Кирилл Казанцев - Мажорный поцелуй
— Нет, не помню.
— Ну постарайся. Как вы познакомились? Ваше первое свидание, поцелуй. Ты должна вспомнить, — почти требовательно сказала медсестра и взяла девушку за руку.
— Не могу. У меня в голове как будто облака, все белое и вспомнить не могу, — ответила Яна, и из ее глаз потекли слезы.
— Ну, успокойся. Не надо плакать. Нужно время, чтобы память вернулась. Маркел тебя очень любит и поможет тебе все вспомнить. Я сама видела — он несколько часов сидел и ждал, пока закончится операция. Хоть и просил никому не говорить, но тебе, думаю, можно — он плакал, когда сидел в коридоре на банкетке и рассказывал мне про тебя. Я никогда раньше не видела, как плачут парни.
— Но, если ты говоришь, что он так любит меня, почему он сейчас не здесь?
Только Маша открыла рот, чтобы ответить, как на этаже послышался шум, голос, шаги.
— Подожди, я гляну, что там.
Маша подскочила и побежала к двери, но не успела взяться за ручку, как она распахнулась и в палату вошел толстый мужчина. Поверх дорогого костюма на плечи был небрежно наброшен медицинский халат. Вслед за ним просочились главврач больницы, заведующий отделением, журналистка и оператор с телевидения, и еще пара мужчин, явно выполняющих роль телохранителей гостя.
— Андрей Павлович, вот эта девушка, про которую вы спрашивали, — главный врач, заискивающе заглядывая толстяку в глаза, подвел его к кровати, где лежала Яна.
Девушка, не понимая, что происходит, с удивлением посмотрела на мужчину и остальных визитеров. Маша тоже стояла в недоумении у двери, не осмеливаясь спросить, в чем дело. К кровати Яны кто-то быстренько приставил кресло, и толстяк, улыбаясь лежащей под капельницей девушке, сел рядом. Оператор сделал знак одной из журналисток, и она подошла поближе к кровати.
— Мы находимся в центральной городской больнице в одной из послеоперационных палат, — начала говорить молодая журналистка, держа в руках микрофон. — Здесь лежит девушка, попавшая под колеса неизвестного лихача. Сбив ее на большой скорости, преступник скрылся с места преступления. Жертва ДТП получила серьезные травмы. По словам оперировавшего ее хирурга, чтобы вернуть пациентку к полноценной жизни, ей необходима еще одна очень дорогостоящая операция за границей. Сумма составляет около ста тысяч евро. На чужую беду первым откликнулся известный в нашем городе меценат и спонсор многих благотворительных акций, депутат городской думы Андрей Павлович Коровин.
Услышав все это над своей кроватью, Яна пришла в ужас. Что значит — к полноценной жизни? Получается, она может вот так, в кровати, провести всю оставшуюся жизнь? И еще эти огромные деньги… Откуда она может их взять? Выходит, это все не временно, а навсегда. Прикованная к постели, без памяти, без воспоминаний, друзей, родных. Совсем одна на всю жизнь. От этих мыслей стало так невыносимо больно и горько, что закололо сердце.
— Андрей Павлович, скажите пару слов, — обратилась журналистка к Коровину, протянув руку с микрофоном поближе к жирным губам мужчины.
— Мне очень больно видеть, что такая молодая особа попала в беду. Грустно осознавать, что на улицах нашего города все еще небезопасно и любой из нас может вот так, как она, попасть под колеса очередному безответственному разгильдяю, севшему за руль автомобиля. На ближайшем собрании городской думы я внесу предложение ужесточить меры против нерадивых водителей, нарушающих правила дорожного движения. — Коровин сделал паузу и повернулся вполоборота к Яне. — Я часто отзываюсь на просьбы о помощи. Из своих сбережений я не раз перечислял деньги в детский интернат, на строительство храма. И в этот раз мне хочется протянуть руку помощи и внести свой скромный вклад. Я жертвую на лечение Яночки сто тысяч рублей.
Депутат достал из внутреннего кармана пиджака тоненькую пачку пятитысячных купюр и вложил ее в неподвижную руку девушки. Журналистка протянула руку с микрофоном к Яне в ожидании, что та произнесет слова благодарности. У стоявших поодаль врачей от волнения в глазах выступили слезы. Яна, не в силах ничего произнести от волнения, лишь моргала, и по ее щеках потекли слезы. Но это не были слезы благодарности. Яна поняла, что жизнь ее окончена, так и не успев начаться. Что сейчас все эти люди уедут, и она снова останется наедине с собой. А деньги… Что изменят эти сто тысяч, если нужно в десятки раз больше? Да и зачем весь этот цирк, вся эта толпа людей? Яна безошибочно, шестым чувством или спинным мозгом, ощутила фальшь всего происходящего. Закрыв глаза и погрузившись в пучину черных мыслей о бессмысленности дальнейшего существования, она не заметила даже, как все покинули палату. Сняв нужный сюжет, и депутат, и телевизионщики, и наблюдавшие за этим фарсом врачи молча вышли, даже не поинтересовавшись у Яны, что она думает по поводу их визита. Им нужны были только слова благодарности, хотя и без слов — тоже ничего картинка получилась. Богатый и благородный депутат помогает красивой беспомощной жертве. У нее нет слов, слезы благодарности крупным планом. Когда девушка открыла глаза, в палате было пусто. Словно ничего и не произошло. Все так же размеренно шумели и качались ветви каштана за окном. Все так же ярко светило солнце. Яна почувствовала, что по щекам снова текут горячие слезы — от жалости к себе и бессилия что-либо изменить. В палату порывисто вошла Маша, села рядом, взяла за руку.
— Уф, какой ужас. Противно-то как. Яна, не обращай внимания — это каким нужно быть подонком, чтобы пиариться на чужом горе, — сочувственно сказала медсестра. — Хотя тебе еще повезло. Вон, в прошлом году он купил для детского онкоцентра аппарат для дистанционной лучевой терапии. Ты представляешь, мало того, что деток для красивой картинки заставили снять маски, а для них это смертельно опасно, так еще и аппарат оказался бракованным. Так что не кисни, прорвемся.
Яна внезапно устыдилась своей слабости, да и голос медсестры оказывал успокаивающее действие, вселял надежду. Она попробовала улыбнуться в ответ:
— Ничего. Как-нибудь переживу.
В коридоре послышались быстрые твердые шаги. Дверь приотворилась, и в щель просунулась голова парня.
— Маркел, заходи скорее. Пока тебя никто не увидел, — энергично замахала рукой Маша.
— Привет, — ответил он и, проскользнув в палату, прикрыл за собой дверь.
— А ты как сюда пропал? Там же внизу поставили охрану из-за визита…
— Не важно, — оборвал Маркел и кинулся к кровати возлюбленной.
— Ладно, я посторожу у двери, если вдруг кто-то будет идти. Ведь к Яне еще нельзя пускать посетителей, — Маша отошла к двери и села рядом на стуле, прислушиваясь к звукам на коридоре.
— Яна! Любимая, как ты?
Маркел присел рядом на краешке кровати и взял ее за ладонь. Девушка внимательно посмотрела на него, и внутри ее что-то дрогнуло. Это были те самые глаза, которые на мгновение всплывали в ее памяти. Этот голос был ей знакомым и близким, но откуда, она так и не могла вспомнить. Заметив, как возлюбленная, словно незнакомца, изучающе рассматривает его, Маркел еще больше разволновался.
— Ты меня узнаешь? Это я, Маркел! — Парень привстал и поцеловал ее в щеку.
— Извини, но… но я почти ничего не помню, — ответила Яна.
— Нет, это ты меня прости. Это я во всем виноват. Если бы я тогда не был упрямым ослом, если бы послушал тебя, тогда б не произошла та ссора, и с тобой все было бы в порядке. Ты была б цела и невредима.
— Ты тут ни при чем. Это все воля случая — на моем месте мог оказаться кто угодно. Нет смысла винить себя — это ничего не изменит. Помогут только деньги, но ни у меня, ни у тебя нет такой суммы, чтобы сделать операцию. Ничего, как-нибудь справлюсь.
— Обещаю тебе, я найду деньги. Чего бы мне это ни стоило! Пусть меня убьют, пусть посадят — что угодно! — но ты обязательно станешь на ноги.
Все это время сидевшая у двери Маша непроизвольно слушала диалог двух влюбленных, и ее сердце билось как сумасшедшее при виде такой любви. Слова Маркела звучали в ее ушах, словно это были не слова обычного парня с района, а признание в верности и любви какого-нибудь благородного героя из пьесы Шекспира. Она все еще не могла поверить, что такие отношения бывают не только в книжках и кино, но и в реальной жизни, здесь, в ее городе. Маша мельком посмотрела в сторону Маркела и Яны. Парень стоял на коленях у кровати девушки, прижимал ее ладонь к своей груди и что-то еле слышно шептал на ухо.
* * *Для обычного человека телевидение, кроме всевозможных развлекательных передач, это еще и основной и единственный источник информации. Рабочий завода или воспитательница в детском саду могут и не читать газет, не подозревать, как пользоваться Интернетом, быть абсолютно безразличными к происходящему в мире и стране, но при этом смотреть вечерние новости. Пусть не всегда, и не смотреть, а слушать вполуха, занимаясь каким-нибудь своим делом. Но все-таки новости по телевизору смотрят почти все. Но мало кто подозревает, что то, что они видят, прежде чем попасть на экран, прошло многократную обработку. И от первоначального события, происшествия в результате зачастую остается очень мало. Современное телевидение очень огромная машина по производству информации. Его работники, используя разнообразные технологии, способны даже дьявола превратить в невинного ангела. Да еще так, что зрители с умилением будут смотреть на него. Вот осветитель направит освещение под неправильным углом — и все, человек из жизнерадостного и улыбчивого на глазах у всех предстает угрюмым и мрачным. И это только один из простейших приемов. Ради достижения нужного результата и нужной реакции у зрителя в ход идет все. Специальный подбор кадров, монтаж, закадровый комментарий. Умалчивание определенных деталей — тоже едва ли не самый популярный способ влияния на общественное мнение. Власть всегда старается контролировать журналистов и держать их на коротком поводке. Недаром политики именно с помощью телевидения любят общаться с народом. Так безопаснее, так легче показать себя в выгодном свете и умолчать про недостатки и грехи прошлого.
