Владимир Колычев - Влюблен и очень опасен
«А может, ты в унитазе ловишь?» – продолжал Вася.
Марк с опаской покосился на унитаз в школьном туалете. Ему уже стало ясно, куда клонит Бугарь.
«Не ловлю я там рыбу».
«А зря! Рыбы там полно. Не веришь?»
Вася буйно засмеялся и, схватив Марка за шею, подтащил к унитазу. Вокруг хохот, всем весело, никто даже не попытается вступиться за несчастную жертву.
Марк почувствовал, как нос вдавливается в мокрый, пожелтевший от мочи фаянс...
Вдруг он проснулся и открыл глаза.
Когда-то эти кошмары снились почти каждую ночь. Со временем все прошло, но стоило ему оказаться в Тепломорске, как они появились снова. Но ничего, скоро он уедет отсюда. И Настю с собой в Москву заберет. Он звонил ей вчера, она вроде бы согласна. За ним следят, но это его не остановит. Не должно остановить.
В дверь неожиданно позвонили. Марк вышел в прихожую, глянул в глазок. К нему снова пожаловал Тимур Сергеевич. Он был один, хотя наверняка и сейчас при нем находилась свита из крепких ребят, что устроили на днях переполох в его доме. И если Марк не откроет дверь, ее просто снимут с петель. Кирилл Дмитриевич Каховцев действительно козырная величина в Тепломорске, и его людям позволено многое. К тому же, если верить Насте, он повернулся к Марку лицом. Если она сама верит своему отцу.
– Что так долго? – переступая через порог, с бодрой улыбкой на лице, но все-таки недовольно спросил Журыгин.
– Спал, – посторонился Марк.
– Время уже половина десятого. Что, ночью по бабам шлялся?
– Ну, разве что по виртуальным, – кивнул тот на ноутбук.
– И что, интересно?
– Не очень.
– Живые лучше?
– Намного.
– И много у тебя этих живых было?
– Ну, бывало.
– Забудь о них. Теперь у тебя Настя есть. Давай собирайся, ее отец тебя к себе требует.
– Зачем?
– А ты что, жениться на ней не хочешь? – подозрительно прищурился Тимур Сергеевич.
– Ну, хочу.
– А почему через «ну»?
– Да как-то все неопределенно.
– Все уже определилось. Сам Каховцев тебя в зятья берет. Не вижу радости в твоих глазах.
– Ну, я, конечно, не против.
– Все свои вещи забирай, сюда ты больше не вернешься.
– Почему? – боязливо спросил Марк.
– У Каховцева жить будешь. Там у него гостевой дом. Там море рядом и бассейн есть. Так что по поводу отдыха не беспокойся. Настя должна была тебе рассказывать.
– Да, говорила, – неуверенно пожал он плечами.
– А чего так невесело? Тебе счастье привалило. Или ты чего-то боишься?
– Ну, мало ли что.
Марк даже не пытался скрывать свое волнение. Вдруг его вывезут за город, наденут мешок на голову и сбросят со скалы в море?
Но переживал он зря. На роскошном «БМВ» Тимур Сергеевич отвез его на Черноморскую улицу, в элитный поселок, где находился дом господина Каховцева.
Марку приходилось видеть такие огромные и богатые дома, но все равно он был впечатлен. У высокого каменного забора с надстройкой из поликарбонатного стекла, рядом с воротами он увидел нескольких омоновцев с автоматами. Они стояли возле микроавтобуса, о чем-то вяло переговариваясь между собой и напряженно посматривая по сторонам. Не похоже, что они приехали сюда по душу Кирилла Дмитриевича – скорее всего, наоборот, охраняли его высочайшую особу.
И во дворе, сразу за воротами, он увидел двух коротко стриженных парней в темных костюмах. Не стесняясь представителей закона, они держали на изготовку пистолеты-пулеметы «узи» с глушителями, а ведь это запрещенное оружие, и лицензию получить на него практически невозможно.
Дом не самый высокий, всего в два этажа, не считая мансарды, но площадь застройки не меньше полутысячи квадратных метров. Фигурная крыша, башенки, мезонины, эркеры, террасы, портики. Клумбы на переднем дворе, английский газон, фонтаны, гипсовые статуи, дорога, уходящая в глубь территории, к морю. Забор высокий – видны только крыши соседних домов. И в глубине двора Марк увидел охранников с «узи». Похоже, Каховцева охраняли как первых персон государства. Крепко, видать, он провинился перед кем-то из сильных мира сего.
– Ты уж не ударь в грязь лицом, – напутствовал его Тимур Сергеевич. – Покажи, что у тебя характер есть. Все-таки ты мой ученик.
Он ждал своего босса, но на высоком гранитном крыльце парадного входа появилась Настя. С улыбкой до ушей она спешила к Марку, и глаза у нее горели так, будто она собиралась сообщить ему тысячу новостей разом.
– Привет!
Она протянула к нему руку, будто собираясь взять его под локоток, но в последний момент застеснялась.
– Привет. Ты не могла бы меня отсюда украсть? – весело спросил он, взглядом показав на Тимура.
– Легко!
Она все-таки взяла его под руку и увела в дом. В большом круглом холле он задрал вверх голову, чтобы разглядеть огромную, из хрусталя и золота, люстру, и невольно вздрогнул: ему вдруг показалось, что она падает на него.
Его впечатлило великолепие внутреннего убранства, но сам дом ему не понравился. Чужой он, враждебный. Комфортный, но неуютный. И все-таки Марк был рад, что здесь оказался.
Они проходили через малый холл на втором этаже, когда им на пути попался Кирилл Дмитриевич. Марк узнал его сразу.
– И куда мы собрались? – строго спросил он у дочери.
– Ну, ко мне, – замялась Настя.
– Не успел Марк появиться, как ты сразу потащила его к себе. Разве так можно?
– Мы же не собирались делать что-то такое, – еще больше смутилась она.
– Еще бы вы собирались что-то делать! Сначала свадьба, потом все остальное. Или мы опережаем события? – Каховцев глянул на Марка беззлобно, но с пронзительной иронией.
Он открыл дверь в одну из множества комнат, жестом пригласил зайти туда и его, и Настю. Это был его кабинет, обставленный дорогой дубовой мебелью. Марк заметил стоящую на массивном столе пепельницу – верхняя половина человеческого черепа покоилась на скрещенных костях. И непонятно, из пластика все это сделано или в ход шел природный материал. Уж не для того ли Каховцев обзавелся такой пепельницей, чтобы посетители задавались этим вопросом и боялись? С напуганным человеком договариваться проще.
– Я так понимаю, мы опережаем события? – проследив за его взглядом, с торжествующей насмешкой спросил Кирилл Дмитриевич.
– Я не знаю, что вы имеете в виду, – растерянно развел он руками.
– А то, что поспешили вы с Настей. Но раз уж такое дело, то вам, молодой человек, придется жениться на ней.
Кирилл Дмитриевич пытался изобразить радушную улыбку, но выходила какая-то гримаса, за которой скрывалась неприязнь к чужаку, каковым для него являлся Марк.
– Я согласен.
– Вы согласны?! – удивленно повел бровью Каховцев. – Настя, молодой человек сделал тебе предложение?
– Ну, не совсем.
– Ты дала согласие?
– Да, я, в общем-то, не против.
– Удивительно! Он согласен, она не против. Вы, Марк, должны понимать, что ситуация непростая. Вы совратили мою дочь, теперь вы должны на ней жениться, чтобы не уронить ее честь. И мне, в общем-то, все равно, согласны вы или нет. Но все-таки мне нужна определенность. Настя, ты согласна выйти замуж за Марка? – Каховцев строго посмотрел на дочь.
– Э-э... Ну, он сначала должен сделать мне предложение, – растерянно проговорила она.
– Марк, если вы мужчина, вы должны сделать предложение моей дочери. Я понимаю, это требует определенных усилий, я бы даже сказал жертв, но у вас нет выбора.
Марк недовольно глянул на него. Он действительно хотел жениться на Насте. И нечего Каховцеву распинаться здесь перед ним.
– Настя, я хочу, чтобы ты стала моей женой, – не делая над собой никаких усилий, спокойно сказал он.
– Настя, теперь твоя очередь! – Кирилл Дмитриевич стоял за своим столом как дирижер за пультом.
Его совершенно не интересовало, что никто не нуждается в его манипуляциях.
– Папа, ну разве так можно? – возмутилась Настя. – Все должно произойти само собой.
– И в церкви все само собой. Вы говорите священнику, что желаете взять друг друга в жены, и он уже объявляет вас мужем и женой.
– Во-первых, я не беру Марка в жены. А во-вторых, ты не священник.
– Я для тебя выше, чем священник. Или ты не нуждаешься в родительском благословлении? Итак, ты согласна стать женой Марка?
– Ну, согласна.
– А если без «ну»?
– Согласна.
– Отлично. Объявляю вас женихом и невестой! – не очень искренне, как показалось Марку, возликовал Каховцев.
– Спасибо, папа, мы очень рады, – весело, но вместе с тем и скептически усмехнулась Настя.
– Рано радоваться, дети мои. Жить вы пока будете раздельно.
– А кто-то претендует на большее? – возмущенно спросила она.
Но Кирилл Дмитриевич даже не глянул в ее сторону. Он смотрел на Марка, пытаясь изображать из себя доброго, но справедливого отца.
– Ты, Марк, должен понимать, что я отдаю тебе самое ценное, что есть у меня. Вы будете жить с Настей долгой и счастливой жизнью. Долгой. И счастливой. Она еще молодая, ей всего семнадцать лет. Она еще не нагулялась, она еще не знает, что такое любовь. Так что ты, мой дорогой будущий зятек, будь начеку. Ей будет восемнадцать, ну, может, девятнадцать. Ну, крайний срок, двадцать. Она увлечется каким-нибудь красавцем, сбежит с ним на острова. Но ты должен будешь понять ее и простить. Потому что сам виноват в том, что женился на ней так рано для нее. Ты найдешь ее, вернешь домой, а через время она снова сбежит.
