Убийство от-кутюр. Кто подарил ей смерть? - Мойес Патрисия

— Думаю, я смогу пролить на это некоторый свет, — сказала она. — Во-первых, я склонна согласиться с вами в том, что Хелен была убита.

— Почему вы так решили?

— Из-за всего этого. — Марджери взмахнула рукой, указывая на беспорядок. — Она не закончила работу. Хелен никогда бы не оставила статьи для парижского выпуска наполовину незаконченными. Если бы я обнаружила прибранный кабинет, а все статьи и макеты страниц аккуратно сложенными в конверт и снабженными списком подробных указаний для типографии, тогда я была бы склонна считать, что она покончила с собой. — Марджери замолчала и взглянула на лист, все еще зажатый в пишущей машинке. — Да, инспектор, боюсь, что я должна сама закончить подписи к снимкам, разобраться с материалом и отправить его в типографию так быстро, как только могут позволить человеческие возможности. Вы должны понять, что для нас этот номер самый важный в году, а мы и так безжалостно затянули.

— Я знаю, — ответил Генри, — и постараюсь закончить как можно быстрее. Но пожалуйста, продолжайте. Что еще вы можете прояснить?

— Что ж, я могу сказать вам, что кабинет не обыскивали. Состояние, в котором находятся бумаги, вполне нормально. Хелен всегда работала в полном хаосе, особенно если работа была срочной, а потом тщательно все убирала. Боюсь, вы не понимаете, — указала Марджери на завалы бумаг на столе, — что все это шестнадцатистраничный блок, снабженный всеми деталями, и…

— Тогда как вы объясните чемодан?

— Это не ее чемодан, — сказала Марджери, — он принадлежит моему секретарю, мисс Филд. Она только вчера была в Париже и приехала в редакцию прямо из аэропорта.

— Почему она не забрала его домой?

— Из-за мистера Горинга, — сказала Марджери.

— Мистера Горинга?

— Мы можем вернуться в мой кабинет? — поинтересовалась она, и что-то в ее голосе заставило Генри взглянуть на нее. Она сильно побледнела и была вынуждена одной рукой схватиться за стол. — Мне очень жаль, инспектор, но тут так жарко.

— Разумеется, давайте вернемся, — согласился Генри.

Марджери уверенно подошла к двери и прошла к своему столу. Кажется, она полностью пришла в себя.

— Мистер Горинг, — пояснила она, — наш генеральный директор. Должна сказать вам, он скоро будет здесь. Разумеется, я позвонила ему сразу же, как только узнала новости.

— Я с нетерпением жду возможности поговорить с ним. И все-таки какое отношение он имеет к чемодану вашего секретаря?

Марджери быстро описала Генри ночной визит Годфри Горинга в редакцию, его приглашение и причины, по которым багаж пришлось оставить.

— На мисс Пэнкгерст приглашение не распространялось? — поинтересовался Генри.

— Разумеется, нет. Она оставалась работать здесь.

— Что произошло потом? Вы все поехали домой к мистеру Горингу…

— Да. Там было еще двое его друзей. Николас Найт — модельер и Хорас Барри — промышленник. Мы выпили по паре бокалов шампанского, и водитель мистера Горинга развез нас по домам.

— Всех вас?

— Всех, кроме мистера Найта и мистера Барри. Мистер Найт был на своей машине. Ах да — он подвез мисс Филд, поскольку им было в одну сторону. Они уехали незадолго до всех остальных. Бейкер — водитель — сначала высадил Терезу и Майкла в Челси, а затем отвез меня на Слоун-стрит. После этого он должен был отвезти мистера Уолша в Айлингтон.

— Вы помните, во сколько это было?

— Без десяти три, — тут же ответила Марджери, — я посмотрела на часы, когда зашла в свою квартиру.

Генри задумался.

— Боюсь, у меня есть еще много вопросов, которые я должен вам задать, мисс Френч. Во-первых, не могли бы вы пролить немного света на жизнь мисс Пэнкгерст: что у нее была за семья, где она жила, и так далее. Мы еще не имели возможности сообщить…

— Насколько мне известно, у нее не было семьи, — произнесла Марджери, закуривая еще одну сигарету. — Ее родители умерли. Кажется, у нее есть замужняя сестра в Австралии. Кроме того, она снимала квартиру в Кенсингтоне с Олвен Пайпер, моим редактором статей. Хелен провела в «Стиле» десять лет. Она пришла к нам в качестве секретаря и своим трудом добилась этой должности. Она была прекрасным работником и, пожалуй… пожалуй, более деловым человеком, чем остальные.

— У нее были враги из числа сотрудников?

— Разумеется, нет. Секретари ее побаивались — в гневе она бывала ужасна, — улыбнулась Марджери. — Должна признаться, я находила это весьма полезным. Это избавляло меня от необходимости вести себя как строгий начальник. Она хорошо писала, но была начисто лишена интуиции к модным тенденциям. Но это, разумеется, вам не интересно.

— А что вы можете сказать о ее личной жизни, помимо романа с Майклом Хили?

— У Хелен не было личной жизни, — тут же твердо ответила Марджери. — Она была совершенно поглощена работой. Вся ее жизнь проходила в редакции, среди коллег. — Она помолчала. — Я понимаю, что сейчас говорю, инспектор. Если ее убили, то это, без сомнения, сделал один из нас. Но кто и почему — я не могу даже предположить.

— Давайте обсудим, как это было сделано, — предложил Генри. — Где кто-либо из сотрудников редакции мог получить доступ к цианиду?

— Боюсь, это не представляет для сотрудников ни малейшего труда. В фотолаборатории есть запас цианида. Его используют для того, чтобы осветлять снимки. Майкл может рассказать вам все об этом.

— В таком случае не указывает ли это на кого-то, кто работает в фотолаборатории?

— Не обязательно. Все мы часто заходим в лабораторию. Каждого нового сотрудника, какую бы скромную должность он ни занимал, предупреждают о том, что в редакции есть цианид, показывают, где он хранится и как выглядит бутылочка с ним.

— Разве он хранится не в запертом шкафу?

— Обычно да, — ответила Марджери, — но иногда, боюсь, бывают моменты, когда становится не до правил, и ночь подготовки парижского выпуска — один из таких моментов. Майкл сам печатал фотографии, и я помню, что шкафчик с химикатами был открыт. Кроме этого, могу сообщить вам, что шкафчик стоит в той же комнате, что и чайник, и что мы весь вечер то и дело входили в лабораторию и выходили из нее. Все, за исключением мисс Филд и самой Хелен. Не думаю, что кто-то из них выходил из своего кабинета. Но все остальные запросто могли подсыпать яд в термос.

— Спасибо, мисс Френч, — поблагодарил ее Генри. Он был поражен точностью и быстротой ее ума. Она опережала каждую его мысль. Марджери могла оказаться бесценным союзником или серьезным противником. Он задумался, кем же она в итоге станет.

Как будто в ответ на его мысли, мисс Френч произнесла:

— Я хочу помочь вам, инспектор, всем, чем смогу. Я предоставлю редакцию в ваше распоряжение. Полагаю, вы пожелаете поговорить со всеми, кто был здесь прошлой ночью.

— Да. — Генри заглянул в записную книжку, которую держал в руках. — Позвольте, я перечислю. Вы, Тереза Мэннерс, Майкл Хили и Патрик Уолш. О, и ваш секретарь — мисс Филд. Был еще кто-нибудь?

— Доналд Маккей — помощник Патрика из художественного отдела. Он ушел незадолго до всех остальных. Еще Эрни оставался почти до полуночи — Эрнест Дженкинс, лаборант. О да, еще Олвен, совсем про нее забыла.

— Мисс Пайпер? Девушка, вместе с которой мисс Пэнкгерст снимала квартиру?

— Да. Она пришла из театра, чтобы написать свою заметку.

— Не знаете, во сколько она ушла?

— Не имею понятия, — тут же ответила Марджери. — Я видела ее в кабинете в половине первого и велела ей немедленно идти домой, но бог знает, насколько долго она тут оставалась. — Она задумалась. — Вот все, кто был.

— Кроме мистера Горинга.

— Годфри? Но вы же не думаете…

— Я думаю, ничто не могло помешать ему заглянуть в фотолабораторию, прежде чем идти в ваш кабинет?

— Нет… но…

В этот самый момент за дверью разверзся ад. Генри услышал звуки борьбы, а затем крик сержанта:

— Сэр, я запрещаю вам… — Но он потонул в низком реве мужчины с ирландским акцентом.

— Убирайтесь с дороги, вы, жалкий человечишка! Клянусь Богом, там что-то происходит, и никто не в силах запретить мне войти в мой собственный кабинет.