Елена Миронова - Возвращение

Елена Миронова

Возвращение

Пролог

Жанна с удовольствием рассматривала свою комнату в доме отца. В ней только что бы произведён ремонт, и теперь помещение полностью соответствовало вкусам женщины. Светлое, большое, с незахламленным вещами пространством, оно так же радовалось жизни, как и нынешняя Жанна.

Прожив столько времени под чужим именем, она теперь научилась быть счастливой из-за маленьких пустяков. Вот, сделала ремонт и купила новую мебель — разве это не радость? Полинка, дочь, растёт прямо на глазах, и, слава аллаху, не болеет, это ли не счастье? Дела Семьи тоже понемногу приходят в норму, и это тоже заставляет Жанну улыбаться чаще. Конечно, она изменилась, но разве может человек, проживший много месяцев с чужим именем и чужой памятью, не меняться? Все должны меняться, расти, совершенствоваться, ничто не стоит и не должно стоять на месте — это Жанна усвоила как нельзя лучше. Иначе сейчас она не радовалась бы так своему новому обличью, которое было максимально приближено к старому — тому, которое у неё было год назад.

Она вернула свой натуральный цвет волос, иссиня — чёрный, вернула даже длину — сейчас в салонах свободно наращивают не только ногти, но и волосы, да и вообще могут из любой толстой дурнушки сделать красавицу — фотомодель, были бы деньги…

Жанна вернула себе память, вспоминая по крупицам то, что было до ТОГО, как она стала носить другое имя. Вот только не смогла повернуть время вспять и вернуть себе то, что принадлежит ей по праву. А главное — не смогла вернуть отца с того света. Но это сделать никто не в силах, так что не надо терзать себя сожалениями и напрасными иллюзиями. Всё равно нынешняя жизнь — прекрасна! И уж, во всяком случае, несравнимо лучше той, в которой она не помнила саму себя, свою семью и своё прошлое. Кто-то из великих мира сего как-то сказал, что у человека, у которого нет прошлого, нет и будущего. И Жанна полностью согласилась с этим высказыванием. Тем более что теперь никто не мог сказать, что у неё нет будущего. А вот каким оно будет, это будущее, зависит целиком от неё самой.

Жанна решительно шла по коридору, её сапожки на высоких каблучках звонко цокали по паркету. Больница была частной, а потому выглядела довольно прилично, как изнутри, так и снаружи. Не то, что обычные серые районные поликлиники и государственные больницы — грязные, заполненные болью и страхом перед врачами, которые равнодушно, не глядя на пациента, рассеянно просматривают его историю болезни, думая в это время о том, что приготовить на ужин, или почему жена стала подолгу задерживаться на работе.

Жанна узнавала эти коридоры, эти кабинеты по обеим сторонам, с табличками и надписями. Доктор говорил, что она может многого не помнить, поэтому должна смириться, если какой-то отрезок её жизни всё также будет не подвластен её памяти. Но Жанна упорно трудилась над своей памятью, вспоминала своё прошлое, восстанавливала его, усиленно вспоминая свою жизнь день за днём, и пока что никаких пробелов в памяти не замечала. Она всё вспомнила! Но остались невыясненными некоторые вопросы. На один из них Жанна планировала получить ответ немедленно.

Обнаружив нужную дверь, она толкнула её, не постучав. Слишком много чести для этого негодяя! Потому что если она всё правильно поняла, то этот врач — настоящий негодяй, мерзавец и фактически убийца её жизни. Но он лишь исполнитель чужой воли. А чья это воля решила убрать её подальше от Павла, Жанна сейчас выяснит. Догадки — одно дело, а информация — совсем другое. Жанна собиралась тщательно подготовиться к своей мести, ей не жаль было времени, ведь всем известно, что месть — это блюдо, которое лучше всего поедать холодным.

В чистеньком и ухоженном кабинете онколога сидела женщина. Она о чём-то разговаривала с молодым смазливым врачом и хихикала. Наверное, её прогнозы не оправдались, чему она была крайне рада. Но Жанну не интересовали её радости и недомогания. Её теперь вообще ничто не интересовало, кроме себя, дочери и своего будущего. Но прежде ей всё-же хотелось разобраться в этой дурно пахнущей истории до конца.

— Закройте дверь, — прикрикнул доктор, поднимая глаза на неё. — Вы разве не видите, что у меня приём?

Жанна молча закрыла дверь, только не с той стороны, с которой ожидал онколог.

Теперь и посетительница, и белый халат во все глаза смотрели на неё. Жанна прошла к столу доктора и, наклонившись над его ухоженным лицом, произнесла:

— Помнишь меня, Айболит?

Женщина, до этого весело улыбавшаяся, быстро поднялась со стула и бочком направилась к двери. Некоторые женщины иногда очень хорошо соображают.

— Александр Матвеевич, я потом зайду, — пробормотала она и скрылась.

Жанна продолжала нависать над врачом.

— Да что происходит? — Александр Матвеевич вдруг побелел, и стал одного цвета со своим накрахмаленным халатом.

— Вижу, вспомнил, — ухмыльнулась Жанна.

Она вдруг почувствовала себя нехорошо, и присела на тот стул, с которого только что исчезла посетительница.

Голова у неё закружилась, на глаза словно давила какая-то глыба, сердцебиение нарушилось, и, словно сквозь сон, она почувствовала тот ужас, охвативший её во время первого свидания с этим доктором.

Через плотную пелену тумана звучали его слова: « У вас рак… Вам осталось жить не более трёх месяцев. Мне очень жаль…»

Жанна усилием воли скинула с себя оцепенение, но слабость ещё осталась. Чтобы отвлечься, она открыла сумочку, достала «Кэмел» и быстро закурила. Несмотря на то, что врачи запретили ей курить на время кормления дочери, Жанна не могла отказаться от старой привычки на все сто процентов. Конечно, она не курила так же, как раньше, сдерживала себя ради Полины, но иногда не могла отказаться от сигареты, хотя бы раз в неделю. Слишком много всего на неё свалилось, а кроме этого, за время её отсутствия в Семье накопилось множество проблем, которые тоже было необходимо решать. Жанна, как выяснилось, вовсе не двужильная, увы.

Руки, вопреки её ожиданиям, не дрожали. Значит, она уже приходит в себя, и становится той Жанной, которой была раньше. Этот факт порадовал её. В последнее время женщину радовало всё, что подтверждало характер той, прежней, настоящей Жанны — умной, сильной, способной на всё ради достижения собственной цели.

— Здесь не курят, — пролепетал доктор.

Он ещё не вспомнил эту странную молодую особу, но что-то связанное с ней смутно мельтешило в его испуганных мыслях.

Жанна, прищурившись, выпустила облачко и подняла глаза, наблюдая, как оно поднимается вверх и медленно тает. Врач, опешивший от такого нестандартного поведения, наблюдал за облачком дыма вместе с ней. Он не знал, что делать, и предпочёл подождать, пока посетительница не заговорит сама.

— Ну? — Жанна затушила едва начатую сигарету, бросив её на пол и придавив каблуком. — У тебя язык отсох? Будешь говорить?

— Что, что говорить? — пылко воскликнул врач, всем своим видом показывая, что на роль разведчика не годится, и при малейшем нажатии с удовольствием выдаст все секреты, и свои, и чужие, расскажет даже то, чего не знает.

Он с готовностью подался вперёд, ожидая вопроса, на который он должен будет дать ответ. И случайно приблизился к лицу этой совсем молодой женщины. Обычно в таком возрасте женщин ещё называют девушками, но эту даму назвать девушкой не позволяли её глаза. Они словно знали всё, и смотрели на собеседника с такой вселенской мудростью, мудростью черепахи Тортиллы, что человек чувствовал себя одураченным. На таком юном лице, на котором нет ни одной морщинки, не могло быть таких всезнающих глаз, глаз опытной, много пожившей и много видевшей на своём веку женщины. Именно глаза Жанны вводили в заблуждение всех окружающих. Именно глаза не давали никому разрешения назвать её девушкой, но Жанну это не смущало. Мало того, она даже не задумывалась об этом.

Она тоже впилась взглядом своих чёрных, похожих на смородины, глаз, в очи доктора, и увидела в них страх.

Доктор вспомнил! Вспомнил и отшатнулся, откинулся на спинку стула и что-то забормотал, вытер пот со лба своим белым, под стать халату и статусу, платочком.

— Послушайте, я не хотел, я не знал, — залепетал он, — вы живы, и…

Жанна удовлетворённо откинулась на спинку стула.

— Я тороплюсь, поэтому давай ты сам расскажешь мне всю историю, без моих вопросов. Или ты предпочитаешь диалог? — усмехнулась она.

В этой юной женщине было столько силы, что мужчина, который был на десять лет старше Жанны, отчаянно трусил. Ему и в голову не приходило сделать вид, что он просто ошибся в анализах, и что может просто позвать охрану. Он боялся, и это было видно невооружённым глазом. Так боялся, что и не думал лгать и изворачиваться. Тем более что так называемая жертва и так уже всё поняла, иначе и не пришла бы к нему.

— Это всё Мила, это она, — выдохнул он и ухватился за графин с водой, словно тот был спасительной соломинкой. Жадно выпив стакан воды, Александр Матвеевич продолжал: