Ник Кварри - Дон умер, да здравствует Дон!

Ник Кворри

Дон умер, да здравствует Дон!

Тони Фарго сидел в темной комнате и следил за ночной улицей с прилегавшим к ней участком. Его пальцы поглаживали маслянистый металл и дерево мощной винтовки, лежащей на ручке кресла.

Он выглядел расслабленным, комфортабельно устроившись в качающемся кресле возле открытого окна. Ботинки были сброшены, спортивная рубашка расстегнута, обнажая стальные мускулы и голую грудь. На полу, позади него, стоял кожаный саквояж, закрытый на замок.

Он терпеливо ждал, наблюдая за лежащей внизу улицей.

Проглядывало что-то крестьянское в стоическом спокойствии его ожидания и, несмотря на то, что он родился в Америке, кровь сицилийских горных пастухов текла в его жилах. Это проглядывало в чертах его грубого широкоскулого лица, мощном телосложении, коротких сильных руках и ногах.

Большая часть его тридцатилетней жизни прошла в работе, состоящей, в основном, в ожидании.

Он знал человека из морской пехоты, бывшего охотника за снайперами во время корейской войны. Говорили, что он не ведал страха. Когда идет противоборство снайперов, обычно тот, кто двинется первым и этим обнаружит себя, бывает убит, а этот парень говорил, что он может сидеть целую неделю без движения, даже не поковыряв в носу.

Тони Фарго считал, что при хорошей оплате он мог бы стать хорошим охотником за снайперами. Он не испытывал страха. Род его деятельности не допускал проявления страха, разве только в воображении. Он обладал тем терпением, которым обладают рыбаки, долгие часы ждущие не только появления рыбы, но и испытывая удовольствие от подобного занятия.

Комната, в которой восседал Тони, была гостиной маленькой квартирки трехэтажного каменного дома в северной части города, находящейся в нескольких кварталах от железной дороги.

Приглушенно работало радио, которое он не слушал, просто звук успокаивал его нервы. Сквозь закрытую дверь спальни доносились и другие звуки. Френки и девушка снова занимались любовью.

В душе он завидовал Френки. Когда Тони был занят работой, он избегал таких вожделений. На это время его сексуальные потребности как бы выключались.

Девушке здесь не место. Она была не при чем и не знала, что должно было произойти, но могла стать причиной осложнений.

Беда с этим Френком Регалбуто. Он нравился Тони. Френк был быстрым, остроумным и веселым компаньоном. Но он бывал и безответственным. В свой двадцать шесть лет он мог бы быть и посерьезнее и не допускать глупых выходок, подобных этой.

Френки было поручено найти для них надежное место, с которого они могли бы следить за этим участком улицы. К тому времени, когда пришел Тони и обнаружил, что в квартире находится девушка, было уже поздно подыскивать что-либо другое. Сплавлять ее отсюда не имело смысла, ибо, если что-то случится, она может сказать, что была здесь.

И Тони перестал беспокоиться из-за девушки, он принял ее присутствие как факт, добавляющий им работы. Если произойдет непредвиденное, он убьет ее.

Это будет на совести Френки, а не на его. Он взглянул на светящийся циферблат часов. Прошло несколько минут после полуночи. Почти время.

В четверть первого фургон, с арабом за рулем и корсиканцем рядом, въехал в город.

Здесь надо было свернуть налево, араб повернул направо. Его худые руки скользнули по рулевому колесу, сердце глухо стучало, желудок горел. То, что они везли, было состоянием для каждого из них, несмотря на потери и расходы. Но это было результатом долгого и тяжелого путешествия. Он чувствовал, что стареет на год каждую милю пути.

Если они сейчас доставят товар в полной сохранности, он никогда больше не возьмется за транспортировку. Лучше вернуться к прежней работе посредника между турецкими контрабандистами и бейрутскими перекупщиками. Меньше прибыль, но зато нет такой нервотрепки.

Сидевший рядом с ним дородный корсиканец ворочался на сиденье. Его узкие глаза следили за дорогой, оставшейся позади, в то время как араб поворачивал с одной улицы на другую.

Фары автомобиля, следовавшего позади них во время въезда в город, исчезли из поля зрения.

— Можешь отдохнуть, — сказал корсиканец, — хвоста нет.

Араб взглянул в зеркало заднего вида.

— Может, они выключили свет.

Еще минуту корсиканец изучал улицу позади них.

— Нет.

— Предположим, что ты ошибаешься? И если они нас преследовали, то могли по радио связаться с другой машиной. Предположим…

Корсиканец спокойно прервал его:

— Тебе мерещится полиция в каждой тени за время нашего путешествия.

— Это может оказаться похуже, чем полиция. Гангстеры…

— Хорошо, — философски заметил корсиканец. — Из-за этого ты и привез меня сюда?

Он повернулся вперед и положил свой люгер в расстегнутую кобуру на сидении между ними, затем взял карту города и стал изучать ее, поглядывая на уличные указатели, освещаемые машиной.

— Здесь поверни налево.

Араб сделал поворот.

— Снова налево, — буркнул корсиканец через два квартала.

В это время ночи движение было незначительное, но араб снизил скорость до тридцати миль, когда они приблизились к месту встречи. Глаза корсиканца скользили по сторонам улицы, которую они проезжали. Через каждые несколько кварталов он оглядывался назад.

Было 0.40, когда фургон свернул на улицу, за которой следил Тони Фарго.

Араб еще больше снизил скорость, а корсиканец изучал местность во всех направлениях.

— Мне кажется, все спокойно, — сказал он.

Араб слизнул холодный пот с верхней губы и свернул к стоянке. Он затормозил около небольшой будки у входа.

Когда показался заспанный сторож, корсиканец прикрыл оружие плащом.

— Сколько вы здесь собираетесь простоять?

— Порядок, — сказал корсиканец. — Возможно до завтра, а возможно и больше.

— Задаток пять долларов. Вы получите сдачу, если пробудете меньше суток. Если останетесь дольше, будете платить по пятьдесят центов в час или по пять долларов за каждые сутки.

Корсиканец достал из кармана несколько банкнот. Ему потребовалось некоторое время, чтобы разобраться в незнакомой валюте. Наконец он протянул через окно пятидолларовую бумажку. Сторож показал ему место у забора.

— Здесь можете встать.

— Спасибо.

Араб въехал на указанное место и выключил мотор. Корсиканец переложил люгер в правую руку и повесил на нее плащ, маскируя оружие. Затем вышел из машины и медленно осмотрелся. Он еще продолжал этим заниматься, пока араб поставил машину на тормоза, выключил свет, а затем достал из кармана ключ и закрыл специальный секретный механизм противоугонного устройства. Если кому-нибудь вздумается открыть машину, ему предстоит трудная и шумная работа, прежде чем он сможет на ней уехать.

Араб выбрался из фургона, закрыл переднюю дверь и проверил задние, удостоверяясь в том, что они закрыты. Корсиканец продолжал изучать стоянку, затемненные улицы и аллеи, а также окружающие их дома, но не заметил никого, ведущего за ними слежку, хотя знал, что кто-то должен быть. Он надеялся увидеть кого-нибудь из тех, кто, предположительно, должен быть здесь.

Так никого и не обнаружив, он посмотрел на араба, который, казалось, не решался оставить фургон и надежно запертый груз.

— Пошли! — бросил он.

Араб следом за ним покинул территорию стоянки. Палец корсиканца лежал на спусковом крючке люгера, спрятанного под плащом.

Они прошли квартал и корсиканец остановился. Он несколько минут рассматривал улицу. Потом надел плащ и сунул люгер в карман. Но руки из кармана не вынул. Они обошли квартал и вошли в маленький отель под названием «Эрмитаж». Оформление было простым.

Комната для них была заказана еще утром. Корсиканец дал на чай проводившему их клерку и закрыл дверь, в то время как араб прошел между кроватями и посмотрел из окна. Из него им был виден стоящий внизу фургон.

Из окна дома напротив отеля «Эрмитаж» Тони Фарго следил за тем, как был поставлен фургон на стоянку и как они ее покинули. Когда они отошли от стоянки, он продолжал наблюдать за ней и прилагающими к ней улицами. Иногда мимо проезжали машины или проходил пешеход, торопящийся домой. Ночью это происходит не так уж часто.

В десять минут второго из-за угла вышел пьяный. Он спотыкался на протяжении всего своего пути вдоль квартала. Когда он дошел до стены дома, следующего за отелем, он, казалось, запутался в собственных ногах, свалился около стены, его лицо было повернуто в сторону стоянки.

Тони поднял полевой бинокль, лежащий на столе рядом с его кольтом «Кобра» 38 калибра. Он направил бинокль на человека, лежащего у стены.

Человек выглядел очень пьяным. Разорванная грязная рубашка, измазанное грязью лицо. Пьяница оттолкнулся от стены и начал свой неустойчивый путь вдоль тротуара, качаясь из стороны в сторону.