Евгений Сухов - Разборки авторитетов
Варяг улыбнулся.
– Раньше ты задавал меньше вопросов. Впрочем, как-нибудь расскажу, это долгая история и отдельный разговор. Я ведь тоже тебя не забыл и всегда держал в пределах видимости. Ты мне нужен.
– Здесь, в Америке, я ничего не значу.
– Это тебе так кажется. Сейчас ты мне нужен именно в Америке.
– Что я должен делать?
– То, что у тебя получается лучше всего. Взрывать! Наберешь толковых ребят и обучишь их. Работы будет много. Ты готов?
– Готов. – Возьми подъемные и сними приличную квартиру где-нибудь в центре. – И Варяг положил перед Сивым небольшой тугой пакет. – Не жить же тебе все время в ночлежке!
Сивый улыбнулся, но обидеться не посмел. Варяг оставался прежним – он знал даже об этом.
– Не удивляйся, Сивый. Я о тебе знаю все. Если что, найдешь меня по этому телефону. – Варяг достал из кармана визитку и протянул Сивому. – Там указана моя новая фамилия. А теперь мне нужно идти.
Владислав поднялся и, не оглядываясь, пошел по аллее к выходу из парка.
Глава 10
На зов Владислава Геннадьевича Сивый явился незамедлительно.
Сивый был едва ли не единственным человеком, кому было известно настоящее и прошлое Варяга, и пользовался безграничным доверием с его стороны. Варяг старался не раскрывать своего истинного лица и всегда действовал через Сивого. Многие боевики всерьез считали, что именно Сивый является главой русской мафии в Америке.
А имидж мистера Игнатова выглядел как нельзя лучше. Владислав тесно сотрудничал с российскими бизнесменами. Фирма «Интеркоммодитис» развивалась, открывая свои филиалы не только в США и Европе, но и в России. Обороты ее росли, прибыль тоже. Люди, управляющие фирмой на местах, были толковыми, исполнительными и надежными. Их подбирал для Варяга Нестеренко. Пристяжные, как их называл академик, тянули дело. А сотрудники «Интеркоммодитис» даже не могли предположить, что их преуспевающий русский босс только во вторую очередь глава фирмы, а что главное его поле деятельности – приумножение российского общака.
Партнеры по бизнесу непременно удивлялись его безупречному английскому – им и в голову не приходило, что мистер Игнатов, в совершенстве владеющий несколькими европейскими языками, умеет изъясняться на воровском жаргоне и что в далекой России он был известным вором, при упоминании о котором блатные уважительно понижали голос. Они не догадывались, что таланты его универсальны и миллионные сделки для него так же естественны, как выколачивание долгов с предпринимателей.
Создав боевую дружину и поставив во главе ее Сивого, Варяг начал с того, что обложил данью русских бизнесменов, успевших пустить в США корни и удачно разворачивавших свои дела.
Это был всего лишь первый шаг на пути накопления капитала.
Конечно, делать бизнес в Америке не означает быть свободным от местных законов.
Почти третья часть прибыли «Интеркоммодитис» на первых порах уходила на содержание полиции и работу с налоговыми органами. Варяг не без сожаления иногда думал о том, что в России эта сумма была бы значительно скромнее. Там эта публика из налоговых сфер продается пока что за тридцать сребреников.
Красный «Порше» подкатил к вилле Варяга неслышно. Сивый заглушил мотор и ступил на тротуар. Он знал, что камеры наблюдения фиксируют каждый его шаг, что, как только он приблизится к воротам, маленькая дверь рядом откроется и впустит его в просторный, с роскошными цветниками двор. Сивый сам их устанавливал. Он считал, что у Варяга под рукой всегда должен находиться пульт управления, с помощью которого можно не только захлопнуть дверь перед непрошеными гостями, но и в случае необходимости заградить им дорогу пулеметным огнем.
Варяг старался не выделяться и жил так, как подобает человеку его уровня, – имел на побережье виллу, деловую, прекрасно меблированную квартиру в городе и еще два скромных представительских дома на Восточном побережье.
Единственное, что его отличало от коллег, – он не держал у себя прислугу. В этом его желание совпало с просьбой Светланы. Со всем хозяйством она справлялась сама. И Сивый не однажды удивлялся, как это ей удается держать в идеальном порядке большой дом и сад. Значительную часть времени у Светланы отнимал розарий. Это была ее гордость, к которой она относилась так же заботливо, как и к собственному малышу.
По узенькой, выложенной красной плиткой дорожке Назар подошел к парадной двери и, повернув ручку, вошел в просторную светлую гостиную.
Варяг, удобно расположившийся в мягком уютном кресле, казался совсем домашним – сейчас его невозможно было представить в тюремной робе на нарах. Это был совсем другой человек. Элегантный, гладко выбритый, он внушал почтение. Варяг молча поднял руку в знак приветствия и показал глазами на широкий диван.
Последнее время в присутствии Варяга Сивый испытывал некоторую скованность. Нечто подобное он ощутил в далекие школьные годы, когда строгий учитель ухватил его за воротник в тот самый момент, когда он подглядывал в щелку за переодеванием одноклассниц после урока физкультуры. Возможно, это чувство было связано еще и с тем, что он знал всю подноготную Владислава Геннадьевича, а многим, кто захотел бы проникнуть в тайну Варяга, это знание стоило бы самого дорогого. И Сивый однажды осознал, что его жизнь – всего лишь рискованное путешествие по узенькой вибрирующей доске, с которой можно сорваться в любой момент.
– Ты звал меня, Варяг?
Сивый понимал, что такое обращение льстит Владиславу. Варяг в душе оставался все тем же законником, с кем считались начальники колоний и кого почитали блатные. Варяг был авторитет с головы до пят. Это ощущалось в его умении разговаривать, даже жесты у него были какие-то особенные – сдержанные и в то же время уверенные.
Вор на зоне среди прочей уголовной братии всегда отличается аккуратностью и опрятностью в одежде, даже кепочку он носит щеголевато. На воле законники не изменяют привычкам и заметно выделяются из своего окружения. Варяг был таков и сейчас.
– Сивый, слышал ли ты о таком доне Монтиссори?
Сивый усмехнулся:
– Уж не тот ли это Монтиссори, что контролирует игорный бизнес и публичные дома на всем Тихоокеанском побережье?
– Он самый! А еще он входит в пятерку влиятельнейших и богатейших мафиози Америки. – Варяг выдержал паузу, а потом продолжил: – Вчера я позвонил Монтиссори с предложением о совместном бизнесе, но, судя по его тону, мои заверения его не убедили. Он был немногословен, но дерзок. Сказал, что не имеет ни малейшего представления о том, кто мы такие. Мне бы хотелось, чтобы ты передал ему пламенный привет, и я надеюсь, что, когда позвоню ему в следующий раз, он будет более осведомлен и любезен.
– Что я должен сделать?
– Во дворе его виллы стоит серый лимузин. По самым скромным подсчетам, тачка стоит полмиллиона долларов. Он дорожит этим автомобилем не потому, что он такой роскошный, хотя, по сути, это целый дом на колесах, напичканный всякой электроникой не хуже «Челленджера». Тут дело в ином – это подарок его старшего сына. И вот я надумал преподать урок одновременно и подрастающему поколению Монтиссори. Пусть знают, что сюда мы пришли не на один день. Желательно, чтобы это они хорошо усвоили. Пусть прочувствуют, что лучше быть добрыми соседями и партнерами, чем смертельными врагами.
– Варяг, я все понял, не стоит дальше углубляться в детали.
– Ну, тогда позвони мне сразу, как исполнишь… А теперь давай выпьем нашей русской водки за удачу.
Вынув из ведерка со льдом бутылку «Столичной», Варяг откупорил ее и наполнил до краев хрустальные рюмки.
Глава 11
Этим лимузином дон Монтиссори действительно дорожил. Подарок старшего сына Марчелло, контролировавшего несколько итальянских ресторанов в Сан-Франциско, свидетельствовал не только о мощи клана, но и о том, что его первенец стал настоящим мужчиной. То, что он уже не подросток, старший сын доказал два года назад, когда боевики дона Грациани разгромили один из его лучших баров, изуродовали охрану и публично заявили, что отныне управляющий бара должен платить деньги их хозяину. Такой поступок расценивался не просто как оскорбление, это был вызов могуществу клана дона Альберто Монтиссори, не принять который было для Марчелло так же позорно, как не обратить внимание на плевок в свою сторону.
Уже через час Марчелло знал поименно всех боевиков, посмевших оскорбить их отца, а также их адреса. К ним на квартиры и в места, где они обычно проводили время, были отправлены несколько десятков бойцов, а уже через три часа участники грациановской акции, избитые и окровавленные, предстали перед старшим сыном Альберто Монтиссори.
Марчелло напоминал отца. Коренастый, мускулистый, он внимательно осмотрел опухшие от побоев лица тех, кто посмел поднять руку на владения семьи Монтиссори, и властно распорядился, будто уже был доном:
