерке, живущим в Новосибирске. Мне же ничего не светит, да и не надо, чтобы не поминать лихом гулящую подругу. Похороню завтра Анастасию Романовну, пусть ей земля будет пухом, и умотаю отсюда куда глаза глядят…
Слушая Зверкова, Голубев исподволь присматривался к собеседнику. В конце разговора Слава невольно подумал, что на душе у сожителя внезапно погибшей Фишкиной темно, тоскливо и тяжело, как будто жить ему стало не интересно.
Глава X
Ранним утром Голубев отправился в Новосибирск. В целях экономии времени поехал в своем «Запорожце», повидавшем лиха на ухабистых российских дорогах, называемых остряками «направлениями движения». В седьмом часу Слава уже припарковался напротив суматошного вещевого рынка у старой пятиэтажки на улице Волочаевской, где проживал гражданин Тарабанькин, купивший у Фишкиной фургон «Москвич».
Обшарпанную дверь на первом этаже открыл худой небритый верзила в замызганных штанах и в полосатой, как тельняшка, майке-безрукавке с прожженной дырой на животе. После короткого вступления с показом служебного удостоверения личности Голубев узнал, что это и есть безработный гражданин России Тарабанькин Валентин Гаврилович, проживающий в однокомнатной запущенной квартире без семьи и, как выяснилось, без копейки денег. Единственным доходом бедствующего мужика были скромные подачки торговцев на рынке автозапчастей за оказанную помощь в погрузо-разгрузочных работах.
– Как же вы на прошлой неделе купили «Москвича»? – глядя в бесцветные с похмелья глаза Тарабанькина, спросил Слава.
– Чего такое? – будто не понял вопроса тот.
Слава уточнил:
– Где взяли десять тысяч рублей на покупку фургона «Москвич»?
– Десять тысяч?… Ого!.. Таких деньжищ я никогда в руках не держал.
– Между тем автомобиль купили.
– Где это я мог его купить?
– На рынке подержанных машин.
– На барахолке, что ли?
– По-вашему, на барахолке.
– Никаких автомобилей там не покупал. Зачем мне автомобиль? Ездить на нем я не умею. Да и правое для вождения у меня нету.
– А паспорт есть?
– Мой, что ли?
– Да.
– Паспорт имеется. Могу показать.
– Покажите.
Тарабанькин снял с гвоздя в прихожем коридорчике мятый-перемятый пиджак и, порывшись по его карманам, протянул Голубеву потрепанную красную книжицу с гербом Советского Союза. Паспорт был настоящий, без видимых подделок.
– Вы на прошлой неделе его не теряли? – спросил Слава.
– И не собираюсь терять. Без паспорта кто я?… Бродяга, букашка. А с паспортом – полноправный гражданин.
– Так вот, милейший гражданин, у нас есть сведения, что по вашему паспорту оформлена покупка «Москвича», из которого преступники застрелили двух человек.
– Дак, а я здесь с какого боку?…
– Мужик вы взрослый. Наверное, пенсионер уже?
– Если бы… До пенсии мне еще четыре года.
– Не так уж и много осталось, – продолжил Слава. – В таком возрасте пора понимать, что, передоверив свой паспорт преступной банде, вы по существу стали соучастником убийства.
– Не было никакой банды! – испуганно сказал Тарабанькин. – Два хорошо одетых парня были, без оружия.
Голубев нахмурился:
– Рассказывайте подробно.
Тарабанькин потер ладонями серое похмельное лицо с седой щетиной и, заикаясь от волнения, стал рассказывать. В тот день, на прошлой неделе, он, как всегда, пришел на барахолку, где продают автозапчасти. Помог какому-то предпринимателю выгрузить из луазовского фургона привезенные для продажи канистры с моторным маслом и тосолом. На этом заработал десятку. Тут же скинулся со знакомыми мужиками, и втроем распили поллитровку. Не успели наговориться, подошли два парня в серых костюмах и в заграничных кепках-полицайках. Кругломордый с выпуклыми глазами парень спросил: «Алики, у кого имеется при себе паспорт?» Тарабанькин ответил, что у него есть. «Полста рублей шутя хочешь хапнуть?» – «Если менты не заметут, не откажусь». – «Будь спок, батя, дело чистое. Айда с нами». Когда отвалили в сторонку, парень объяснил, что пришли с другом на барахолку покупать автомашину да забыли дома паспорта. «Мы, батя, по твоему паспорту, вроде бы тебе, оформим покупку „Москвича“. Потом переделаем документы, как надо». «Мне какую роль при покупке играть?» – поинтересовался Тарабанькин. «Для понта можешь покуражиться, мол, шибко старая машина. Дальше не возникай, молчи. Сами все обстряпаем». Сторговавшись с бойкой игривой молодухой, мордастый парень отсчитал ей пятисотками десять тысяч, а после оформления документов дал Тарабанькину обещанные пятьдесят рублей, которые в тот же день были пропиты. Ни раньше, ни позже Тарабанькин этих парней не видел и не имел никакого представления, кто они такие.
– Где документы оформляли? – спросил Слава.
– Рядом с барахолкой. В торговом пункте у магазина, который называют «Тещиным».
Не теряя время, Голубев подъехал к торговому пункту. Здесь ему тоже не подфартило. Кроме того, что «Москвич» был продан Валентину Гавриловичу Тарабанькину, никаких сведений в пункте не было. Пустой оказалась и попытка выяснить у торгового маклера какие-либо подробности той сделки. Верткий чернявый мужичок каждый день обслуживал десятки клиентов, которые, примелькавшись, казались ему «все на одно лицо, как китайцы».
Неудачи в начале дня редко огорчали Голубева. Утешаясь уже тем, что Тарабанькин подтвердил показания Зверкова, Слава рванул от вещевого рынка по запруженному машинами городу к железнодорожному вокзалу, где на улице Челюскинцев жила подруга Фишкиной Тамара Мусонова.
