Полина Кочеткова - Ограбления и кражи: Бандиты, грабители, воры и мошенники
Галина Брежнева выглядела совсем не так, как я ее себе представлял. За сорок, ростом 5 футов 6 дюймов, стройная, с большой грудью, выделяющейся под белой вышитой шелковой блузкой.
Драгоценности были на ней повсюду. Будто она достала все украшения из шкатулки и надела на себя. Большая бриллиантовая брошь украшала блузку, в ушах сверкали большие бриллиантовые серьги, алмазы в кольцах и браслетах. Но особое внимание, несмотря на весь этот блеск, привлекала золотая цепь, несколько раз обернутая вокруг шеи и поддерживающая массивные золотые часы старинной работы.
Она была окружена особой аурой. Галина вошла, как правитель, дающий аудиенцию своим подданным. Выглядела надменно, но, несмотря на все эти драгоценности, у нее был стиль. К каждому из нас подошла по очереди, предлагая руку для поцелуя, причем сделано это было скорее в стиле папы римского, чем королевы. Когда она остановилась около меня, я мог рассмотреть ее более внимательно. Густые темные каштановые волосы зачесаны назад, светло-карие глаза под очень густыми бровями, унаследованными от отца. У нее
была хорошая кожа, Галина не злоупотребляла косметикой, можно было заметить веснушки. Нос прямой, твердый подбородок Красивые полные губы прикрывали замечательные небольшие зубки. Я разглядел их, когда она улыбнулась мне и, повернувшись к Борису, спросила:
— Это и есть наш друг, импресарио из Лондона?
Я думаю, ей следовало чаще смеяться. Она сразу же стала выглядеть намного моложе. Сев около меня, Галина уже не обращала внимания на других гостей, забыв даже поздороваться со своим дядюшкой.
— Я много слышала о вас, — сказала она и добавила, когда я поднял голову, — конечно, только хорошее. Пожалуйста, налейте мне джин с тоником.
Пока я искал бутылку джина и повернулся к ней, чтобы спросить, сколько налить джина, она громко произнесла фразу, предназначающуюся для всех:
— Сразу легко распознать джентльмена по его отношению к женщине — не то, что эти деревенские мужики вокруг нас!
К моему удивлению, те, к кому непосредственно относилось это оскорбление, восприняли его как остроумную шутку. Они долго и громко смеялись. Но она еще не закончила:
— Послушайте — знаете, чего нам не хватает в этой стране? Манер, воспитания. В России все делается мускулами, но не мозгами…
— Как вы можете говорить такие вещи! — воскликнул находившийся здесь же моряк, кажется адмирал. — У нас такая прекрасная музыка, балет… Весь мир восхищается нами!
— Весь мир! — усмехнулась Галина. — Весь мир живет нормальной жизнью. Я говорю о цивилизации, а не о нескольких балетах или композиторах. Как противно это слышать! Везде все одинаково. Мы никогда не достигнем прогресса… Однако нами восхищается мир… За что? За нашу музыку и балет! И это все?
Все молчали. От неловкости я готов был провалиться сквозь землю. Казалось, они меня не замечали, забыв, что все это говорилось перед иностранцем. Теперь я мог лучше понять Бориса.
Наступило время обеда. Официанты накрыли стол. Конечно, они слышали все, что здесь говорилось о советской стране и ее народе. И это вновь заставило меня подумать о той огромной власти, которой обладала Галина Брежнева: Только дочь русского правителя могла произносить такое вслух.
Обед был великолепный. Русский борщ с мясными пирожками, тушеное мясо с овощами, московское мороженое с фруктами. Когда подали кофе, Галина взяла меня за руку и отвела в угол комнаты.
— Как зовут вашу жену? — спросила она.
— Улла, мадам.
— Не называйте меня «мадам», — сказала она, как капризный ребенок. — Зовите меня Галя.
Галина вновь открыла свою сумочку, достала золотые часы наподобие тех, которые висели на ней, и, протянув их мне, сказала:
— Пожалуйста, передайте вашей жене с моими наилучшими пожеланиями. Я надеюсь вскоре с ней встретиться.
— Но я не могу этого принять, это слишком дорогой подарок. Я перехватил взгляд Бориса. Он делал знаки, что я должен принять этот дар. В конце концов я сдался и взял часы для своей Уллы.
Затем она спросила о моих делах в Москве:
— Все ли вам удалось решить относительно гастролей Хачатуряна в Лондоне?
— Да, спасибо. Почти все, кроме одной вещи. Но это скучные будни моего бизнеса, и мне не хотелось бы беспокоить вас по этому поводу.
— Нет, расскажите мне. — Казалось, ей это было действительно интересно. И я рассказал ей о трудностях с получением разрешения от Госконцерта на запись для телевидения концерта Хачатуряна, что помогло бы решить мои финансовые проблемы.
Галина слушала, но мне казалось, что моя проблема для нее столь ничтожна, что она готова забыть о ней, как только мы расстанемся. Это случилось очень скоро, когда Борис предложил отвезти меня в «Метрополь».
Гости стали собираться. Галина не двинулась. Когда Борис сказал ей, что скоро вернется, было ясно, что по возращении он найдет ее в своей постели. Подъехав к «Метрополю», Борис выключил двигатель и спросил:
— О чем ты говорил с ней так долго? И что это она тебе дала?
Я показал ему часы и предложил, чтобы он вернул их Галине.
— Не будь дураком! — Борис почта закричал. — Вернуть обратно! Она будет вне себя.
Я описал ему нашу беседу, и он успокоился. Помолчав, спросил:
— Ну и что ты о ней думаешь?
Что мне было ответить? То, что поначалу она мне не очень понравилась, а потом напугала? Или сказать ему: «Я думаю, что она тебя любит. Но, упаси Бог, не хотел бы я быть на твоем месте»? Мгновенно просчитав все варианты, я сказал: «Она привлекательна, но ты должен быть осторожен, когда имеешь с ней дело. Я думаю, что, возможно, она тебя любит, но по-своему».
Борис ухватился за мои последние слова:
— Ты думаешь, она любит меня? Я уверен, что она меня любит, но, как черный паук, она обвила меня всего паутиной. Ты помнишь, я представил тебя ее дядюшке. Она поручила ему следить за мной. Его фамилия Цвигун. Старый зануда. Он всегда рядом, чтобы присматривать за мной, когда ее нет, и я вынужден играть с ним в карты. Он любит карты и не любит проигрывать. Он плохой игрок, и мне не только приходится с ним играть, но и поддаваться ему. Меня не волнует, сколько рублей я ему проиграю, но если бы он не был таким занудой! О, Господи, я сыт по горло.
Мой самолет должен был вылететь из Москвы около пята часов. В аэропорт меня отвез один из руководителей Госконцерта.
В Шереметьеве, когда я брал багаж с заднего сиденья машины, я почувствовал вдруг легкое прикосновение к плечу. Передо мной стоял огромный человек, выглядевший как полицейский в штатском. Поначалу я испугался. Потом успокоился, поняв, что ни один полицейский не пойдет на арест с огромным букетом гвоздик.
— Вы импресарио из Лондона?
Я ответил, и он протянул мне букет.
— Эти цветы для вашей жены с сердечными пожеланиями от Галины Брежневой! Галина Леонидовна просила, чтобы вы довезли эти цветы до вашей жены целыми, такими же свежими. Ведь она сама их собирала… Счастливого пути, сэр!
Когда самолет взлетел, букет упал на пол. Я быстро поднял цветы и только тогда заметил в них небольшую записку: «Уважаемый маэстро. Мне доставило удовольствие встретиться с вами. Что касается разрешения на телевизионную запись концерта Хачатуряна, то оно вам предоставлено. С наилучшими пожеланиями. Галя».
(Лаудан С. Красные бриллианты для Галины. «Неделя», 1991).
ИСТОРИИ ХИЩЕНИЯ «СОЦИАЛИСТИЧЕСКОЙ СОБСТВЕННОСТИ» В ЧЕХОСЛОВАЦКОМ ВАРИАНТЕ
В течение 1954–1956 гг. по подозрению в хищении социалистической собственности и в иных преступлениях в отношении Эмиля Ш. трижды проводились расследования, но ни в одном случае не удавалось его изобличить. 24 января 1958 г. Эмиль Ш. пытался в своей квартире совершить самоубийство через повешение. Однако жена его спасла. При выяснении причин к самоубийству он заявил, что сделал это из-за семейного разлада.
В это время в его кассе была проведена ревизия, причем выявлена лишь небольшая недостача (3,65 кроны). 7 июля. 1958 г. у Эмиля Ш. была проведена новая внезапная ревизия. В кассе ревизионные органы установили на этот раз излишек в сумме 169,95 кроны. Кроме того, при описании кассовой наличности обнаружено расхождение в 12 234 кроны, которое произошло потому, что в ходе ревизии Эмиль Ш. отправил без ведома ревизоров в центральную кассу три воинских требования на кредитные перевозки. Это обстоятельство вызвало у ревизоров подозрение. Поэтому они дополнительно проверили представленные требования на кредитные перевозки. Одновременно кассу опечатали и предложи-ли отстранить Эмиля Ш. от обязанностей кассира. Это было сделано, и Эмилю Ш. были поручены другие функции на той же станции.
Однако в ночь на 23 июля 1958 г. был совершен взлом опечатанной кассы Эмиля Ш. Новая ревизия установила, что преступник похитил несколько пачек картонных проездных билетов общей стоимостью 56 717,11 кроны.
