Картер Браун - Том 17. Убийца среди нас. Непристойный негатив. Звездой помеченный любовник. Начни все сначала,Сэм

— Она знала, что делала, когда принимала его предложение, — возразил я. — Она была замужем за ним когда-то.

— И в самом деле. — Он задумчиво улыбнулся собственному отражению. — Как же я мог забыть об этом!

— Возможно, он не был параноиком, когда предлагал ей руку.

Он на секунду закрыл глаза, потом неохотно улыбнулся:

— И об этом мне не следовало забывать!

Я вышел от него в тусклый коридор и без труда нашел уборную Бабе Дюан. Алекс, как верный телохранитель, стоял около ее двери. Кирш повернул голову, когда я подошел ближе, и мрачная тень затуманила его бледно-голубые глаза — он узнал меня.

— Кажется, жертвенный барашек все еще ищет своего палача, — тихо сказал он. — Тебе удалось сбежать прошлой ночью, подонок. Иначе все было бы уже кончено.

— Я хотел бы поговорить с мисс Дюан, — сказал я вежливо.

— Не выйдет! — ухмыльнулся он.

— У меня было сегодня очень хлопотное утро, Алекс, — продолжал я, стараясь не повышать голоса. — Завтрак с Джо Фрайбергом, продюсером, который очень обрадовался, что я займусь выяснением правды о покушениях на мисс Дюан. Я уже допросил троих или четверых членов труппы, включая Пата Уэлса. Фрайберг знает, что я намерен поговорить с мисс Дюан, он сам предложил мне встретиться с нею здесь, потому что в двенадцать у нее начнется репетиция.

— Ты болтлив до безобразия, — сказал он злобно. — Мы уже говорили об этом.

Я не оставлял надежды его урезонить.

— Мой друг, если мы затеем спор, люди услышат и придут узнать, что здесь происходит. Что скажет Фрайберг и остальные — а они узнают, что вы не разрешаете мне переговорить с Бабе Дюан, — и как к этому отнесется старина Ирв, ваш босс, когда ему сообщат о вашем самоуправстве?

— Ну-ну, выкладывай дальше, подонок! — Он весь исходил злобой.

— Получается некрасиво, — продолжал я рассудительно. — Получается, что вы боитесь моего разговора с ней, значит, допускается, что я могу узнать какие-то детали, которые поставят старину Ирва в неловкое положение. Вы думаете, ему это понравится?

Пальцы его правой руки несколько раз спазматически сжались в кулак, и он наконец отошел в сторону.

— Даю тебе пять минут, подонок, — прошипел Кирш. — И только попробуй предоставить мне малейший шанс! Один вопль этой шлюхи Дюан — и ты труп. Понял?

— Я прекрасно понял вас, Алекс, — ответил я заговорщическим шепотом. — Вы психопат, и единственное лекарство — добрая пуля 38-го калибра, всаженная между ваших сумасшедших голубых глаз.

Я постучал в дверь уборной, и женский голос пригласил меня войти. Пальцы Кирша продолжали дергаться, и ему пришлось сжать их другой рукой, чтобы прекратить спазм.

— Я разрежу тебя на мелкие кусочки, а потом похороню в туалете. Просто уникальные будут похороны, подонок. Я спущу тебя в унитаз, дюйм за дюймом!

— Вы больны, Алекс. — Я сострадательно улыбнулся. — Я уже выписал вам рецепт. Кто знает, может быть, я окажусь как раз тем доктором, который и проведет курс лечения?

Я прошел в уборную и аккуратно закрыл за собой дверь.

— Кто вы такой? — раздался испуганный вскрик.

Бабе Дюан оказалась крупной блондинкой — Чарли Хатчинс сказал мне правду о пристрастиях старины Ирва. Она была всего лет на пять старше Максин Барр. Я вспомнил об этом, потому что их знаменитая ссора произошла, когда они впервые играли в кино вместе, причем Максин была еще девочкой, а Бабе — уже грудастой старлеткой, которую киностудия готовила для более серьезных ролей. Сейчас Бабе выглядела по крайней мере лет на десять старше.

Она потеряла в весе, что невыгодно заострило черты ее лица, нос вытянулся, а губы казались слишком тонкими, веки были покрыты мелкой красной сеткой, щеки ввалились.

— Кто вы такой? — повторила она с истерическими нотками в голосе.

— Рик Холман, — представился я. — Все в порядке — Алекс разрешил несколько минут поговорить с вами.

Она судорожно собрала воротник платья у горла так, что оно тесно натянулось на груди.

— Вы испугали меня! — хрипло прошептала она.

— Прошу прощения, — извинился я. — Разве Ирвинг вчера не говорил обо мне?

— Нет. — Она отрицательно мотнула головой. — А в чем дело?

— Джо Фрайберг заставил меня приехать с Западного побережья, — беззастенчиво соврал я. — Я специалист по улаживанию щекотливых ситуаций, и ему известна моя репутация. — В эти минуты мне было не до ложной скромности.

— Холман? — повторила Бабе. — Да, кажется, я слышала ваше имя раньше, мистер Холман. Что за щекотливая ситуация привела вас сюда?

— Покушение на вашу жизнь, мисс Дюан. Я приехал, чтобы узнать, кто пытается убить вас, и остановить их, прежде чем они предпримут очередную попытку.

Она конвульсивно вздрогнула:

— Я не понимаю, почему кто-то хочет убить меня, мистер Холман. Даже Максин. Я не виновата, что она не смогла участвовать в пьесе. Почему она должна мстить мне? Нет, я вовсе не уверена, что она стоит за всем этим, как постоянно твердит Ирвинг. Я растерянна, мистер Холман, и напугана. Я не знаю, что хуже — торчать все время дома, где Ирвинг не уставая твердит, чтобы я успокоилась, а потом начинает орать на меня, потому что я не могу успокоиться, да еще эти два страшных телохранителя толкутся вокруг меня все время; или приходить сюда на репетиции и постоянно помнить тот прожектор и отвратительный звук, с которым он упал на сцену, как раз туда, где я была всего две секунды назад. — Она крепко зажмурила глаза, словно надеясь прогнать навязчивые видения. — Иногда, находясь на сцене, я забываю на несколько минут весь этот кошмар, — продолжала она монотонно. — Я чувствую себя в безопасности только на сцене, среди друзей. А потом вдруг внутренний голос издевательски смеется надо мной и напоминает: «Конечно, мы все здесь добрые друзья, но не забудь одну маленькую деталь — убийца среди нас!» Моему терпению приходит конец, мистер Холман, если так будет продолжаться, я боюсь, что сойду с ума!

— Поверьте, я понимаю вашу тревогу, но вы должны помочь мне найти вероятного убийцу, мисс Дюан, это в ваших же интересах.

— Наверное. — Ее губы задрожали. — Можете задавать мне любые вопросы. О чем угодно, если это поможет.

— У меня не так уж много вопросов, — сказал я неуверенно. — Вы ведь не знаете, по каким причинам кто-то может хотеть убить вас. Даже Максин, как вы сказали, скорее всего ни при чем, хотя Ирвинг продолжает твердить, что именно она стоит за всеми этими покушениями. Как вам кажется, у мистера Хойта действительно есть основания серьезно ее подозревать?

— Всему виной, я думаю, эта глупая вражда с Чарли Хатчинсом, тянущаяся долгие годы. Дошло уже до того, что, когда он пользуется телефоном-автоматом и тот, бывает, не возвращает монетку, Ирвинг считает это происками Хатчинса. Когда я была замужем за Ирвингом, я часто смеялась над глупыми розыгрышами, которые они устраивали друг другу; иногда он смеялся вместе со мной, но он изменился, сильно изменился с тех пор. Порой я даже начинаю сомневаться, тот ли это человек, за которого я выходила замуж.

— И все-таки вам повезло, что он оказался рядом, когда начались все эти неприятности; он может защитить вас, мисс Дюан, — заметил я безучастно. — Почему он вдруг появился в этом маленьком городишке именно тогда, когда вы получили роль вместо Максин Барр?

— Действительно, он жил не здесь, — ответила она равнодушно. — Кто-то позвонил ему по поводу первого покушения — с автомобилем, и на следующее утро он примчался. Все время после развода он преследовал меня предложениями вернуться к нему, может быть, я так и сделаю, когда все закончится, я не знаю — он так сейчас изменился! Когда он злится на меня, я буквально впадаю в панику. Когда-то я любила посмеяться над ним. А теперь — нет, не осмелюсь, боюсь, что он может вытворить такое… — Она замолчала, будто испугалась закончить мысль.

— Мне понятны ваши чувства, мисс Дюан, — сочувственно сказал я. — Наверное, неприятно жить под одной крышей с Хойтом и его любовницей…

— Любовницей? — Она недоуменно посмотрела на меня. — Это вы о Соне?

— Да, Соня Скотт, вся в мехах и бриллиантах.

— Соня просто его секретарша, — спокойно объяснила Бабе. — Конечно, Ирву нравится одевать ее в меха и бриллианты, но это только внешняя сторона. Он в восторге, когда люди думают, что она его любовница, это ему льстит. Но я единственная женщина в его жизни. — В ее голосе звучала непоколебимая уверенность. — После развода он и не прикоснулся к другой женщине, и так будет, пока я не умру.

Дверь внезапно распахнулась, и вошел Кирш.

— Пять минут давно истекли, Холман, — сказал он угрожающе. — Убирайся!

Бабе Дюан сердито вскинула голову, и на секунду в ее глазах сверкнул прежний огонек.

— Мистер Холман уйдет, когда я скажу ему, и ни минутой раньше! — отчеканила она. — Как вы смеете вмешиваться в частную беседу! Убирайтесь вон, туда, где ваше место!