Валерий Ильичёв - Сломанный брегет (сборник рассказов)
— Ну-ну, не груби мне. Я старше тебя вдвое и за двадцать пять лет работы в уголовном розыске много чего повидал. Такие Дон-Жуаны, как ты, редко хорошо заканчивают службу в милиции. Отменить свидание нельзя было?
— Я её целый месяц готовил к этому дню.
— В общем, «судьба моя решается: сегодня Нинка соглашается!»
— Почему Нинка? Ее Ольгой зовут.
«Ну вот, приехали: он даже известной в наши дни песни не знает. Совсем другое племя выросло. Между нами не четверть века разницы, а десять лет реформ. А это похлеще целого века будет. Разве я мог в молодости бросить поиск преступника по горячим следам даже ради самой красивой девахи?! А ему хоть бы что. Хорошо хоть сбежал не левые деньги у фирмачей сшибать, а к девке. Это ещё можно понять».
— Скажи, Орлов, во сколько ты обход квартир бросил?
— Ровно в шесть, потому что свидание было назначено на половину седьмого. Я и так едва успел.
Если действительно так, то это тебя спасает. По показаниям Сотова, его мать пришла домой в пять часов и сказала, что по подъездам ходит милиция и ищет парня, потерявшего шарфик динамовского фаната.
Эту новость ей бабки во дворе сообщили. И он тут же слинял из дома. Сотов ранил водителя, подвезшего его к вокзалу в половине шестого. И ты все равно бы его не застал. Так что крови водителя на твоей совести нет. Благодари судьбу! И запомни этот урок на всю жизнь. А сейчас иди работай. Но в следующий раз тебе подобные фортели с рук не сойдут.
Орлов вышел из кабинета и направился на улицу: «Устарел подполковник, пытается жить по понятиям семидесятых годов. Но ничего мужик: не стал раздувать скандал. Зря ребята на него обижаются. Даже подставить хотят, чтобы на заслуженный отдых отправить! Жаль старика, но сам должен понять и уступить место более энергичным и хватким».
И Орлов представил себя в кресле начальника уголовного розыска. Подсказанная воображением картина ему понравилась и сгладила неприятное впечатление от выволочки.
А подполковник, оставшись один, привычно потер ладонью ноющую грудь: «Надо уходить. Это уже не мое время. Между мною и этими парнями глубокая пропасть. Мне через нее'не перепрыгнуть, а от них тем более не дождешься. Я ведь не просто помню, когда слово „спекулянт“ было ругательным, а физически продолжаю ощущать справедливость такой оценки. А у них уже другие представления о том, что можно делать и чего нельзя! Уйду, непременно уйду! А куда? В охрану к тем же фирмачам или, что ещё хуже, в адвокаты? Тьфу, даже думать не хочется!»
Подполковник встал и подошел к окну. По улице двигались люди, озабоченные своими повседневными делами. Они ничего не знали о судьбе раненого водителя, погубившем свою жизнь подростке Сотове и переживаниях поседевшего на оперативной работе подполковника. И это неведение позволяло людям сохранять до поры душевное спокойствие.
Повышение квалификации
Металлический скрежет больно резанул по нервам. Ошарашенный Долгов оцепенело наблюдал, как из иномарки, в которую он врезался, вылезают два дюжих громилы. «Ну все, я влип. И сказать нечего: „поцеловались“ по моей вине. Резко свернул из первого ряда к голосующей у тротуара бабе. Жаждал срубить денег по-легкому».
Один из здоровяков открыл дверцу «Оки» и рывком вытащил Долгова наружу:
— Ну что, земляк, делать будем? Ты посмотри на поврежденное крыло «мерса». Да твоя колымага даже в новом виде и половину ремонта не окупит. Ее даже на запчасти не пустишь. Так что гони деньги.
— Не отрицаю, я виноват. Но у меня ни копейки: уже два года без работы. Извозом только на бензин и еду зарабатываю. Отпустите, братки, с миром.
— Ну тогда без жилья останешься!
— И квартиры нет: при разводе жене с детьми оставил. А сам у сестры в коммуналке временно прописан. Вот посмотрите паспорт — не вру!
— Значит, взять с тебя нечего? Рано радуешься, дядя. Мы как раз заказ получили на здоровую почку. Станешь донором для богатенького клиента.
— Да вы что, братки, за чуть погнутое крыло погубить меня хотите?
— Не суетись зря! И с одной почкой жить можно! А по справедливости мы тебе за неё за вычетом ремонта ещё пару тысяч «баксов» отвалим. Гуляй — не хочу. Все по понятиям. Куда его повезем, Колян, в Склиф или к доктору Боткину?
До этого молчавший водитель «мерса», включаясь в игру, хмуро покачал головой: «Боюсь, не пригоден он в доноры. Ему уже за сорок, а шеф приказал здорового паренька подыскать лет двадцати».
— Тогда что делать будем?
— Отвезем его все-таки к хирургу. Пусть ему ногу отрежет, а потом посадим в переходе на гармошке играть. За пару недель он нам на новое крыло насшибает. Да не плачь, дурачок: под общим наркозом больно не будет.
— Проявите милость, братки. Я отдам, обязательно отдам. Побегаю по знакомым и насобираю.
— Ты совсем свихнулся! Зачем нам лишние свидетели? Ладно, не будем тебя калечить. С твоей жалкой помятой рожей и так подавать будут.
— Дело говоришь, Колян. Можно попробовать. Паспорт и права твои, папаша, забираем. Вернем, когда расплатишься. А сейчас отвезем тебя на точку, где будешь работать. Это, правда, не центр, но за день насшибаешь в переходном тоннеле достаточно. Каждый вечер часов в восемь буду подъезжать и забирать выручку.
— Да вы что ребята. Совсем офонарели? Я — кандидат технических наук, специалист по оптическим приборам. Не стану я с протянутой рукой стоять!
— Ох, какие мы гордые! Ну так выбирай между почкой и нищетой. У тебя пять секунд.
И Долгов с испуганной поспешностью выпалил: «Хорошо, я согласен!»
— Тогда садись в свою колымагу и езжай за нами.
Они притормозили возле подземного перехода в новом районе города. Колян, выйдя из машины, властно ткнул пальцем в сторону лестницы, ведущей вниз: «Вот здесь с утра и начнешь. И не вздумай глупить. Везде найдем и пощады не будет».
Когда «Мерседес» отъехал, Николай весело рассмеялся:
— Как тебе пришло в голову сыграть под мафиози?
— Он сам подсказал, назвав нас братками. К тому же морда у тебя, Колян, чисто разбойничья. Никто и не подумает, что ты моряк и старшина второй статьи. А тачка не твоя, а твоей сестры-фирмачки.
— Значит, и моя физиономия пригодилась на праведное дело. Иначе с этого лихача хренова на ремонт ни копейки бы не получили. А у меня отпуск заканчивается. Так что про почку ты здорово придумал.
— Сам не знаю, почему такое брякнул, но пришлось кстати. Мужик здорово перепугался. До сих пор, небось, бедняга дрожит.
И приятели громко рассмеялись.
А Долгов всю ночь не спал: «Хоть и далеко от моего дома попрошайничать буду, но вдруг знакомые случайно увидят. Тут позор! Надо замаскироваться. Завяжу, как чалму, белое полотенце, надену черные очки. У племянника возьму детскую дудку. Когда в неё гудит, то дворняга Кузька ей подвывает. Пусть дает концерт. А что если и кота прихватить? Он часами лежит неподвижно. С ним забот не будет. А животным охотнее помогают. Да и мне проще просить не для себя».
Утром Долгов взял картонную коробку и после некоторого раздумья написал: «Приют для кошек и собак. Спасибо за сочувствие!»
Изменив внешность, как было задумано, он подошел к зеркалу и, осмотрев себя, остался доволен: «Ну и видок, как у настоящего сумасшедшего. Я бы сам себя не узнал».
С этого дня люди начали привыкать к странноватому чудаку в тоннеле, усердно выдувающему из детской дудочки попеременно то хриплые, то пронзительно визгливые звуки. Недовольно морщась, они искренне сочувствовали тоскливо подвывающей музыканту черной дворняге и жалели равнодушного к шумному концерту кота. Мелочь и десятирублевки так и сыпались в коробку с завидным постоянством.
Ежедневно приезжающий к восьми часам Колян, пересчитывая выручку, каждый раз удивлялся: «Хренов факир за день собирает мой недельный заработок. Да ещё оставляет себе пару сотен. Вот уж без забот и пыли легкие деньги срубает».
Накануне своего отъезда из Москвы Николай великодушно объявил: «Ну, все, Павел Николаевич, кончай самодеятельность. За помятое крыло ты рассчитался. Забирай документы. И больше не нарушай!»
Долгов молча смотрел вслед отъехавшей иномарке. А потом, отбросив сомнения, поспешно вернулся на уже ставшее привычным место в тоннеле и принялся с ещё большим усердием выдувать из детской дудочки визгливые звуки.
Сломанный брегет
Преступники проникли в квартиру через разбитое окно, поднявшись на третий этаж по строительным лесам. Кражу можно было отнести к разряду обыденных, если бы не похищенный старинный брегет. Хозяин волнуясь объяснял сыщикам: эту коллекционную редкую вещь давно уговаривает продать один из главных музеев страны.
Вы только представьте: эти карманные часы с боем изготовлены в мастерской французского мастера Брегета ещё при его жизни. Их вполне мог держать в руках сам Наполеон или даже Пушкин.
