Елена Муравьева - Требуются герои, оплата договорная
— Блин! — он шагнул за порог. Кокетка Ира, ошалевший от страха директор; старушка с проломленной головой; парень с порванным горлом; девушка, взорванная в машине — страшный список разростался.
Юля опять включила музыку на полную мощность и легкой прострации от давивших на уши децибел покачивалась в такт ритму. Устинова лишь поморщился, что за дурацкая манера. Садиться он не стал и объявил свое решение, стоя на тротуаре.
— Юленька, спасибо за все. Ты езжай, домой, на работу, в косметический салон. Дальше я сам.
— Но почему?
«Директора застрелили после разговора со мной. Иру убили тоже после разговора со мной», — Борис тупо глядел на асфальт, старался примириться с мыслью, что люди гибли по его вине!
— По качану. — Устинов развернулся и стремительными шагами пошел прочь.
Катя. Два месяца назад
Звенели, раскаленные зноем сосны. Березы лепетали: жарко. Воздух, густой, как сметана, не лез в горло — духота. Июль правил бал. Ниточка ртути в градуснике рвалась ввысь.
— Кто такая Ядвига Болеславовна? — Спросила Катя у Марии. Та лениво повернула голову, усмехнулась иронично.
— Как кто? Волшебница.
Они лежали в чем мать родила у бывшего пионерского бассейна, загорали.
— А Марта тогда кто?
— И Марта — волшебница.
Мария поднялась с топчана, потянулась, сделала пару шагов, нырнула с высокого бортика в воду. Катя протестующе замотала головой: брызги и ответ ей не понравились.
— Волшебницы бывают только в сказках, — заявила резонно. Русая макушка вспорола синюю гладь:
— А чем тебе это — не сказка? — Мария указала рукой вокруг.
Белый двухэтажный особняк с колоннами у входа, фасадом смотрел на лужайку, уставленную по периметру гипсовыми скульптурами. Юноша с горном, девушка с веслом, мальчик и девочка в задорном приветствии «будь готов — всегда готов», футболист с мячом — советская символика времен сталинского показного благолепия оттеняла атрибуты буржуазного благополучия — стол и стулья ажурного пластмассового литья, шелковый зонт над ними; Audi в тени каштана.
По принципу «из дерьма — конфетку» полуразрушенное здание пионерского корпуса подлатали, подкрасили и сдали в аренду на лето богатой старухе. Она обставила комнаты, надерганной со склада мебелью, отгородила лишнюю территорию скамейками; выцыганила у директора позволение передвинуть на лужайку скульптуры и, в довершение, довела, за отдельную плату, до ума бассейн.
На следующее по приезду утро, Катерина отправилась в путешествие по соседним пределам. Хозяева чудного дома еще спали, никто не мешал вдоволь налюбоваться на могучий торс девицы с веслом, изящные щиколотки горниста и отбитые носы детишек. Перед фигурой футболиста Катя едва сдержала слезы умиления. Практически одноногий калека, отсутствующей конечностью, героически пытался забить мяч в воображаемые ворота.
— Бедненький, — Катя погладила мускулистую икру. Пожалела убогого и себя. Ее пристанище выглядело куда скромнее. Бетонная коробка бывшего медпункта, еле обжитые клетушки-комнатушки; минимум казенной утвари, компьютер и телевизор.
— Бумаги лежат в шкафу. С ними, пожалуйста, поаккуратнее, — Ядвига Болеславовна в качестве работодателя оказалась редкой занудой. Ни секретарша, ни компаньонка ей не требовались. Она намеревалась ввести Катю в курс дела и отбыть восвояси.
— Красть тут нечего, — объявила с порога. — Телевизор — мусор, компьютер — дерьмо. Первая зарплата перекроет стоимость всего барахла. Тем не менее, надеюсь на вашу порядочность.
Катя поджала губы. Что за тон?
— Не нравится? — бабка злобно расхохоталась. — Я вообще вздорная старая вешалка, стервозная гадина и… — она задумалась.
— Что супруг опять приходил? — Катя проявила проницательность и смекалку.
— Приходил… ха — ха — ха… подлец… он меня изнасиловал… а на прощание, заявил, что я ему противна.
— Вот козел. А Марта что сказала? — Катерина теперь доверяла мнению экстрасенса.
— Сказала, что я похотливая мумия.
Катерина промолчала. Собственного мнения на сей счет, у нее не было.
— Ох, устала я, устала. Замучили меня, бедную, замордовали, изверги. То им драгоценности ищи, то бывшего ублажай…
О чем толкует Ядвига, Катя поняла позднее. Пока: просмотрела рукопись, проверила компьютер, открыла-закрыла холодильник.
— По соседству, — старушка немного помялась, — друзья мои обитают. Внимания особого не обращай, работай. Ладно?
Легко сказать не обращай. В полдень, устав от мигающего света компьютера и завитков чужого почерка, Катерина вышла во двор. Двор? Не двор — убожество!
Двумя стенками здание бывшего здравпункта упирался в белый бетонный забор, отделяющий лагерь от улицы. Третья глядела в тылы двухметрового бетонного козырька, символизирующего с фасада изгибы государственного знамени. Поодаль, в обрамлении кустов, простирался заросший травой, плац пионерской линейки. С четвертой стороны высился завал из скамеек, досок, крупного строительного мусора и заманчиво влекла к соседям узкая тропинка.
Катерина направилась медленным шагом вдоль забора. Руки сами собой улеглись за спину, плечи поникли, осталось только горько понурить голову — и картина «арестант на прогулке» обрела бы завершение. Бетон, бетон, бетон, завал; бетон, бетон, бетон, завал. Третий круг оказался лишним. Настроение упало, грусть подступила к горлу. Конечно, не обязательно сидеть сиднем за проклятым забором. Рядом лес; парк с озером. Но… близенько, рукой подать, слышалась веселая, красивая жизнь: надрывалась музыка; порыкивал мотор автомобиля, звучали неразборчивые голоса.
Только бы глянуть одним глазком, подразнила непослушная мысль. Катя вприпрыжку одолела путь до завала; через узкий проход перебралась к кустам шиповника и, раздвинув ветки, выползла наружу. Слава Богу, никого. Появляться на людях, на четвереньках из зарослей, — не лучший способ произвести хорошее впечатление.
Дом ослепительно сиял в солнечном свете, стройные колонны придавали зданию кокетливое изящество. Трава искрилась зеленью и влагой. Скульптуры, ах скульптуры; прелесть пейзажа заключалась именно в них. Пусть ужасные, пусть безвкусные, пусть поверженные временем в прах и тлен, они придавали обстановке шарм и изыск. Делали убогий антураж сказочным, вневременным. Катя, как и утром, невольно поразилась красоте царящей вокруг, парящей гармонии, вкусу, умению совмещать несовместимое.
Однако, где же люди? Она оглянулась. Для кого играет музыка? Кого встречает открытая дверь?
Стараясь не шуметь, Катерина обошла дом вокруг. С тыла на всю длину здание отягощал балкон. Одна ветка тянулась вдоль первого этажа, другая вдоль второго, обе упирались в лестницы по краям. Левое крыло щербатыми крутыми ступнями отличалось от правого. Там зиял провал, перегороженный, прибитыми крест-накрест, досками.
Поднимись, искушал соблазн. Каменный мешок собственного дворика не шел в сравнение с, обещавшими приключение, ступеньками.
Одна, вторая, третья. Тенистый полумрак бельэтажа, пара шезлонгов, окна пустующих комнат. Наконец распахнутая балконная дверь. Катя заглянула и обомлела. На полу, на пушистом светлом ковре, лежал, раскинув руки, голый мужчина. Молодой и до умопомрачения красивый. На потолке комнаты туманными бликами мерцало огромное зеркало и с него, вернее своего отражения в нем, парень не спускал глаз. Карий взгляд на мгновение оторвался от серебристой глади, сфокусировался на стройной фигуре, милой мордашке и каштановой гриве. Ни-че-го! — одобрительная ухмылка скривила точеные губы, и вновь взгляд уплыл в потолок.
Надо что-нибудь сказать подумала Катя и поняла: не стоит. Таинство любования собой, апогей нарциссизма завораживал, как месса и не требовал комментариев.
— Ты хочешь меня? — спросил вдруг красавец.
Да! — могла бы, ответила бы. Что? — прошептали губы?
— Ты хочешь заняться со мной сексом? — громче произнес соблазнитель. — Здесь, сейчас, сию секунду?
— Нет! — Нагло солгала Катерина. Женщина, способная не возжелать такого Аполлона, еще не родилась. Парень излучал эротизм и мужскую силу.
— Лгунья! — Он поднялся, шагнул навстречу, замер на расстоянии вытянутой руки: высокий, атлетически сложенный, с лицом небожителя. Катя невольно опустила глаза. Какие стати! Достоинства поражали неоспоримой убедительностью.
— Гео! Где ты? — в комнату заглянула симпатичная блондинка. Тоже голая!
— Я здесь! — заявил красавец, продолжая ласкать Катю взглядом.
— А это кто с тобой?
— Я думал, к тебе подружка приехала…
Катя попятилась к двери. Бесцеремонные хозяева ее смутили. Только в безопасном убежище своего экс-здравпункта она вздохнула облегченно. Ну и история! Вот так соседи!
