Джим Томпсон - Отсюда — и в вечность

Джим Томпсон

Отсюда — и в вечность

До пяти часов оставалось несколько минут. Ардис Клинтон открыла дверь черного хода своей квартиры и впустила своего любовника, молодого человека с коровьими глазами и вьющимися волосами, который работал посудомойщиком в закусочной «У Джо». Дверь кухни выходила в тот же проулок, что и черный ход дома, в котором жила Ардис.

Они страстно обнялись. Она, дрожа от сладостного предвкушения, крепко прижалась к нему, ощутив рукоятку мясницкого ножа, который скрывала рубашка. Скоро, очень скоро все закончится. Этот глупый козел, ее муж, умрет. Уйдет в небытие вместе с его глупыми шуточками и мерзкими привычками. А с 20 тысячами долларов страховки...

— Мы будем счастливы, Тони, — прошептала она. — У тебя будет собственный ресторан...

— И мы заживем весело и счастливо, — поддакнул Тони.

— Разумеется, дорогой, — улыбнулась Ардис. — Все изменится к лучшему, как только мы поженимся. — Она потрепала его по щеке, снова поцеловала. — Никто не видел, как ты уходил из закусочной, не так ли?

— Никто. Посуду я уже всю перемыл, официантка в зале...

— Хорошо. А если кто-то заглянет на кухню и заметит, что тебя нет. Что ты на это скажешь?

— Ну... я выносил мусор... Или спускался в подвал за продуктами. А может, был в сортире...

— Отлично, — одобрительно кивнула Ардис. — Не говори точно, где ты был, и тогда они не смогут доказать, что там тебя не было. Ты просто не помнишь, где ты был, не так ли, дорогой?

Тони кивнул. Через ее плечо заглянул в спальню, нахмурился:

— Почему ты это уже сделала, дорогая? Я знаю, все должно выглядеть как ограбление. Но перевернуть комнату вверх дном до его прихода...

— Потом времени не будет. Не волнуйся, Тони. Дверь будет закрыта. В спальню он не заглядывает. Я точно знаю, что он сделает и что скажет, то же самое он делает и говорит со дня нашей свадьбы.

— Тебе виднее, — Тони на все был согласен. — Раз ты так говоришь, Ардис, значит, так и будет.

— Кто может доставить нам хлопоты, так это копы. Я знаю, что уже предупреждала тебя об этом. Но тебе выпадет тяжелое испытание. Доказательств у них не будет, но они будут наседать на тебя, прижимать к стенке, бомбардировать вопросами, и если ты начнешь говорить, хоть в чем-то признаешься...

— Не признаюсь. Ничего они от меня не добьются.

— Ты уверен? Они попытаются обдурить тебя. Возможно, скажут, что я во всем призналась. Может, даже стукнут тебя. Поэтому, если у тебя нет абсолютной уверенности...

— Ничего они от меня не добьются, — упрямо повторил он.

И, пристально вглядываясь в него, Ардис поняла, что так оно и будет. А потому повела его в ванную. Он раздвинул пластиковые занавески, отделявшие ванну, ступил в нее. Вытащил из кармана перчатки, надел. Достал из-за пазухи мясницкий нож.

— Ардис... дорогая.

— Да?

— Я обязательно должен ударить тебя? Может, просто толкну или...

— Нет, дорогой, — мягко прервала она Тони. — Ты должен ударить меня. Это же ограбление. Если ты убьешь моего мужа, но не причинишь мне вреда... ну, ты понимаешь, как это будет выглядеть.

— Но я никогда не бил женщин. Я могу ударить тебя слишком сильно и...

— Тони!

— Ну, хорошо, — пробурчал он. — Просто мне это не нравится.

Ардис, прижалась к нему, легонько коснулась его губ своими и вернулась в гостиную. Часы показывали четверть шестого. До возвращения с работы Билла оставалось ровно пять минут. Закрыв дверь в спальню, она легла на диван. «О господи, Билл, если бы хоть изредка ты вел себя по-другому!» Но он себя всегда одинаково вел. Поэтому и у нее не осталось других вариантов. Она могла подать на развод, но не получила бы ничего, кроме свободы от брачных обязательств. Никаких денег, никакого исходного капитала, на котором она начала бы строить новую жизнь. Никакой компенсации за 15 лет, в течение которых он медленно, но верно сводил ее с ума.

«Это твоя вина, — с горечью думала Ардис. — Я больше так не могу...»

В коридоре послышались тяжелые шаги. Повернулся ключ в двери, Билл переступил порог. Старший механик, крепко сложенный мужчина сорока пяти лет.

— Вот и я. День ушел, доллар пришел.

Ардис скорчила гримаску. Билл пересек гостиную, наклонился, привычно чмокнул жену в щечку.

— Давно не виделись. Что у нас на ужин?

Ардис скрипнула зубами.

Дерьмо, — ответила она. — Отбросы. Салат из тухлятины, заправленный грязью.

— Звучит недурно. Горячая вода у нас есть?

— Разумеется, у нас есть горячая вода, — прошипела Ардис. — Когда у нас не было горячей воды? Когда? Почему ты спрашиваешь об этом каждый день?

— Не пойму, чего ты так раскипятилась? — он пожал плечами. — Ладно, пойду смою грязь.

И он затопал по коридору. Ардис услышала, как открылась и закрылась дверь ванной. Она поднялась, подошла к телефонному аппарату. Дверь ванной распахнулась, ударившись о стену. Тони выскочил в коридор.

Нож он уже вымыл. И теперь запихивал под рубашку. Ардис набрала телефон полиции.

— Помогите! — прокричала она. — Помогите... полиция... убивают! — Выронила трубку из руки, прошептала: — он мертв?

— Да, да, я уверен. А как ты думала?

— Хорошо. Теперь последнее. Ударь меня, — приказала она, выпятив подбородок. — Тони, ударь меня!

Он ударил. Тысячи звезд сверкнули у нее в мозгу и исчезли. Она повалилась па пол.

...Когда Ардис пришла в сознание, она лежала на диване. Мужчина с суровым лицом, очевидно детектив, сидел рядом, второй, помоложе, в белом халате со стетоскопом на груди, переминался с ноги на ногу. Чувствовала она себя прекрасно. Даже нижняя часть лица, на которую пришелся удар Тони, не болела. Однако, помня о своей роли, Ардис застонала и едва слышно спросила:

— Где я? Что случилось?

— Лейтенант Пауэрс, — представился детектив. — Хотелось бы, чтобы вы рассказали нам, что случилось?

— Я... я не помню. Мой муж вернулся домой с работы, сразу пошел в ванную. В дверь постучали, я решила, что это посыльный, и открыла дверь. Он ворвался в квартиру и ударил меня... Потом метнулся в спальню и начал там все переворачивать...

— Я вижу. Мне представляется, он тут навел шороху. Как получилось, что ваш муж ничего не слышал?

— Он и не мог. Стоял под душем...

Она замолчала, страх сжал горло. Лейтенант Пауэрс криво улыбнулся и в глазах его загорелось мрачное пламя.

— Вы прокололись, не так ли, миссис Клинтон?

— Я... я не понимаю, о чем вы...

— Да перестаньте. Ванна сухая. Душ в этот день не включали, и вы знаете почему. Потому что в ванне стоял человек!

— Н-но... но я ничего не знаю. Я была без сознания и...

— Тогда откуда вы знаете, что этот парень вбежал в спальню и начал там все перерывать? И как вы смогли позвонить?

— Ну, я... наверное, не совсем отключилась. Я вроде бы знала, что происходит, но не соображала...

— А теперь послушайте меня, — оборвал ее лейтенант. — Вы сделали ложный вызов в 5.23. Патрульная машина находилась неподалеку от вашего дома, поэтому в 5.25 копы уже были в вашей квартире. Вы были без сознания и очнулись только что.

Комната поплыла у Ардис перед глазами. Ей показалось, что лейтенант одет в странный черный мундир, нет, не мундир, а рясу с блестящими пуговицами. И еще за его спиной ей померещились черные, как тьма, крылья. Доктор был одет также, только цвет его рясы оставался белым.

— За две минуты, — продолжал Пауэрс, — человек не мог войти в квартиру, натворить все, что он здесь натворил, и уйти!

— Значит, ваша телефонистка перепутала время, — нашлась Ардис. — Другого объяснения у меня нет.

Пауэрс хмыкнул. Крылья за его спиной взметнулись в злом порыве, и на Ардис пахнуло запахом гари и смерти. Лейтенант выдал ей другое объяснение, соответствующее действительности. Ардис слушала, не прерывая, лицо ее оставалось бесстрастным.

— Это нелепо, лейтенант. Я уж не знаю, каких сплетен наслушались вы о Тони. И я, конечно, не уговаривала его убивать мужа.

— Он утверждает, что уговорили. У нас есть его показания.

Ардис рассмеялась — никаких показаний Тони у них быть не могло.

— А как мой муж? Надеюсь, с ним все в порядке?

— В порядке?! — рявкнул лейтенант. — Вы и сами можете представить себе, в каком состоянии находится человек, которого... — он замолчал, тяжело вздохнул, прежде чем продолжить. — Состояние у него, между прочим, удовлетворительное. Он выкарабкается. Раны тяжелые, но он уже дал показания...

— Я очень рада. Но почему вы тогда допрашиваете меня? — Она ждала, вопросительно глядя на лейтенанта.

Пауэрс с досады поморщился:

— Хорошо, хорошо, миссис Клинтон. Ваш муж мертв. У нас нет его показаний, как нет и признания Тони.

— Нет?

— Но мы ТОЧНО знаем, что вы виновны, как знаете это и вы. Может, вам лучше облегчить душу, пока еще есть такая возможность?

— Пока еще есть такая возможность?

— Док, — Пауэрс повернулся к мужчине в белой рясе. — Объясните ей, док. Скажите, что ее бойфренд не рассчитал силы удара.