Ее тысяча лиц - Анна Викторовна Томенчук

Грин чуть ли не подскочил на месте.

— «Допуска»? — переспросил он. — Значит, вы здесь не просто потому, что больше некому возглавить расследование? Вы что-то знаете? Как всегда, у вас есть информация, которая изменит ситуацию, а вы не желаете ею делиться? Арабелла?

Она подняла руки ладонями вперед.

— Мне нужно допросить Мейсона. Тебе нужно допросить Теодору Рихтер. Сделай это нежно. Встретимся вечером.

Аксель тихо выругался.

— Я ненавижу, когда меня отрезают от информации.

— Обещаю, с лордом без тебя говорить не стану.

Глава двенадцатая

— Извините, доктор Карлин, можно вас на пару слов?

Марк оторвался от документов, которые изучал. Отчеты криминалистов сводили его с ума, он давно не видел такой массы улик. Как будто избалованный ребенок пробежался по местам преступлений и как следует там наследил.

В кабинет профайлера заглядывала незнакомая девушка.

— Я Марта Эллоу, стажер. Нам поручили опрашивать рабочих, связанных с особняком. По делу Робин Гуда.

— Робин Гуда? — удивился Карлин.

Марта стушевалась.

— Ну, он вроде как борется с двуличием и цинизмом, если мы правильно поняли. Короче, Эрик назвал его Робин Гудом, ну и повелось.

Кто такой Эрик, Карлин не знал.

— Чем могу помочь, офицер Эллоу?

— Нам попался странный рабочий. Он вроде как лет десять работает на компанию, которая обслуживает особняки, принадлежащие «Кеппел-девелопмент». Он какой-то странный.

— Это я уже слышал, офицер, — устало проговорил Марк, глуша раздражение. — А странность в чем? И при чем тут я?

Девушка стушевалась, но прошла в кабинет и закрыла за собой дверь.

— Ну, сначала он легко шел на контакт. А когда начали про комнату говорить, твердит какой-то бред.

— Какой?

— «„Скертс“ выиграли у „Бортель“ 7:0».

— Что?

Девушка беспомощно пожала плечами.

— Или: «Сегодня поразительно теплая осень, вы не находите?» Или: «Я так устал, пора съездить в отпуск». Я никогда такого не видела. Может, вы сможете разобраться?

Карлина передернуло. Он догадывался, что могло сломаться в человеческой психике настолько, что допрашиваемый нес околесицу в ответ на прямые вопросы. Если только…

— А он на все вопросы так отвечает или только про комнату?

— В том-то и дело, что только про комнату. Он спокойно рассказал, сколько ему лет, когда приехал в Треверберг, сколько работает, как зарабатывает, что входит в его обязанности, даже про кота своего рассказал. А про комнату не может.

Марк встал.

— Ведите, офицер. Поговорим с вашим рабочим.

Рабочий оказался взрослым мужиком лет сорока-пятидесяти. Лысоватый, поджарый. Взгляд спокойный: видимо, никаких триггерящих вопросов ему не задавали. Марк выставил прочь стажеров и разместился на неудобном стуле напротив мужика.

— Скотт Вест?

— Ага. Долго меня еще тут держать будут? Мне на работу надо.

Говорил он недовольно, но мирно. От него не веяло опасностью или излишней нервозностью. Просто взрослый мужчина-работяга, который устал и хочет добраться до дома, выпить чаю или пива, кто там уж что пьет, включить телевизор и посвятить несколько часов собственному одиночеству.

— Меня зовут доктор Марк Карлин. В полиции я занимаюсь больше психологией, чем расследованием.

— Ненавижу мозгоправов.

— Ох, понимаю, мои коллеги часто невыносимы. Но я не просто мозгоправ. Меня зовут тогда, когда где-то случилось что-то страшное и нужна помощь.

Мужик посмотрел испуганно.

— Но мне не нужна ваша помощь. Со мной все хорошо. Я хочу домой, надо выспаться перед сменой, завтра длинный день.

— Говорят, вы работали в особняке, — проигнорировал его выпад Карлин.

— Я много где работал.

— Говорят, вы видели странные, скрытые от всех вещи.

Лицо мужчины приняло слегка удивленное выражение, но он вдруг улыбнулся, разом помолодев вдвое.

— Я много чего видел, доктор. Много чего видел… Много…

Карлин выдержал небольшую паузу, будто ждал, что свидетель скажет еще что-то, но тот молчал. Его глаза вдруг забегали, потом взгляд остановился. Остекленел. Мгновение — и вернулся в норму.

— А что самое странное из того, что вы видели?

— Странное? Кто-то режет свиней не для еды, а для краски.

Как давно он не практиковал гипноз? Стоит ли рисковать и пытаться выбить этого человека из заданных рамок, чтобы забраться ему в голову? Вряд ли он сможет вспомнить того, кто поставил блок на его психику, но возможно, расскажет что-то о комнате — важные даты или события, то, за что следствие сможет ухватиться, то, что дообогатит профили и общий рисунок преступлений.

— Для краски? — осторожно переспросил Карлин, подталкивая его к монологу.

Полумертвые глаза Веста вспыхнули приглушенным светом.

— Надо все разлить. Разлить. Чтобы смешать как можно больше краски, и чтобы было все… это же глупо? Можно было сделать кровяную колбасу. Но надо было потом мне…

Он скатился в неразборчивое бормотание, и Карлин чуть не выругался. Достав телефон, он сбросил Аурелии сообщение, потом написал Говарду, чтобы тот предупредил офицеров о приезде психиатра и проследил, чтобы Баррон получила все необходимые вводные прежде, чем зайдет в допросную. И вернулся к свидетелю, надеясь, что сможет удержать его в таком состоянии до ее приезда. Почему-то он не сомневался, что Баррон бросит все и приедет. Да, прямо сейчас, в рабочий день. Потому что он никогда ее ни о чем не просил.

Допросная не лучшее место для того, чтобы проводить сеанс гипноза, но они справятся. Аурелия использовала разнообразные техники. Не всегда нужно было глубокое погружение, иногда достаточно транса. Она поможет нащупать нить, а дальше они решат, что делать. Вместе.

— Расскажите что-нибудь еще.

— Я Скотт Вест,