Михаил Анисов - Превратности судьбы. Часть I
Они извлекли из сумки, приготовленной для дела заранее, небольшую раскладную пилу, веревку, инструменты. Облюбовали березку, привязали к ней веревку, обратный конец закрепили в зарослях, затем подпилили дерево у основания. Теперь, если ослабить натяжение, то березка наклонялась в сторону дороги, а если отпустить веревку совсем, то можно перекрыть проезд на узкой лесной дорожке. Довольные проделанной работой, Атаман и Диксон расположились в густых зарослях, прислонившись к деревьям и удобно вытянув ноги, сколько придется прождать они не знали.
– Курить хочется, – пожаловался Алексей.
– Кури, – разрешил Диксон. – Только окурки не выбрасывай, а складывай в спичечный коробок. И не забывай прислушиваться к каждому шороху, – предупредил он.
Они просидели в укрытии уже несколько часов, время тянулось мучительно медленно. Нет ничего хуже тягостного ожидания. Любой лесной звук заставлял подельников вздрагивать и озираться по сторонам.
– Не только я, но и ты чувствуешь себя не в своей тарелке, – высказался Казаков.
– Я такой же человек, как и все остальные, – согласился Диксон.
– Почему-то думал, что ты привык, – Алексею понравилось, что напарник был откровенен и не бравировал опытом.
– К такому нельзя привыкнуть, можно лишь смириться, – ответил Марат с грустью в голосе.
– Вспоминаю, что еще недавно ты убеждал в обратном, – напомнил Атаман.
– Я говорил, что в своей сущности человечество преступно, но это вовсе не означает, что к подобному привыкают. Со временем могут притупиться чувства и совесть, но только притупиться, а не исчезнуть, – философски заметил Диксон.
Казакову ответ подельника пришелся по душе и он уже не считал себя трусом, и откуда-то появилась уверенность в собственных силах.
Где-то вдалеке послышался скрип повозки и еле уловимый хруст сломанной ветки, вероятно, под копытом лошади.
– Приготовились, – Марат перешел на шепот.
Атаман взял в руки веревку и ждал команды, сосредоточив все внимание на дороге. Маски на лицах отбрасывали колебания и сомнения в сторону. В просвете между деревьев показалась повозка и подельники узнали жертву. Когда лошадь поравнялась с засадой, Диксон шепнул напарнику:
– Отпускай веревку.
Березка с шумом повалилась на проезжую часть и перекрыла дорогу.
– Тпру, тпру, – раздался мужицкий голос. Путники покинули повозку и подошли к неожиданному препятствию.
– Посмотри, Василич, к стволу веревка привязана, – заметил хромой. – Здесь что-то неладно, – предупредил он, с опаской озираясь по сторонам.
Страх передался и Бондареву. Вместо того, чтобы освободить дорогу, он поспешил к телеге за авоськой с деньгами, но опоздал. Как будто из-под земли вырос человек в маске и схватил матерчатую сумку, в которой находилось все состояние Бондарева.
– Не балуй, – пролепетал Бондарев обескровленными губами и протянул руку в надежде, что преступник одумается и вернет деньги.
Но грабитель нырнул в заросли. Бондарев не заметил второго, но когда поравнялся с ним, споткнулся о подставленную ногу, с размаху шлепнулся на землю. Кто-то занес увесистую корягу и опустил на голову.
Двоюродный брат ограбленного, поспешно перекидывая больную, негнущуюся ногу, ковы вял в сторону деревни, но его настигли двое в масках.
– Не убивайте, – взмолился хромой. – Я ничего не видел. Отпустите, Христа ради. Никому не скажу.
– Хочешь жить, следуй за нами, – приказал Диксон.
Перепуганный мужик беспрекословно повиновался грабителям. Они привели его к месту, где лежал без сознания брат, и привязали к дереву.
– Мы его только легонько оглушили, – развеял Марат страшные предположения хромого. – Очухается и освободит тебя, – совсем обнадежил он мужика.
Преступники вернулись на дорогу и отпустили лошадь на свободу, та обрадовалась, резво заржала и припустилась галопом в сторону деревни.
– Теперь у нас есть время, пока они до дома пешком доберутся, – сказал Сайфутдинов, сдергивая маску с лица. Дорога тут безлюдная, прохожий редко встретится.
Подельники скрылись в лесу, но уже в ином направлении и через двадцать минут вышли к речушке…
«Москвич», как и было оговорено, стоял на обочине дороги с поднятым капотом, отрядный копошился с двигателем, создавая видимость, для снующих мимо машин, что его автомобиль неисправен. Время от времени старлей бросал взор на лес, откуда должны были появиться Сайфутдинов и Казаков. Он сам проследил за Бондаревым, когда тот выехал из районного центра с полученными деньгами. Мирошниченко прикинул: час, пока повозка доберется до леса, еще час, пока его архаровцы управятся со всеми делами и час для того, чтобы они прибыли в условленное место. Итого: три часа, если в этот промежуток времени никого не будет, то он вернется на кирпичный завод и объявит тревогу, обнаружив, что сбежали двое заключенных. Но пока не прошло и двух часов.
Подельники сидели в лесочке и дожидались, когда дорога будет полностью свободной. Подловив удобную минуту, они выскочили из укрытия, добежали до автомобиля отрядного и шмыгнули на заднее сидение. Офицер хлопнул капотом и втиснул свое грузное тело на водительское место. Равномерно заурчал вполне исправный двигатель и «Москвич» сорвался с обочины, легко набирая скорость. По дороге осужденные переоделись в привычную робу, а перед въездом на завод спрятались под покрывалом. Машина остановилась на том же месте, где и забрала пассажиров. Мирошниченко огляделся по сторонам и коротко бросил: – Пошли.
Через минуту они сидели в подсобном помещении столярки, бригада плотников еще не вернулась с погрузки кирпича. Не прошло и десяти минут, как пришел конвойный, посланный отрядным. Он передал ребятам сверток с двумя бутылками водки и сетку с едой. Диксон дал ему пять рублей за услугу и тот незамедлительно ушел, стрельнув на прощание сигарету. Подельники успели опорожнить поллитровку до возвращения бригады плотников.
– Может пригласим кого-нибудь из них? – спросил Атаман.
– Тебе не нужно мое разрешение, – ответил Марат. – Этот стол мы заработали вместе и права у нас равные.
Алексей пригласил Урюка, Тихоню и Сотника, с которыми постепенно складывались отношения, а обиды первых потасовок забылись. Уставшие подростки с удовольствием угощались и не скрывали своего расположения к Атаману, восседавшему с гордым видом победителя. Несложное дело, где даже для запугивания не понадобились ножи, прошедшее без каких-либо осложнений, вскружило Атаману голову…
Доходы еще больше упрочили лидирующее положение Атамана среди осужденных. Парнем он был не жадным и, не задумываясь, делился всем, что сам имел. За ним прочно закрепилось второе место, после Диксона. Только Тюлень сторонился Алексея. Квадратного телосложения, с бычьей шеей и крупными чертами лица, с низким, морщинистым лбом, он уже дважды боролся за лидерство в бараке, с Сутулым и Диксоном, но оба раза проиграл и теперь находился в тени. Про таких обычно говорят: сила есть, ума не надо. Мозгов-то ему как раз и не хватало, иначе давно бы ходил на вторых ролях, а не сидел в вечном подполье. Как бы там ни было, но если бы не колючая проволока, Казаков бы чувствовал себя лучше, чем на свободе, где был вынужден отказывать себе в любой мелочи. Но нельзя сказать, что он был всем доволен. Алексей очень переживал за мать, братишку и сестренку, сильно скучал по ним. Нередко к нему во сне приходила и Света – первая любовь подростка, но этой тайной он ни с кем не делился, даже с Маратом, которому доверял во всем остальном…
Через неделю, после преступления, отрядный принес ребятам газету «Сельская жизнь», выпускаемую местной редакцией. В небольшой заметке упоминалось об ограблении Бондарева Вячеслава Васильевича. Милиция считает, что это дело рук заезжих гастролеров. Пострадавший заверил, что местных непременно узнал бы по голосу, потому что знает всех.
– Вот видишь? Не все преступления раскрываются, – гордо заявил Диксон. – Особенно, если они тщательно продуманы и подготовлены.
– Пострадавшему теперь не сладко приходится, – задумчиво произнес Алексей.
– Родственники помогут, – обрезал Марат. – Давай не будем забивать головы сочувствием к нами же ограбленным, – посоветовал он.
Сайфутдинов оказался прав, шло время, сочувствие и совесть притуплялись. Атаман понимал, что совершил преступление, но уже не переживал по этому поводу.
На время ребят оставили в покое, и Мирошниченко не баловал своими визитами. Парни занялись тренировками. Гибкость Алексея позволила ему достичь неплохих результатов, он без видимых усилий садился на шпагат и профессионально наносил удары ногами, получались даже двойные. Лежа, отжимал десять раз штангу в девяносто килограммов. Хороший результат для юноши в неполные пятнадцать лет. Время шло своим чередом, отстукивая секунды, минуты, часы, дни, недели. Но через шесть недель их вновь навестил отрядный.
