Вячеслав Жуков - Мастер харакири
Манай усмехнулся.
– Поверит. Мне Кузьма часто доверял это дело. Я звонил от его имени, и легавый прибегал. И сейчас прибежит вместе со своим другом.
Разговор был недолгим. Манай убрал свой сотовый в карман и удовлетворенно сообщил:
– Колобок сказал, приедет через пятнадцать минут. На всякий случай надо подогнать сюда тачку с пацанами. Хватит им там прохлаждаться. Действуем так: заходим с Колобком и его друганом в квартиру к Кузьме и там мочим их.
Они пошли к машине. Чума сел за руль.
Но, вопреки обещанию, Колобок приехал к Кузьме раньше. И подъехавшие на «Форде» бандиты увидели Колобка и Лешку, уже выбегающих из подъезда.
Чума забеспокоился.
– Вон Колобок! Линяет, падла!
Манай был, как всегда, решителен, достал из кармана куртки пистолет.
– За ними. Нельзя им дать уйти. Надо окружить их.
Потом, в сквере, он собственноручно застрелил Колобка.
Чума погнался за друганом мента и не настиг его.
– ушел, сволочь! Как в воду канул! – объявил он, подойдя к машине, где его уже поджидал Манай.
– Его придется убрать. Слышите? – обратился Манай ко всем. – Он все видел.
– уберем, – за всех пообещал Чума. Если кого-то надо убрать, он первый готов.
– Колобка нужно притащить в подъезд. Приедет девчонка, вызовет ментов, – сказал Манай.
– А как же быть с ней? Мы ее хотели тоже? – не унимался Чума.
Но Манай велел ее не трогатъ, раз не попала под горячую руку.
– Она ничего не видела. Ничего не знает. Пусть пока живет. А там посмотрим. Станет мешать, уберем, – разъяснил Манай.
Колобка принесли в подъезд и положили возле металлической двери. Будто он, тяжело раненный, выполз из квартиры Кузьмы и упал на лестничной площадке.
Все выглядело вполне правдоподобно.
Лужа крови. Колобок лежит в ней, но ноги еще там, в прихожей. Сил не хватило выбраться. Не сумел он убежать.
Манай вложил в правую руку менту вымазанный в крови нож, которым Чума прикончил Кузьму.
Потом он вернулся в комнату и, предварительно стерев с пистолета свои отпечатки, вложил «ствол» в руку Кузьме. Сразу же позвонил в прокуратуру своему человеку, следователю Юдину. Тот как раз дежурил.
– Все сделано чисто. Теперь дело за тобой, – сказал Манай. Он был немногословен, на случай прослушки. Подставлять Юдина нельзя. Теперь он для Маная щит, каким был Колобок для Кузьмы. Вовремя сообщит чего надо и от тюряги прикроет.
Узнав, что приятелю Колобка удалось уйти, Юдин велел позвонить утром. Пообещал установить его адрес.
Глава 8
Судьба у Оксаны была несчастливой. Так она считала сама.
Когда ей исполнилось четырнадцать лет, родители погибли в автокатастрофе.
В тот день они собрались поехать все вместе. Отец сказал, что их пригласил в гости один хороший человек. Родители часто ездили по гостям. И у них в доме перебывало полно народу.
Но в этот раз Оксану с собой не взяли. У нее поднялась температура.
Потом был детдом. В нем она провела почти два безрадостных года, показавшихся такими долгими, что воспоминаний хватит на всю оставшуюся жизнь.
После уютной домашней обстановки жесткий режим угнетал ее. Во столько-то подъем, умывание, туалет. Потом по расписанию завтрак, занятия, обед. Надоело Оксане все до чертиков. И рожи надоели. Изо дня в день. Из месяца в месяц.
Единственное утешение – музыка. Оксана прекрасно играла на пианино, особенно любила классику. И ее часто отправляли на музыкальные конкурсы, защищать честь детдома. Кстати, о личной чести воспитанниц никто не заботился. И Оксана скоро убедилась в этом.
Однажды ночью встала и пошла в туалет. В темном конце коридора услышала какой-то странный шум. Тихонечко подкралась.
На полу с задранными вверх ногами лежала девчонка из соседней комнаты.
Оксана хорошо ее знала. Симпатичная и веселая она. Может, не в меру шустрая, но в детдоме такой и надо быть, иначе заклюют.
Она лежала голая на полу, а сверху на нее навалился дежурный воспитатель.
Обычно у девочек дежурили женщины, и непонятно было, как этот сорокалетний боров с пропитой рожей очутился в их «крыле».
Некоторое время Оксана наблюдала за его толстой, покрытой капельками пота задницей.
Она то опускалась, то поднималась, при этом воспитатель кряхтел, как старый бык.
Девчонка тихонько стонала и, чтобы никого не разбудить, закрывала руками рот.
Вдруг воспитатель обернулся и увидел Оксану.
С тех пор он не давал ей жизни. Дня через два подошел к ней в столовой и шепнул ей на ушко:
– Никому не говори, что видела, а то башку оторву.
Оксана и так не собиралась рассказывать. В конце концов, не ее это дело. Да и все равно ничего никому не докажешь. Воспитателям больше веры. Подумаешь, соблазнил он воспитанницу за две пачки сигарет. Он и Оксану пытался, но она отказала борову, твердо решив: «уж лучше с кем-нибудь из пацанов, чем с такой сволочью».
Как-то Оксану вызвали в кабинет директора, и тот, усадив ее, сказал:
– Надо выступить в одном учреждении. Поиграть там.
Он даже не спросил, согласна ли она. Знал, не откажется.
– Понимаешь, там будет солидная публика. У них какая-то презентация. Для нашего детдома большая честь. Сама знаешь, как сейчас сложно найти богатеньких спонсоров.
Оксана не знала. Да ей, в сущности, были безразличны спонсоры, потому что деньги, которые направлялись в детдом в виде финансовой помощи, куда-то бесследно исчезали. Даже сами воспитатели, не стесняясь воспитанников, вовсю говорили об этом, недвусмысленно намекая на директора.
Но Оксана от выступления отказываться не стала. Во-первых, можно хоть чуть-чуть отвлечься от этой гнетущей муштры, а во-вторых, нормально, по-человечески поесть. Уж в этом-то ей не откажут.
И она с радостью поехала. Директор самолично отвез ее на своих «Жигулях».
Тогда она и увидела Аркадия Сергеевича Кузьмина. Солидный, представительный мужчина, с проседью в темных волосах. На обеих руках, на пальцах, по золотой печатке. И очень обходительный человек. Он внимательно слушал, как Оксана играла, не сводя с нее глаз, а потом пригласил за свой столик и сказал:
– Вам надо обучиться в консерватории. У вас задатки профессионала. Нужно развивать их.
Оксана спорить не стала, подумала только, что детдом – это далеко не консерватория.
Потом он угостил Оксану шампанским и даже пригласил ее, молодую девушку, потанцевать, на зависть разодетым дамам.
Оксана радовалась; знай наших детдомовских. А у самой голова кружилась от шампанского и танцев.
На своей машине Аркадий Сергеевич привез Оксану к воротам детдома. Она видела, как он о чем-то переговорил с дежурным воспитателем, тем самым боровом, и сунул ему в руку несколько купюр.
«Лучше бы мне их отдал, чем этому козлу», – думала она, прощаясь с Кузьминым.
А когда поднимались по лестнице на этаж, где жили девчонки, воспитатель стал к ней приставать. Схватил ее, прижал к себе и стал целовать в губы.
Было противно. От него разило водкой. И Оксана отворачивалась.
Преодолевая ее отчаянное сопротивление, он возбужденно шептал, тихонько покусывая ее за ухо:
– Ну чего ты, дурочка? Все равно никуда не денешься. Оттрахаю тебя. Знаешь, сколько вас через меня прошло? Лучше не трепыхайся, а то бить буду, – и он несильно ударил ее ладонью по щеке.
– Отстань от меня. Я расскажу…
Он схватил ее одной рукой за горло, другой залез в трусики. И задрожал весь.
– Тебе понравится. Все равно когда-то надо распрощаться с целкой. Будь умницей. Не дергайся.
Оксана не ответила, только хрипела, чувствуя: еще немного, и этот бугай ее задушит. Глядя в его пьяную, отвратительную рожу, она вдруг захотела убить его. Вот так взять и убить.
Она уперлась спиной в стенку и со всей силой оттолкнула толстяка от себя. Тот не устоял на ногах, взмахнул руками, закувыркался по ступенькам и, ударившись башкой о батарею, растянулся на площадке между третьим и четвертым этажами.
– Так тебе и надо, – сказала Оксана, чуть отдышавшись, и ушла в свою комнату. Она еще не знала, что воспитатель мертв.
Утром по детдому полетела весть, что воспитатель умер. И только Оксана знала, как все случилось. Но не жалела его.
Аркадий Сергеевич несколько раз приезжал в детдом, навещал Оксану. А однажды директор вызвал Оксану к себе и торжественно объявил, что Аркадий Сергеевич Кузьмин хочет ее удочерить.
Он опять не спросил ее согласия, сказал только:
– Все формальности и расходы Кузьмин берет на себя.
Тогда Оксана еще не знала, что, по сути, директор продал ее Кузьмину, взяв с того большие деньги. Это потом Кузьма рассказал ей.
Не прошло и трех дней, как Оксана поняла, к кому она попала. Ее приемный папашка был лидером преступной группировки.
Поначалу ей было неприятно сознавать, что она живет у человека, чьи руки наверняка по локоть в крови. Пусть он сам и не убивает людей, лишь отдает приказы.
