Банда беспалых - Николай Иванович Леонов
– Вполне, – ответил Гуров.
Да, смысл высказывания Гены Данилова был предельно ясен. Он четко давал сыщику понять, что тот не может рассчитывать на его откровенность, следствие не получит никаких выгод от ареста, все улики на заказчика убийства Елены Переверзевой Гурову придется добывать самостоятельно.
Да, этот вывод был ясен. Однако не подлежало сомнению и кое-что другое. Данилов не собирается играть в полную молчанку. Он будет отвечать на вопросы хотя бы для того, чтобы дразнить оперативников, дерзить им, показывать свою крутизну.
Это было замечательно. Из такой вот его готовности вступать в диалог следовало извлечь как можно больше пользы. Сделать это нужно было немедленно, пока у бандита еще не улеглось возбуждение после схватки, не прошло желание продолжать ее хотя бы на словах. Сейчас, на горячую голову, Данилов может проболтаться, открыть то, о чем он ни за что не скажет позже, когда остынет.
Глава 22
Раненое плечо ныло все сильнее, боль сделалась дергающей, временами невыносимой. Гуров понимал, что долго так не выдержит. Но ему и не нужно было много времени. Он хотел задать убийце еще пару вопросов и услышать ответы на них.
– Но Женю Шилова ты все-таки немного знаешь, и это уже хорошо, – сказал сыщик. – Вдобавок ты же не будешь отрицать, что находишься сейчас не дома, в Самаре, а зачем-то приехал в соседний город. Наверное, вас с Женей кто-то пригласил сюда. Ты уж припомни, Гена, кто и как вас звал. Это для истории очень важно.
– Ага, опять подначки начинаются, – зло выговорил задержанный киллер. – Я же ясно сказал, что ничего говорить не буду! Как нас пригласили, кто, на каких условиях, для чего, что она нам предлагала – это все не ваше дело, ясно?
– Гена, конечно же, мне все ясно! – заявил Гуров.
Он торжествовал. С первого же ответа сыщик получил то, что хотел, даже больше, чем рассчитывал.
– И вообще, у меня рана болит, мне помощь надлежащую не оказывают! – продолжал между тем Данилов. – Я на тебя, начальник, жалобу писать буду за такие дела!
– Ты как-то забыл, Гена, что тут есть и другой раненый человек, – заявил Гуров. – Ты во мне тоже хорошую дырку сделал. Еще неизвестно, чья рана опасней. А что касается медицинской помощи, то она скоро будет. За врачом я уже послал. Ага, вот и он!
В контору действительно вошли два человека в медицинских халатах в сопровождении лейтенанта Реброва. Это были врач и медбрат из больницы, о которой говорил заведующий базой. По распоряжению Гурова врач осмотрел сначала задержанного киллера, а затем и сыщика.
Рана Данилова, по словам медика, была довольно тяжелой. Пуля осталась в теле, ее нужно было извлекать. У самого Гурова ранение было сквозное. Врач промыл обе раны, перевязал их, сделал все необходимые уколы.
Теперь раненых можно было транспортировать в город. Как раз к этому времени на турбазу прибыли две санитарные машины, которые вызвал Моторный. Данилов был помещен в одну из них и отправлен в больницу, находившуюся при СИЗО. Гурова врачи хотели было везти в одну из городских клиник, однако он этому воспротивился.
– Скажите, доктор, моя рана требует операции? – спросил он у врача, прибывшего с санитарной машиной.
– Нет, операция не нужна. Вам требуется покой и надлежащий уход, – ответил тот.
– Сидеть на стуле и заниматься умственной работой я с этим ранением могу? – задал сыщик новый вопрос.
– Да, сидеть вы, конечно, можете, – вынужден был согласиться врач. – Но…
– Нет уж, никаких «но»! – заявил сыщик. – Наше расследование вступает в решающую стадию, а я в это время в больнице буду валяться! Нет, мне работать надо! Так что везите меня в гостиницу. А коллеги мне принесут что-нибудь поесть, обеспечат уход.
– Да кто вам будет в гостинице обеспечивать уход? – осведомился врач. – Я понимаю ваше нежелание оставаться в праздности. Но давайте сделаем так. Мы вас все же отвезем в больницу и поместим там в отдельную палату. Сегодня вечером, ночью и утром мы вам обеспечим лечение и уход. Утром, если ваше состояние позволит, вы отправитесь к себе на службу. Если речь идет о канцелярской работе, о том, чтобы сидеть в комнате перед компьютером, то это вы можете делать.
– Ладно, договорились, – отвечал сыщик.
Он был вынужден согласиться с доводами врача. Они выглядели вполне убедительно.
Так вот и получилось, что эту ночь Гуров провел не в гостинице, а на больничной койке.
Оказалось, что врачи были правы. Ночью рана разболелась. Дежурная медсестра делала сыщику дополнительные уколы, давала обезболивающее.
Но к утру ему стало лучше. Он позавтракал в больнице, позвонил Моторному и попросил, чтобы за ним прислали машину.
– Работать мне разрешили, а вот за рулем сидеть я точно не могу, – сказал Гуров.
Вскоре полицейская машина доставила его в управление. В знакомом кабинете сыщика дожидались майор Моторный и лейтенант Куликов. Выглядели они по-разному. Лейтенант казался довольным, настроение у него было приподнятое. Майор же, напротив, смотрелся угрюмым.
Гуров, естественно, поинтересовался причиной такого плохого настроения коллеги.
– Что ты сидишь, словно в воду опущенный? – спросил он. – Нам с тобой после вчерашнего вечера надо, наоборот, ходить с победным видом. Мы арестовали второго киллера. Думаю, с помощью экспертов мы сможем доказать его причастность к обоим убийствам – и Елены Переверзевой, и Евгения Шилова. Так что у нас, можно сказать, раскрыты сразу два дела.
– Где же это они раскрыты? – заявил майор. – Да, Данилова мы арестовали, взяли живым, и это большая удача. Да, там, в его домике, я нашел кое-какую одежду, заляпанную грязью. Эксперты с ней уже работают, говорят, что земля на ткани похожа по составу на ту, на которой было найдено тело Шилова. Так что мы сможем доказать вину Данилова в убийстве подельника. Может быть, найдутся и факты, свидетельствующие о его причастности к убийству женщины. Но вы же сами говорили, что любое преступление не может считаться раскрытым, пока не установлены все лица, которые к нему причастны! Мы считаем Переверзева организатором убийства его жены. Однако против этого господина у нас по-прежнему ничего нет! Мало того, я утром успел побывать в СИЗО, пробовал допросить Данилова. Тут тоже меня ждал облом. Этот гад отказался давать показания, дерзил, вел себя крайне нагло. Вот почему я не вижу причин для особой радости.
– Да,
