Картер Браун - Том 21. Кто убил доктора Секса? Бичеватель. Счастливый год для карлика. Леди-призрак
— Вот и прекрасно! — Я улыбнулся ему. — Думаю, мне пора оставить вас вдвоем, чтобы вы смогли договориться в отношении своих алиби. Хочу дать небольшой совет: на вашем месте я бы не стал втягивать в эту историю Марсию. Барбаре Дун это не понравилось бы, верно?
Он пару раз открыл рот и закрыл его, сразу сделавшись похожим на пойманную рыбу, отчаянно хватающую ртом воздух.
— Мне в жизни случалось частенько сталкиваться с дьявольски хитрыми ублюдками, Рик Холман, но вы им всем бы дали сто очков вперед!
Я думал об этом заявлении, возвращаясь назад, и в конце концов решил посчитать его комплиментом. В данный момент меня больше всего терзало вот какое соображение: должны же быть в Голливуде симпатичные порядочные люди, так почему же я с ними никогда не встречался?
Глава 5
Мадонна из цветного стекла все так же сидела за письменным столом асимметричной формы, когда я около полудня вошел в кабинет покойного доктора Рейнера. Ее темные глаза глядели так же безжизненно, как и накануне, когда она со скучающим видом разглядывала мое лицо.
— Это снова вы?
Вопрос повис в воздухе.
— Как дела, Карен? — вежливо осведомился я. — Добились каких-то положительных результатов с этими бумагами?
Она окинула взглядом огромную груду бумаг на столе перед собой и пожала плечами:
— Не знаю. Я продолжаю разбираться, но не уверена, что мне удалось чего-то добиться.
На этот раз на ней была белая шелковая блузка и темная юбка. Напор ее высокой груди на тонкую ткань противоречил бесстрастному выражению ее лица. Можно было с уверенностью сказать, что она принадлежала к тем несчастным особам, которые страдали от постоянного конфликта между вполне земными желаниями их тел и жестокой пуританской моралью их умов. Но это было бы слишком просто, подумал я, и поэтому вся идея выглядела подозрительной.
— Вчера вечером я виделся с Гарретом Сулливаном, — сказал я ей.
— Да?
Особой реакции не последовало.
— Ему было известно про записи, — продолжил я. — Ваш муж имел обыкновение консультироваться с ним в отношении некоторых пациентов. Когда Сулливан услышал, что магнитные ленты исчезли и используются для шантажа, он страшно разнервничался. Когда я высказал предположение, что кто-то считает, будто ваш муж был убит из-за этих лент…
— Он тотчас же сказал, что это мое предположение? — спросила она ровным голосом. — Я размышляла об этом после того, как вернулась вчера домой. Гаррет специалист по банальным высказываниям о профессиональной этике. Не сомневаюсь, что он очень разнервничался!
Она медленно улыбнулась.
— Немного, — согласился я. — Но в этом случае нет ничего удивительного, особенно если учитывать, как все это я ему преподнес. Ведь он находился в том же лесу и был вооружен в то самое время, когда убили вашего мужа. К тому же, по собственному его признанию, ему было известно о существовании магнитных записей.
— Ну а что он сказал вам про меня, Рик?
— Отнюдь не комплимент!
— На это я и рассчитывала.
— Он сказал, что ваше заявление о том, будто Герман Рейнер был человеком, чье болезненное любопытство удовлетворяется созерцанием эротических сцен, является плодом вашего воображения. Что вы всегда были эмоционально неуравновешенной особой и…
— Сходящей с ума по сексу женщиной с определенными завихрениями? — Глаза у нее сверкали от негодования, но голос звучал спокойно и ровно. — Полагаю, что именно это ему было проще всего и безопаснее сказать в данных обстоятельствах, как вы считаете? Я имею в виду, если видеть во мне потенциального свидетеля.
— Он выдвинул и другую блестящую идею, — добавил я. — Что кто-то, возможно, прибегнул к услугам профессионального убийцы, который и должен был заняться вашим мужем.
— И что вы сказали на это, Рик?
— Сказал, что вы, между прочим, высказали такое же предположение.
— Не думаю, чтобы он упомянул про те вечера, когда Герман работал допоздна или уезжал из города, а он в это время навещал меня, чтобы утешить в моих брачных проблемах? — спросила она напряженным голосом. — Как могло случиться, чтоб его профессиональная этика не помешала ему соблазнить жену коллеги? Он сообщил вам об этом, Рик? В особенности о первом случае, когда я оказала сопротивление, и он ударил меня, сорвал с меня одежду и… — Она резко замолчала и прикусила нижнюю губу с такой силой, что из нее выступила капелька крови. — Извините!
На какое-то мгновение я был сбит с толку этой кровью, но тут же взял себя в руки и заговорил:
— Все это крайне неприятно, Карен. Самое скверное то, что ты не знаешь, кому верить, в особенности после… Ну да это не столь уж и важно!
Последняя фраза прозвучала у меня весьма неубедительно.
— В особенности после того, как я сама пригласила вас к себе в постель вчера вечером, когда вы отвезли меня домой? — Она обтерла кровь с губы и внимательно посмотрела на запачканные пальцы. — С моей стороны это было не слишком умно, верно? Но мне кажется, я имею право иногда проявлять слабость. Просто момент для этого был неподходящий. Последний раз, когда я виделась и разговаривала с Гарретом, он сообщил мне о смерти Германа. Вообще-то он не отвечал на телефонные звонки, если знал, что я ему звоню, а если случайно поднимал трубку, то как только узнавал мой голос, тут же бросал ее на рычаг. Это были бесконечные долгие недели полнейшего одиночества для меня, Рик. Я перепуганная одинокая женщина, и по всей вероятности, природа не наделила меня железными нервами. Я не думаю, что меня можно причислить к разряду особ, неразборчивых в своих знакомствах и связях, но бывают случаи, когда женщине необходим… — Она пожала плечами и резко закончила: — Наверное, никакие объяснения тут ничего не смогут изменить!
Я извлек из бумажника записку, которую Барбара Дун получила утром, и протянул ее Карен. Она молча прочитала ее, затем вернула мне.
— Не понимаю, — вздохнула она, — почему они попросту не потребуют денег?
— Хороший вопрос. Возможно, человек, у которого находятся эти ленты, в деньгах не нуждается. Его гораздо больше интересует моральная сторона проблемы.
— Моральная?
Она с непонятным наслаждением облизнула прикушенную губу, как будто солоноватый привкус крови доставлял ей огромное наслаждение.
— Может быть, они хотят наказать Барбару Дун за ее «непристойную личную жизнь» — вроде бы так было сказано в послании?..
— Заставив ее отказаться от того, что ей очень хочется делать?
Карен Рейнер закивала:
— Понятно. Но тогда — ох! — Внезапно в ее глазах вспыхнули злые огоньки. — Вы хотите сказать, что это дело рук какого-то эмоционально неуравновешенного человека вроде меня? Который не в состоянии выслушивать эти непристойные разглагольствования о…
— Замечаю, что «непристойный» — ваше излюбленное словечко, верно?
— И оно фигурирует в записке к этой Дун? — Она неожиданно рассмеялась каким-то истеричным смехом. — Поздравляю, Рик. И — просто из праздного интереса — какого рода дела у вас с Гарретом?
— Никаких «дел» у меня с ним не было и нет, — рассердился я, — единственное, что я сделал, так это напугал его до полусмерти, заговорив об убийстве. У него хватило ума сообразить, что он окажется подозреваемым номер один, если только отнесется серьезно к этой версии. Вот почему он сразу же постарался дискредитировать вас как потенциальную свидетельницу еще до того, как сама версия дойдет до полиции. Неужели вам это не ясно?
— Крайне сожалею, Рик. — Она поморщилась. — Просто после гибели Германа все происходит с немыслимой скоростью. Я не знаю, во что верить и кому доверять. Вы считаете, что моего мужа убил Гаррет?
— Я даже не уверен, был ли убит ваш муж или же оказался жертвой настоящего несчастного случая, — честно ответил я. — И вообще-то я конкретно занимаюсь исчезнувшими магнитными лентами, а не теоретическими изысканиями.
Карен вздрогнула:
— Его убил либо Гаррет, либо кто-то нанял профессионального убийцу…
В этот момент мне вдруг пришло в голову, что каждый раз, когда мне казалось, что, вероятно, вот-вот что-то для меня прояснится, я снова был отброшен назад — на исходную позицию.
— В какой день недели произошел этот несчастный случай? — спросил я.
— В субботу, Гаррет позвонил мне по междугородному телефону среди дня, чтобы сказать о смерти Германа.
— А когда вы явились в офис разбирать его бумаги?
— Похороны состоялись во вторник, а на следующий день я уже пришла сюда. Мне необходимо было чем-то заняться. — Глаза у нее потемнели. — Стоя там в такой солнечный день, у самого края вырытой могилы, я все время думала о том, что должна испытывать горе как его вдова. Я не могла плакать о нем, но пыталась хотя бы испытывать сожаление. Но даже и этого не чувствовала. Мне стыдно в этом признаваться, но меня не покидало чувство огромного облегчения.
