Валерий Ильичев - Страсти по изумрудной броши

Валерий Ильичев

Страсти по изумрудной броши

Никто никогда не совершит добра посредством зла, потому что сам побеждается злом.

Об авторе

Валерий Ильичев родился в Москве в 1939 году. В 1956 году поступил на службу в органы милиции, в которых проработал до 1996 года. Значительный опыт работы в уголовном розыске позволил В. Ильичеву детально изучить психологию представителей криминального мира и тайные механизмы подготовки и совершения преступлений. Литературную деятельность В. Ильичев начал в 1966 году. Его рассказы печатались в журналах «Советская милиция», «Социалистическая законность», «Сыщик России»,

«Человек и закон», газетах «Щит и меч», «Петровка, 38», «Вечерняя Москва», «Московская правда». В издательствах «Эксмо», «Вагриус», «Олимп» опубликованы его повести «Перстень с печаткой», «Элегантный убийца», «Псих против мафии», «Гильотина для палача» и ряд других.

На страницах журнала «Юность» в последние годы печатались такие произведения Ильичева, как «Ставка на зеро», «Тайна "Семи грехов”», «Страсти сыщика Перова», «Похождения "Подмигивающего призрака”», «Агентурный роман», «Схватка бульдогов под ковром», «Кармическое погружение». Надеемся, что новая детективная история от Валерия Ильичева вас обрадует, уважаемые читатели.

ЧАСТЬ І. Трилистник на крови

ГЛАВА 1. ПЕРВАЯ ЖЕРТВА

Колокольчик у дверей звонко оповестил о приходе посетителя. Ювелир Мендельсон, узнав заказчика, изобразил на лице вежливую улыбку:

— Добро пожаловать, господин Шмидт. Я ждал вас еще накануне. Скажите, какое украшение для любимой женщины вы желаете изготовить?

— Я хочу видеть на груди любимой женщины оригинальную брошь. Дама моего сердца не из нашего города. Здесь, в Риге, никто не сравнится с ней красотой и ангельским характером. А как эта истинная католичка божественно играет на фортепьяно Бетховена!

Ювелир с сомнением подумал: «Истинная католичка не вступила бы в тайную связь с женатым прибалтийским немцем с толстым кошельком. Ну да это не мое дело. Господин готов заплатить большие деньги за дорогое украшение, и его сердечные тайны мне не интересны».

А производитель колбас продолжил:

— Наступил ХХ век. Мы живем в неспокойное время: социалисты на улицах взрывают бомбы. Мир могут спасти только христианские ценности. У нас, католиков, трилистник клевера является символом Небесной Троицы. И я хочу, чтобы на золотом медальоне был изображен этот цветок из драгоценных камней.

— Удачная идея! Предлагаю разместить вокруг зеленых изумрудов бриллианты в виде капель животворной росы.

— Я собираюсь закупить новое оборудование и стеснен в свободных средствах. Потому вместо бриллиантов вставьте рубины.

— При всем уважении к вашему благородному вкусу, красные камушки вокруг зеленого трилистника вряд ли будут похожи на капельки росы.

— Это неважно. Главное, что дорогая брошь будет напоминать моей даме о любви человека с горячим сердцем с холодного балтийского залива.

— О, как всякий немец, вы весьма сентиментальны, господин Шмидт. Можете не волноваться: желание клиента для ювелира Мендельсона закон.

— Только поторопитесь: в конце сентября я уезжаю в другой город по финансовым делам и там хочу вручить подарок моей Софье ко дню ангела.

Мендельсон с надеждой подумал: «Надеюсь, она так же мудра, как и ее святая покровительница, и не станет попрекать колбасника за безвкусное дорогое украшение».

Сразу после ухода посетителя ювелир принялся за работу.

Накануне отъезда Шмидт пришел за брошью. Пока заказчик рассматривал изделие, ювелир с тревогой за ним наблюдал. Но Шмидт остался доволен и щедро оплатил изящную работу. Облегченно вздохнув, Мендельсон положил украшение в сафьяновую коробочку и передал заказчику. Тот вышел на улицу и, окликнув извозчика, отъехал от лавки Мендельсона. Ювелир посмотрел ему вслед с сочувствием: «Вкрапленные между зелеными листьями красные рубины напоминают капельки крови, пролитые фанатичными крестоносцами в схватке с сарацинами. Вряд ли такое украшение принесет счастье. Но пусть мясных дел мастер сам позаботится о своей удаче».

И ювелир направился в банк, надеясь в смутное время уберечь уплаченные за брошь деньги.

В Нижнем Новгороде Софья радостно встретила Шмидта на вокзале:

— Милый, я приготовила тебе сюрприз и попросила подругу на несколько дней уступить нам ее квартиру. Сейчас сразу поедем туда.

— Да, но я сначала хотел заехать в банк. У меня с собой в саквояже крупная сумма денег, и я хочу сдать ее на хранение.

— Да не отвлекайся ты на такую прозу жизни, как деньги. Они не значат ничего по сравнению с той чудесной встречей, которую я ждала все долгие месяцы разлуки. Ну, будь послушным мальчиком и не перечь своей даме сердца! К тому же я уже подрядила извозчика, и он отвезет нас по адресу.

Почувствовав на щеке мягкое прикосновение нежной теплой ладони, Шмидт, отбросив последние сомнения, пошел следом за статной красавицей. Любуясь своей избранницей, подумал: «Брошь с крупными изумрудами будет прекрасно гармонировать с ее чуть раскосыми зеленоватыми глазами и длинной каштановой косой, так бесцеремонно касающейся при ходьбе ее роскошного тела».

Шмидт ощутил сильное плотское желание и окончательно отбросил мысли о мирских заботах. Выйдя из здания вокзала, Софья повелительно махнула рукой, и к ним лихо подъехал извозчик. Когда пролетка сноровисто покатила по улицам старого купеческого города, Шмидт насторожился: «У этого крепкого парня недобрый взгляд. Хотя я, наверное, излишне подозрителен. И все же с крупной суммой денег надо быть настороже».

Шмидт нащупал в кармане холодную сталь браунинга. Но рука Софьи, словно невзначай положенная ему на колено, сразу отогнала тревожные сомнения. Доставив седоков, извозчик получил вознаграждение и, тронув с места, скрылся за углом крайнего дома. Софья кивнула гостю:

— Давай заходи быстрее. Не хочу, чтобы кто-то из знакомых нас увидел. Моей репутации учительницы музыки это может повредить. Ты уедешь, а мне здесь в городе оставаться.

Шмидт, суетливо перебирая короткими ножками, послушно последовал за Софьей. В квартире вкусно пахло жареным мясом и свежими овощами. Пройдя в комнату, коммерсант увидел стол, обильно сервированный закусками и бутылками вина. Довольная произведенным впечатлением, Софья нежно прижалась к гостю.

— Вот видишь, как я тебя встречаю! Раздевайся и присаживайся к столу. И расстанься, наконец, со своим саквояжем. Положи его вот сюда в шкаф и запри створки на замок. Иначе, я вижу, ты не успокоишься.

Шмидт аккуратно спрятал саквояж и, сняв пиджак, переложил браунинг в карман брюк. Софья насмешливо хлопнула его по плечу:

— Не бойся, я закрыла дубовую дверь на засов. Но такой грозный, с оружием, ты мне нравишься еще больше. Ну, поцелуй меня наконец!

Шмидт охотно выполнил пожелание девушки. Едва освободившись от объятий гостя, Софья умоляюще попросила:

— Слушай, Генрих, давай чуть отдалим близость. Я за месяцы разлуки несколько отвыкла от тебя и потому смущаюсь. К тому же готовила долго еду и немного устала. Давай сначала все-таки подкрепимся. Я выпью шампанское, а тебе я купила твою любимую мадеру. Вот видишь, я не забыла твой вкус. Бутылку открыла заранее, чтобы ты не возился с пробкой.

Софья внимательно наблюдала, как Шмидт разливает в хрустальные бокалы вино. Гость с придыханием провозгласил:

— За нашу любовь и долгожданную встречу.

Шмидт сделал несколько глотков. Внезапно его глаза закатились. Он, задыхаясь, схватился за горло и медленно сполз со стула на пол. Софья смотрела на него со страхом: она никогда так близко не видела смерть человека. Затем, пересилив себя, потрясла неподвижное тело за плечо. Но гость не подавал признаков жизни. «Аптекарь не подвел: порошок убил старика за считаные мгновения».

Софья брезгливо извлекла из брюк Шмидта ключ и, опасливо перешагнув через мертвое тело, открыла шкаф. Достав саквояж, извлекла три пачки банкнот и спрятала их под перину. Затем прошла в кухню и открыла черный ход. В дверь проскользнул соратник по партии эсеров, сыгравший роль извозчика. Софья сообщила:

— Все прошло гладко. Старик особенно не мучился. Только в какое-то мгновение мне показалось, что тебя, Владимир, нет за дверью и я осталась наедине с мертвым телом в чужом доме.

— Зря беспокоилась. Я сразу пригнал пролетку во двор. Интересно, почему ты так долго с ним возилась?

— Уж не ревнуешь ли ты меня к мертвому пожилому господину?! Это глупость великая, но мне приятно. Вот возьми ключ от шкафа. Там покойник спрятал деньги.