Петер Рабе - Пуля вместо отпуска
— У меня нет никакой идеи и в помине, Герби. Причина, по которой мы здесь, и состоит в том, чтобы такая идея возникла по поводу того, что происходит.
— Очень хорошо, — кивнул Саттерфилд, потирая руки. — Это весьма просто, на мой взгляд. Ты исчезаешь — в связи со здоровьем, если верить Дженис, — и оставляешь все дела на некоего некомпетентного, себялюбивого помощника, у которого, судя по всему, свое представление о…
— Кот из дому — мыши в пляс, — вставил Фелл. Оба, Саттерфилд и Крипп, выглядели удивленными. — Продолжай же, Герби!
Саттерфилд наконец-то уселся.
— А теперь слушай сюда, Фелл! Возможно, у тебя сложилось впечатление, что у меня есть время, которое можно тратить попусту, и деньги, которые можно швырять псу под хвост. А может, по-твоему, все это не более чем небольшое недоразумение? — Саттерфилд остановился, чтобы перевести дух. — Я сугубо деловой человек с обязательствами и хорошо развитым чувством того, что делать можно и чего нельзя. За то, что позволил тебе орудовать в городе…
— Позволил… мне, Герби?
— Да, позволил! И ожидаю за это получить вознаграждение, как было оговорено.
— Скажи проще, Герби. Навар.
— Твой язык не выдерживает…
— Куш от рэкета.
Кислое лицо Саттерфилда стало злым.
— Я организую рейды, которые вконец разорят тебя! Привлеку полицию штата и окружного прокурора. Я… Я…
— Ты поимеешь свой куш. В любую минуту, Герби. — Фелл использовал возникшую паузу, чтобы иметь возможность оговорить все. — Я просто хочу выправить положение, Герби. И затем все станет так, как было прежде. О’кей?
— Что ты сказал? Я не понял…
— Сколько я тебе задолжал навара?
Саттерфилд не замедлил с ответом:
— За четыре недели. Восемь тысяч.
— Крипп? — вопросительно взглянул Фелл.
— Все верно, — кивнул Крипп.
— Выпиши чек, Крипп!
— Обожди-ка минуту, — вмешался Саттерфилд. Он уже оправился от изумления, подался на стуле вперед и ощутил себя хозяином положения. — Из-за твоего бездействия мне пришлось улаживать ряд неожиданных и неприятных осложнений, которые никоим образом не должны были возникнуть, если бы условия договора неукоснительно соблюдались. Например, я заплатил из своего кармана некоторым функционерам, также не получившим причитавшейся им доли.
— Это входит в договорные — пара тысяч в неделю, — подсчитал Крипп. — Пять сотен к…
— Мне известны условия нашего договора, — прервал Саттерфилд. — Я лучше знаю и должен добавить…
— Заткнись, Герби, будь так добр! Крипп, кто еще не получил платы, кроме тех ребят, которые получили свое через Саттерфилда?
— Кроме тех, кому выплатили за ставки, никто. Да и тем выигрыши были выплачены напрямую нашими букмекерами. Поэтому и набегает на круг — шесть тысяч в неделю. Никому и ничего в этом смысле не было выплачено Саттерфилдом, — добавил Крипп.
Фелл улыбнулся:
— О! Да ты, оказывается, пытаешься надуть меня, Герби?
— Фелл, эти две тысячи в неделю не целиком мои. Приходится делиться. Естественно, я удерживаю…
— Итак, что же это за такие издержки, о которых ты все время толкуешь?
— Думаешь, облавы ничего не стоили? Или полагаешь, что мне обойдется за здорово живешь отмена моих же приказов и ничего не будет стоить успокаивать страсти, вызванные твоей нераспорядительностью, вынудившей меня пойти на определенную огласку? А теперь еще придется затратить немало усилий, чтобы успокоить еще и общественное мнение.
— И во что же это выльется, Герби? Я имею в виду — есть ли у тебя представление о том, в какую сумму?..
У Саттерфилда такое представление было.
— В дополнительные девять тысяч.
— Крипп, — произнес Фелл так, словно не слышал последних слов комиссара. — Сколько в среднем составляют наши сборы в это время года?
— Трудно сказать сразу, Том. Мы никогда не выходили на усредненные цифры за считанные недели до открытия сезона.
— А сколько составил действительный сбор за те четыре недели, что предшествовали моему отсутствию?
— От букмекерства?
Фелл закивал и еще не кончил кивать, как Крипп сообщил:
— В среднем за неделю того месяца двадцать тысяч восемьсот семьдесят два доллара.
— А как много контор прикрыл Герби?
— Десять, — опередил Саттерфилд Криппа, согласно кивнувшего.
— Сколько мы выручали от них в пропорции к средненедельным сборам?
Крипп задумался на мгновение:
— Около тридцати процентов.
— А сколько составят эти тридцать процентов от усредненных цифр недельной выручки, что ты только что сообщил мне?
Крипп не замедлил с ответом:
— Шесть тысяч двести шестьдесят один доллар.
— Итак, мы потеряли шесть тысяч, за которые ты хочешь получить премию в две тысячи баксов? Это лишено всякого смысла, Герби.
Саттерфилд плотно сжал губы, отчего стал похож на классического сквалыгу.
— Или же взгляни на это по-другому, Герби: я собираюсь заплатить тебе восемь тысяч за то, что потерял более чем двадцать четыре тысячи чистоганом. Поэтому Крипп выдаст тебе чек за последние четыре недели — за то время, что ты не получал причитающиеся по договору деньги. И за эту сумму я хочу, чтобы ты сохранял прежний статус-кво, Герби: чисто по-дружески, тихо и пристойно.
Саттерфилд, казалось, весь напрягся, сидя за своим столом и держа себя так, словно готовился к чему-то неожиданному, но, когда Крипп передал ему чек, Саттерфилд принял его, ничего не сказав.
— Ну как — все улажено, Герби? — Фелл поднялся со стула.
— Еще минуту!
Крипп и Фелл взглянули на Саттерфилда.
— Я принимаю эти деньги как жест доброй воли. Вот и все! Они сами по себе никакая не оплата за что бы то ни было, Фелл, запомни это! Единственный способ управляться с делами подобного рода — это вести их так, чтоб комар носу не подточил. Я собираюсь быть с тобой в одной упряжке, потому что… — Саттерфилд запнулся, — потому что мы старые друзья. Если ты засветишься в этом городе и начнешь терять контроль, — а похоже, к тому и идет, — никакое прикрытие тебе уже не поможет. И запомни это, Фелл! Я слежу за развитием событий столь же пристально, как, думаю, это же делает твой приятель Пэндер. И я не веду никаких дел с проигравшими. Надеюсь, тебе все ясно?
Крипп наблюдал, как Фелл опустил свои длинные ресницы и сложил губы бантиком. И это было все, что сделал Фелл. Затем он взглянул на Саттерфилда и кивнул:
— Конечно! Пока, Герби.
В машине Фелл ни словом не обмолвился на эту тему. Он попросил у Криппа сигарету и выкурил ее до половины:
— Что новенького о Баттонхед?
— Ничего, Том. У меня еще не было времени навести справки.
— Ну да ладно! Когда вернемся от Пэндера, напомни мне позвонить в Омаху. — Фелл умолк и молчал всю дорогу до самых апартаментов своего помощника Пэндера.
Глава 9
Пэндера не оказалось дома. Он оставил человека, чтобы отвечать на телефонные звонки и открывать дверь. Фелл не знал этого наймита, а тот не знал Фелла — поэтому и не намерен был сообщать, куда отбыл Пэндер. Фелл спросил снова — пока еще сдержанно. Однако Крипп подумал, Фелл, по всей вероятности, вот-вот начнет выходить из себя. Ему и прежде доводилось видеть, как Фелл терял терпение, — и тогда уже ни о каких пререканиях не могло и речи идти.
Однако ничего подобного не произошло, Фелл попрощался: «До свидания» — и пошел к машине.
— Давай попытаем удачу в «Уотерхолле», — предложил он, и они покатили к городской окраине, где находился ночной клуб.
Местечко являло собой невысокую постройку, широко расположившуюся во все стороны. Прерия начиналась сразу за ней, но впереди и по бокам ландшафт был стилизован под пустыню. Даже песок завезли — не пожалели, — чтобы добиться большего правдоподобия.
Парадная дверь была, конечно, на замке, но Фелл не захотел заходить сбоку. Он барабанил в дверь, пока наконец не подошел какой-то малый. Этот тип просто отрицательно помотал головой через стеклянную панель двери, ибо часы были нерабочие и Фелла он никогда прежде и в глаза не видел. И когда тот уже было собрался уходить, пришла одна из уборщиц. Та узнала Фелла, о чем не замедлила сообщить мужику, поэтому дверь открылась, и они вошли. Малый настолько растерялся, что даже забыл закрыть за ними дверь.
— Послушайте, я весьма огорчен, мистер Фелл, — произнес он. — Но… вы хотите, чтобы я позвал Пэндера? Вы хотите…
— Он в задней части здания? — прервал Фелл.
— Я могу найти его…
— Не утруждайте себя!
Они прошли в глубь здания. Помещение было тускло освещено, и перевернутые ножками вверх стулья придавали ему вид чердака или склада. Если бы не фрески на стенах, величественное пианино, отражающееся в небольших квадратных зеркалах, и пол для танцев из черного блестящего пластика, неясно было, почему заведение назвали «Уотерхолл», ибо никакого декора в стиле Запада не было и в помине. «Сплошной хром, пластик, хрусталь и множество зеркал, — подумал Крипп. — Никакой простоты, индейщины или ковбойщины, а о воде, как таковой, могли напомнить разве что искусственные барханы снаружи». Даже задние комнаты поражали дорогим убранством.
