Колотое стекло под ногами - Валерий Александрович Пушной
— Что это? — спросил Корозов.
— Пока не знаю, — отозвался Акламин, — но может стать уликой, подтверждающей твою версию. Все. Закрой окно.
Вернувшись в приемную, Аристарх показал тряпку секретарю, спросил:
— Вам знакома эта тряпка? — и пытливо следил за ее глазами.
Распахнув веки, секретарь удивилась вопросу:
— Нет, — ответила, — впервые вижу, — но в глазах колыхнулось беспокойство.
— Ладно, — сказал Акламин. — Зайдите в кабинет.
Вой дя следом за оперативником в кабинет, она остановилась у двери, напряженно бегая глазами по сидевшему на стуле Глебу и Аристарху, который подошел к окну и вновь молчком стал осматривать его. Открыл створки. Не закрывая створок, подозвал секретаршу. Та приблизилась, остановив взгляд на открытом окне. Следя за ее реакцией, он спросил:
— Вы действительно видели этого человека, — показал кивком головы на Корозова, — с оружием в руках? Как это было? Расскажите подробнее.
Девушка смутилась, оторвала глаза от окна, выговорила:
— Но я вчера все рассказала и написала в объяснении! Я видела его со спины, — вскинула голову. — В кабинете они были вдвоем! Хозяин и он. Когда я заглянула в дверь, увидала, что он целился в хозяина. Я перепугалась. Сразу позвонила в полицию. Или я что-то неправильно сделала? Может, не надо было звонить в полицию?
— Да нет, все вы правильно сделали, — ответил Аристарх, придирчиво смотря ей в лицо. — Но вы сейчас сказали, что видели, как он целился в вашего хозяина. А дежурному полиции вы по телефону сообщили, что вашего хозяина убили. Почему?
Замешкавшись на мгновение под строгим неулыбчивым взглядом оперативника, девушка быстро взяла себя в руки:
— Может быть, я так и сказала, — согласилась тут же. — Я просто была сильно перепугана. Но больше я ничего не знаю.
— Так. Допустим, — вымолвил он. — А кто может подтвердить, что вы заглядывали в кабинет?
Обернувшись на открытую дверь, за проемом которой в приемной маячили охранники, слушая разговор в кабинете, девушка растерянно выговорила:
— Они могли бы, но они как раз в тот момент выходили покурить в коридор, и я заглянула в кабинет Даршина, когда была в приемной одна.
Махнув рукой охранникам, Акламин пригласил их войти:
— Что вы скажете на это? — спросил, когда те затоптались рядом с девушкой. — И сколько времени вы курили в коридоре?
Поежившись от пытливого взгляда оперативника, охранники виновато замялись, недовольно косясь на девушку.
— Говорите, как было! — потребовал Аристарх.
— Чего мнетесь? — повысил голос Корозов, нахмурился, заметив нерешительное поведение охранников — Выкладывайте все!
Покраснев, один из них сбивчиво проговорил:
— В приемной мы были втроем. Мы-то ничего, а она стала морды нам корчить, заигрывать, в общем. Девка-то смачная. Кто не клюнет на такую? Всякий клюнет. Пялилась так, что того гляди начнет вешаться на шею. Вот мы и пошли от нее за дверь, чтоб отвязалась. Перекурить, значит. Так и торчали в коридоре, пока полиция не нагрянула. У меня лично под лопаткой екнуло. Подумал, что-то случилось. Оказалось, как в воду смотрел. Ну вот. А дальше все известно.
По щеке Глеба заходила нервная морщина. Злило то, что его охрана постоянно совершает ошибки. Но особенно раздражала ложь девушки. Возмущение так и перло из него. И он с усилием сдерживал себя, чтобы не сорваться. У Акламина поведение девушки также вызывало вопросы, ответы на которые получить сейчас не удавалось. Для этого ее следовало раскрутить один на один. И Аристарх попросил всех кроме нее выйти из кабинета. Девушка заметно напряглась. Корозов вышел с неохотой. Между тем хорошо сознавал, что именно так изначально должен был поступить Аристарх, чтобы применить свои методы дознания к каждому свидетелю и получить нужную информацию. Вопросы от Акламина секретарь сразу приняла в штыки. Долго и упорно твердила то, что было написано в ее объяснении. Аристарх сбивал ее с темпа, обращая внимание на расхождения в некоторых ответах. Ей приходилось выворачиваться, но делала она это неумело, создавала тупики. В глазах плавало беспокойство. Она стала все чаще обдумывать ответы, прежде чем произнести их. Однако каждый новый вопрос все больше волновал ее и заводил в тупик. Вопросы об окнах встревожили особенно. Он спрашивал:
— Как часто вы стираете пыль в кабинете?
— Каждый день, — отвечала она.
— Тогда почему один подоконник чист, а на других следы пыли? Почему под чистым окном валялась вот эта довольно свежая тряпка, — показал на обрывок ткани в пакете, — а под другими окнами нет? Почему на всех окнах запоры закрыты полностью, а на чистом чуть наживлены? Может быть, их закрывала девушка, у которой недостаточно сил, чтобы плотно закрыть? А, может, все происходило в спешке?
Все больше сжимаясь, девушка пыталась что-то отвечать, путалась и, наконец, умолкала. Аристарх видел, что его вопросы медленно, но верно загоняют ее туда, где она уже не может ухватиться за соломинку, поскольку иллюзорная опора переставала существовать.
— Вы не могли не видеть двух парней, которые незадолго до дня убийства приходили к Даршину, — проговорил Акламин. — Что вы можете сказать о них?
— Да, — натужно выдавила она в ответ. — Приходили двое, но быстро ушли. После них Даршин заперся в кабинете. А позже начал одолевать звонками Корозов. Я решила, что эти двое приходили от него.
— Опишите их, — попросил Аристарх.
Ее описание совпадало с описанием Глеба. Акламина порадовало, что девушка не стала выкручиваться, сказала правду. По всему видно, почувствовала — чем больше она сопротивляется, тем сильнее увязает в путанице своих ответов, словно погружается в болотистую жижу, из которой выбраться будет невозможно. Никто не протянет спасительный конец, если ты сама себя пускаешь на дно. Вдруг
