Кирилл Гольцов - Дом на цилиндрах
Потом я вспомнил о Лене и, сделав несколько шагов, позвонил в дверь напротив. Тишина. Я несколько раз повторил попытки, но они оказались безрезультатны. Здесь, конечно, были варианты, начиная с того, что она успела куда-то уйти, и заканчивая тем, что после произошедшего на балконе она от меня прячется, считая виноватым или же обвиняя себя. Я продолжал звонить, больше автоматически, а потом вдруг вспомнил о том, что она была без ребёнка. Странно, насколько я помнил, Лена дома ни на секунду не могла расстаться со своим чадом и уж, во всяком случае, буквально через слово говорила о чём-то, связанном с малышом. Сейчас же, насколько я помнил, эта тема не была озвучена вообще никак.
Как только был сделан этот вывод, я, приплюсовав к нему попытку сбросить меня с лестницы, почувствовал мурашки, бегущие по моей спине. Потом медленно достал сотовый телефон, нашёл в записной книжке номер Максима, записанный как «Соседи из 42 кв.», и нажал выпуклую клавишу с изображением зелёной приподнятой трубки.
— Да, Кирилл? — раздался через несколько секунд металлизированный голос.
— Это я, Максим!
— Вот неожиданность! Надеюсь, с квартирой всё в порядке? — в его голосе зазвучали беспокойство и надежда.
Я некоторое время пытался понять, как он может знать что-то о моём происшествии, а потом сообразил, что он говорит про свою.
— Да-да, всё в порядке а что должно было случиться?
— Нет-нет, я так просто. Ты позвонил, и я подумал, мало ли что. А мы все третий день на даче. Жара просто невыносимая, а в колодце практически совсем нет воды. Представляешь, по такой погоде даже в баню не тянет!
— Вы все, это кто?
— Ну, я и жена с ребёнком! — жизнерадостно ответил Максим, а моя рука замерла над кнопкой звонка соседней квартиры.
— Вот как! А сколько, ты говоришь, вы уже на даче?
— Да третий день. С утра ездили на реку, Олег в полном восторге!
Я молчал и думал: значит, женщина, которая любезно позволила мне воспользоваться соседским балконом, просто показалась мне похожей на Лену, не более того.
— Ладно, отдыхайте. Увидимся! — выдохнул я, надеясь, что мой голос прозвучал спокойно, и положил трубку.
— Вот и хорошо, что ты договорил. Знаешь… — ко мне, неопределённо пожимая плечами, приблизился Андрей.
— Погоди. Тут ещё вот какое дело выходит!
Я рассказал ему то, что выяснил по телефону, и не успел оглянуться, как он привёл с собой ребят из квартиры и те двумя быстрыми размашистыми движениями вышибли деревянную входную дверь сорок второй квартиры. Потом, с вынутыми пистолетами, рассредоточились внутри, но уже через минуту вышли с разочарованными лицами — пусто. Тем не менее Андрей попросил их внимательно посмотреть и там. Нам же досталась роль разгонять жильцов, которые стали стягиваться на лестничные площадки и смотреть, что же произошло. За всей этой суетой прошло незнамо сколько времени, пока наконец милиция не покинула обе наших квартиры, пообещав сообщить о результатах в ближайшее время и попросив меня на днях к ним подъехать. Потом Андрей ещё долго с ними о чём-то говорил, отойдя к окну, и наконец распрощался, приблизившись и хлопнув меня по плечу:
— Держись. Всё нормально, результаты обязательно будут. Ребята ещё сейчас всех соседей обойдут, в соседних домах разузнают, кто и что видел. Правда, есть тут кое-что ещё, но об этом я пока говорить не буду. Давай лучше встретимся завтра в церкви у платформы Ильинская, там обо всём и поговорим. А сейчас, извини. Возможно, нехорошо покидать тебя в такой момент, но я уже и так припозднился здесь, а дела зовут!
Я кивнул головой, ничуть не удивившись назначенному месту встречи. Несмотря на трагедию, произошедшую с ребёнком Андрея, он предпочитал встречаться именно в церквях, утверждая, что это самое лучшее место, чтобы не быть подслушанным. Может, в чём-то он был и прав. Мне, собственно, было всё равно, поэтому я охотно согласился, и мы договорились на одиннадцать утра.
— Спасибо за всё. Извини, что отвлёк, но без тебя бы я не справился. До завтра!
Я пожал его странно сухую по такой жаре руку и стоял на площадке до тех пор, пока не увидел его сначала выходящим из подъезда, а затем скрывшимся за деревом. Некоторое время я переминался с ноги на ногу, покосился на прикрытую и опечатанную милицией дверь, а потом вернулся в квартиру. Ну и денёк! Я хотел было уже запереть дверь и прилечь, когда вспомнил, что обещал отнести соседу лестницу, и потратил на это ещё как минимум полчаса, стараясь корректно ответить на множество его вопросов о произошедшем и приезде милиции. Наконец я вернулся домой, ещё раз обошёл квартиру, собрал все порванные рубашки и выбросил в мусорное ведро. Потом вставил диск с мудрёным названием «Блю-рей» в плеер и упал в кресло, уделив четверть часа просмотру нового диснеевского фильма «Алиса в стране чудес». Но мои мысли метались и, несмотря на утомлённость, усидеть на месте и сосредоточиться никак не получалось. Тогда я сходил в ванную, слил воду, положил в таз плюшевую собаку, потом тщательно протёр всё вокруг моющим средством и нескончаемо долго стоял под прохладными струями душа. Когда это поднадоело, тщательно растёрся, набросил халат и стал бродить по квартире, пытаясь соединить факты, догадки и события сегодняшнего дня. В какой-то момент я попробовал мысленно совместить это с мытьём аквариума или походом в магазин за рыбой для черепахи, но не смог — кажется, ни физических, ни душевных сил на это попросту не осталось.
Сначала всё казалось совсем сумбурным, потом — постепенно встающим на свои места. В итоге ухватить то, что, казалось, прояснит картину полностью, мне не удалось, и всё опять превратилось в хаос. В таком состоянии я бродил до тех пор, пока на улице не стало темнеть, и только тогда, открыв новый комплект постельного белья, я скинул халат и улёгся в кровать, глядя куда-то в окно. Но несмотря на тяжёлый день, я долго лежал без сна. Растерянность, обида и ужасное ощущение незащищённости буквально клокотали во мне и не давали успокоиться. Даже хлопковое постельное бельё вызывало чувство лёгкого омерзения и казалось грязным — словно залапанным руками тех, кто проник в мою квартиру. Конечно, я постелил совершенно новый комплект — как раз нашёлся хороший повод распаковать подарок, который лежал у меня в шкафу, наверное, ещё с прошлого дня рождения. Однако в голову непроизвольно лезли бредовые мысли о том, что злоумышленники, конечно же, извлекли его, вытерлись, а потом аккуратно засунули обратно, чтобы даже в этом меня унизить. Где-то глубоко я понимал, что такое вряд ли возможно и, скорее, похоже на бред, только эта мысль была слишком уж навязчивой, а воображение услужливо ежеминутно рисовало перед глазами всевозможные к ней иллюстрации. Одна краше другой! Прямо как увлекательное кино, где часто растворяешься в картине, лишь изредка напоминая себе, что всё увиденное выдумка и хорошая игра актёров.
Мои руки привычно завладели пододеяльником — плоским и, наверное, именно от этого выглядевшим очень жалко. Стоящая в последнее время в Подмосковье аномально жаркая погода не позволяла накинуть его на себя даже ночью, поэтому он находился в стороне просто на всякий случай. А вот его уголки неизменно служили мне поводом для поделок в те моменты, когда я пытался отвлечься и сосредоточиться на чём-то несущественном. Пальцы привычно «лепили» сначала комок снега, потом вытянутую колбаску и наконец переходили к самому трудному — фигурке человека. Здесь приходилось быть очень аккуратным и буквально следить за каждой складочкой, чтобы с таким трудом созданное не деформировалось и не стало походить именно на уголок пододеяльника. Обычно это увлекало меня, и однажды я даже создал нечто, похожее на самого себя, но только не сегодня. Дело явно не клеилось, и в какой-то момент я разочарованно выпустил из рук мягкую ткань, отбросив пододеяльник в сторону. «Мне обязательно надо отдохнуть… Этот день был слишком длинным!» — подумал я и, откинувшись на подушку, попытался отвлечься на какие-нибудь более приятные мысли. В первые мгновения казалось, что это попросту невозможно, да ещё и периодически струящиеся по телу капельки пота вызывали нестерпимый зуд и неприятное покалывание. Однако вскоре я увидел перед глазами восточную танцовщицу, звонко щёлкающую пальцами и невероятно крутящую своим вызывающе-красивым телом. Вокруг сидели какие-то люди, но она смотрела и исполняла этот номер только для меня. Я знал это точно, как и то, что моё внимание здесь — самая высшая благодарность и признание, за которое стоит постараться.
Медленная душевная музыка продолжала играть, а девушка танцевать, но зрители начали неожиданно подниматься со своих мест и аплодировать. Всё громче, громче, и звук начал как-то перемещаться, как эффект в домашнем кинотеатре, метаться вокруг и постепенно разрывать эту радужную картинку. Ещё мгновение она поколебалась, а я постарался домыслить продолжение и тем самым не позволить сну уйти или стать другим. В какой-то момент казалось, что мне это по силам, но неожиданно рокочущий грохот отозвался где-то внутри мучительной вибрацией, и я испуганно распахнул глаза, увидев только потолок с колышущимися тенями деревьев и отсветами расположенного напротив дома рекламного щита.
