Татьяна Гармаш-Роффе - Вторая путеводная звезда
Трафик камней Киса не интересовал, и он переворачивал страницы, читая их по диагонали, пока не наткнулся на подробности, связанные непосредственно с Балатаровым.
Камера видеонаблюдения ничего толком не запечатлела: грабители ворвались со служебного хода, разбив ее выстрелом, затем убили охранника. Так что приходилось полагаться на показания работников магазина, в которых имелись противоречия. Одни утверждали, что нападавших было трое, другие – что четверо. Все в масках, так что никаких фотороботов никто составить не смог.
Дело грозило оказаться «висяком», но через пару дней после ограбления раздался анонимный звонок: якобы увидев новости по телевизору, человек вспомнил, что как раз в это время проходил по улице, куда вел служебный выход, и увидел там знакомую ему машину Балатарова. На вопрос, отчего ему знакома машина Балатарова, аноним коротко заявил: «По соседству живем» – и отключился.
Проверка показала, что звонил он из телефона-автомата, находившегося в микрорайоне, где проживал Гарри. И впрямь сосед? Или дружки подставили?
Наряд отправился по адресу Балатарова. В его квартире не нашли ни оружия, ни маски, ни драгоценностей (если не считать красивое колье на шейке его жены), отчего ушли ни с чем. И только спустя несколько дней, когда дирекция магазина, решившись сотрудничать с органами, передала следствию фотографии наиболее дорогих изделий, один из оперов узнал колье, которое видел на юной жене Балатарова. Не запомнить его было невозможно: каскад сверкающих камней необыкновенно красиво смотрелся на изящной шее хорошенькой девушки.
Оказалось, что сверкали на ней настоящие изумруды с настоящими же бриллиантами.
Задержали обоих.
После многочасовых допросов Юле поверили: она явно ничего не знала. Муж уезжал в командировку на два дня, вернулся и привез ей подарок!
Ее отпустили. А Гарику предъявили фотографию из магазина.
Доказать, что подобное колье было куплено им в другом месте, он не смог. Твердил, что нашел на улице. Шел-шел – и нашел! Посмотрел: что-то блестит. Нагнулся, бац, а это колье! Он скорей его домой, любимой жене…
Разумеется, никто ему не поверил. Да Гарик и не пытался убедить. Ему просто так было удобно отвечать на вопросы. Какие сообщники, вы о чем? Я колье на улице нашел! Какие драгоценности, какое ограбление, какой магазин? Я колье на улице нашел…
Сумма похищенного – по крайней мере та, которую осмелился озвучить магазин, – исчислялась в несколько миллионов долларов. По тем временам это были деньги очень большие (это нонче у нас развелось миллиардеров… а тогда состояния все больше миллионами исчислялись…), – хотя насколько эта сумма соответствовала действительности, проверить никто не смог. Если на самые крупные и дорогие ювелирные изделия магазином еще были сделаны фотографии, то на камешки, естественно, никакие бумаги не оформлялись.
Более того, к концу чтения дела Алексей вдруг с удивлением обнаружил, что Балатарову с неустановленными сообщниками уже вменялось в вину хищение вполне законной ювелирки из неожиданно оказавшихся разбитыми витрин… Можно предположить, что под это ограбление сотрудники магазина могли и сами поживиться из остатков, а потом все списали на грабителей… Впрочем, подсуетились, скорее, те, кто стоял за трафиком драгоценных камней, – люди могущественные, надо полагать, – и хищение незаконных брюликов постепенно превратилось в банальное хищение законных. Причем люди настолько могущественные, что уголовное дело даже подчищать не стали, – так оно и сохранилось в первозданном виде, со всеми своими нестыковками и противоречиями.
Дали Гарику восемь лет с конфискацией. Стрелял в охранника не он: сотрудницы магазина единодушно подтвердили, что пистолет был в руке маленького ростом человека. Так что убийство ему не смогли впарить, только участие в ограблении, причем в отсутствие прямых доказательств. Отчего да почему, теперь не узнать. Скорей всего, судебной системе в те годы, когда самые громкие дела разваливались, когда всем известные бандиты выходили на свободу прямо из залов судов, просто понадобился показательный процесс. Да и Гарик сам себе не помог: слова про найденное на улице колье звучали как издевка, сообщников он не выдал, вину не признавал. На что надеялся? Что друзья-бандиты сумеют его отмазать?
Не отмазали.
Как бы то ни было, Гарик срок получил приличный.
А потом ему за хорошее поведение срок скостили.
Ни камешки, ни украшения за это время не засветились нигде: ни в ломбардах, ни в комиссионных, то ли ушли за границу, то ли лежат до сих пор и ждут своего часа… Возможно, выхода Гарика на свободу?
– Серега, не пойму я что-то, – произнес Кис, оторвавшись от чтения уголовного дела. – Почему сообщников не установили? Гарик молчал, ладно. Но ведь его круг общения можно было вычислить? За два года до этого ограбления Гарик, тут написано, подозревался в участии в нападении на инкассаторов. И где материалы дела? Канули? Или ты не все поднял?
– Кис, ты что-то меня сегодня обижать вздумал!
– Тогда где это дело?
– Значит, нету.
– Вот-вот, и я о том же… Стало быть, тому следаку, что нападением на инкассаторов занимался, лапу позолотили… Камышев тут значится, ты его знаешь?
– Шапочно. По-моему, он уже на пенсии.
– Координаты найдешь?
– Без проблем. Ты хочешь сам?..
– Тебе ж работы будет меньше!
– А тебе зачем лишняя? Денег вроде никто не платит…
– Хм…
– Потому что Михаська?
– Ну.
– А я, значит, сволочь последняя?
– Почему? – искренне удивился Кис.
– Я ж сам не отреагировал… Тебе перекинул!
– Ты чего, Серег? Ты отреагировал: ты мне перекинул!
Серега на мгновение прикрыл глаза, потом посмотрел на друга. В глазах его была неземная печаль, столь ему не свойственная, что Алексей поразился.
– Это потому, что у меня детей своих нет… – добавил Серега. – Вот почему! Я зачерствел, Кис!
– Ты чего, блин? Это происки Лариски на тебя так подействовали? Во, дурак, купился!
Серега снова ответил ему печальным взглядом своих серо-голубых глаз.
Между серым и голубым немало оттенков, и Серегины глаза были способны принимать их в зависимости от настроения и ситуации. Могли отливать стальным, беспощадным; могли подернуться туманом, ласковым, как шерсть персидской кошки; могли безмятежно голубеть, как чистое сентябрьское небо, или быть пронзительно-угрожающими, как вода в горном озере в ожидании близкой грозы.
– Проехали, – произнес Громов. – Подожди малек, узнаю координаты следака.
* * *Минут через двадцать у Алексея Кисанова был в руках адрес и телефон Камышева Николая Константиновича, следователя, который вел дело о нападении на инкассаторскую машину, испарившееся из архива.
Проживал он в ближнем пригороде, в Долгопрудном, куда детектив и направился, не теряя времени. Звонить и предупреждать о своем визите он не стал: он придерживался правила внезапности. Так, без времени на подготовку, меньше фальши, меньше лжи.
Вышел, однако, облом. Дверь ему открыла красивая интеллигентная женщина лет шестидесяти, одетая в нарядное платье из тонкой ткани с пастельным цветочным рисунком. Волосы ее с сильной проседью были забраны в высокую прическу и заколоты гребнем из слоновой кости.
– Кока? Он сегодня на репетиции хора…
Как оказалось, Николай Константинович, он же Кока, ныне заделался хористом при ближней церкви. Алексей счел церковь не самым лучшим местом для разговора, отчего, выяснив у супруги примерное время возвращения хориста к родному очагу, вернулся в свою машину. Он рассчитывал выждать означенное время и снова подняться в квартиру, но вышло иначе: Алексей его узнал при приближении к дому. Как, он и сам не понимал. Фотографии или даже устного описания бывшего следака прокуратуры он не имел, но каким-то чутьем опознал в седом мужчине с юным румянцем на щеках и благостным выражением лица того самого Коку.
– Николай Константинович? – окликнул его Кис полувопросительно.
Мужчина, уже приложивший магнитный ключ к кодовому замку подъезда, обернулся.
– Я. Чем могу быть полезен?
Алексей приблизился не спеша. Следак ждал, безмятежно поглядывая на него.
– Я частный детектив. Сейчас работаю вместе с Петровкой по одному делу, корни которого уходят в ту эпоху, когда вы…
– О, прошу вас! – он придержал дверь подъезда, им уже открытую. – Знаете, былое никогда не отпускает нас… Оно всегда с нами! Я буду рад, если сумею вам помочь!
Выражение благостности не покидало его лицо, и Кис счел, что ему это на руку. Если мужик не придуривается, конечно.
Они поднялись на лифте на третий этаж, вошли в квартиру.
– Катенька, сваргань нам с гостем чайку, пожалуйста! – молвил Николай Константинович и указал детективу на дверь одной из комнат довольно просторной квартиры. – Располагайтесь!
Кис не заставил себя упрашивать. Комната служила, по всей видимости, кабинетом: большой письменный стол завален бумагами, в центре его царит огромный экран компьютера.
