Сергей Саканский - Озеро. У источника власти. Мини-роман
Усатый парень в бушлате галантно поклонился.
– Так что, ваша девушка, – весело сказал водолаз Олег, оглянувшись на Юлю, перебирающую ногами в воде у мостков, – может обратиться к нашему коку, если возникнут вопросы с приготовлением пищи.
– Пусть Иванвас и обращается, – подумала Юля. – Он же у нас за кухарку.
– Вряд ли в этом возникнет необходимость, – как будто подтвердил ее мысли Иванвас.
Тут только все заметили, в каком пикантном положении находится Юля, уже посиневшая в озерной воде.
– Так, отправляемся! – скомандовал Веденеев. – Привал окончен.
Все быстро взвалили поклажу на плечи и двинулись вдоль берега, вскоре скрывшись в подлеске.
– Да отвернись ты! – крикнула Юля Арсеньеву, и тот стыдливо повернулся к лесу передом, словно избушка Бабы-яги.
Он удовлетворенно вздохнул: если она стесняется, значит, еще не все потеряно между ними.
– Послушай, Иванвас! – попросила Юля, одевшись и поворошив их припасы, разложенные у костра. – Научи меня какую-нибудь хавку готовить. А то ведь я в этом деле полный лох.
Арсеньев с удовольствием занялся кулинарным образованием своей девушки: по крайней мере, на ближайший час нашлось, о чем говорить.
Сам Арсеньев готовить умел и любил. Конечно, об этом ни в коем случае не должна знать будущая жена: на шею сядет… Но это еще вопрос! Он хотел, безумно хотел – видеть ее каждый день, просыпаться с нею рядом по утрам, сонно тянуться к этому телу, изнывая от желания… Но какой ценой? Выслушивать все эти ее «типа таво» и «короче»… Да и рановато он отказывается от предложения, которого ему еще и вовсе не сделала судьба.
Они сварили макароны по-флотски, используя сушеное мясо, запаса которого хватило бы на целый экипаж морского буксира, тянущего в дальнем рейсе баржу. Арсеньев посвятил Юлю в свои кулинарные секреты: когда добавить соли, а когда – масла. Усевшись на своем бревне обедать, они наблюдали, как на другом берегу озера разворачивает свое оборудование таинственная экспедиция.
Из коротких реплик, прозвучавших на немецком, Арсеньев понял, что вовсе никакую не карету они тут собрались искать. Да и сам Питер Лямке, «студент из Германии», вряд ли просто студент, если он явно общается с профессором по секрету от всех остальных, не знающих немецкого языка…
Экспедиция приступила к делу немедленно. Были надуты понтоны, посреди озера воцарился довольно большой плот. Водолаз Олег облачился в шерстяной свитер и влез в черный резиновый костюм. Помахав Юле и кокетливо поведя плечами, нырнул спиной вперед.
– Вот урод-то! – воскликнула Юля. – Никаких у него шансов.
– А у меня? – спросил Арсеньев.
– У тебя, Иванвас, шансов значительно больше, – заявила Юля, смеясь.
Зрелище было интересным, и после обеда они оба наблюдали за работой экспедиции, сидя на мостках и опустив в воду ноги. Олег нырял, они считали секунды, водолаз находился под водой довольно долго: до трех минут. Выныривая, он говорил что-то профессору и студенту, которые сидели на понтоне. Профессор Веденеев был одет в шорты и майку, а студент Питер Лямке с толком использовал рабочее время, чтобы позагорать, подставляя солнцу попеременно внутренние стороны рук.
Нырнув несколько раз в маске и ластах, Олег накинул баллон и ушел в воду надолго. Вынырнув, он снял с себя водолазный костюм и просто искупался в одних плавках, наверное, смывая с себя пот. Юля отметила, что он не такой уж противный, когда не одет. У Олега оказались довольно крепкие мускулы, и, хотя он по-прежнему был похож на диковинную птицу, что-то в его облике привлекало взгляд. Юля поймала себя на том, что ей хочется на него смотреть…
* * *Ночью они опять лежали рядом, закуклившись в спальные мешки. Арсеньев, вспомнив какую-то книжку с рекомендациями, как увлечь собеседницу – тем, чтобы спровоцировать ее говорить не иначе как о себе самой – попросил Юлю рассказать о своей семье. Юля с удовольствием похвасталась, что происходит из старинного дворянского рода Каменских, что где-то под Питером есть село Каменское, которое принадлежало ее предкам, что прабабушку принимали при дворе императрицы, и она даже была «гел-френдом» одного из великих князей. Вот почему Юлю так задел телесериал, где была использована ее фамилия! И, например, брошь, которая теперь соединилась с кулоном Арсеньева, да так, что их уже нельзя разорвать… Сам великий князь, перед тем, как его зверски расстреляли большевики, передал эту брошь прабабушке на хранение как самую ценную для него вещь… Арсеньев усмехнулся: Юля понятия не имела, кто именно из четырех расстрелянных в 1919 году великих князей Романовых был «бой-френдом» ее прабабушки.
Постепенно разговор иссяк, как и любой разговор с этой девушкой. Арсеньев пытался читать ей стихи в темноте, но Юля попросила его замолчать, и он продолжал читать мысленно:
А Игорь князь поскочи
горностаем ко тростию
и белым гоголем на воду.
Воврожеся на броз комонь
и скочи с него бусым волком…
Вскоре Юля тихо засопела, уткнувшись Арсеньеву в плечо, перевернулась в своем мешке и уперлась коленом ему в живот.
Арсеньеву не спалось. Лежать и мучиться всю ночь рядом с девушкой, которая прикасалась к нему то этим, то тем, он не желал. Осторожно высвободился, на ощупь нашел в кармане рюкзака пластинку с транквилизатором (взял зачем-то, на всякий случай, как чувствовал), схрупал две таблетки, потом помедлил и схрупал еще одну.
Его обволокла мягкая дрема, с горькой примесью эротических фантазий. Он чувствовал девушку, ее тепло, упругость и запах. Она делала все, что может делать с мужчиной женщина. Она обнимала его руками и ногами, билась ему навстречу, высовывала язык… Она…
Арсеньев не мог сообразить, сколько времени он спал или грезил, и что разбудило его. Стены палатки казались ярче, чем вечером, значит, уже приближался рассвет. Проснулся он с сухостью во рту, с нестерпимым желанием опорожнить мочевой пузырь. Осторожно отстранив Юлину руку, которая теперь держала его почему-то за горло, Арсеньев выполз на улицу.
Была глубокая ночь. Свет, по умолчанию принятый за утренний, исходил от полной луны: она стояла низко над озером, чертя на воде широкую золотую дорогу.
Шагах в двадцати от ручья, вниз по склону холма были развалины какой-то железобетонной конструкции, вроде немецкого дзота времен войны. Там они и определили место под туалет. Арсеньев направился туда. Затем двинулся дальше. Казалось, что-то прямо-таки тянет его в чащу, полную лунных лучей…
Наверное, его влечет сама красота. Никогда еще в своей жизни он ничего такого не видывал! Луна была невозможно яркой, слепящей, словно солнце – золотой… Почему-то опять был туман, и лунные лучи скользили по мокрым от росы листьям, и хотелось идти навстречу этим лучам, разглядывая их новые неповторимые сочетания.
Туман… Почему опять туман? Он клубился над озером, словно в глубине вод был какой-то горячий источник. Может быть, причина аномальной зоны в каких-нибудь ядовитых испарениях, которые и есть этот туман? И вовсе он не белый, каким должен быть, а какой-то золотистый.
Пройдя метров сто вдоль берега, в ту сторону, куда вчера ушла экспедиция, Арсеньев увидел вдали огромный валун, когда-то принесенный ледником. Камень отчетливо выделался на фоне лунной дорожки. Арсеньев вдруг заметил движение, легко скользнувшую тень… Какое-то существо прыгнуло из кустов на вершину камня и воцарилось а ней. Арсеньев вздрогнул. Вне всякого сомнения, это был волк.
ПЕРВЫЕ УЖАСЫ
Арсеньев не боялся. Волки редко нападают на людей, и подобные истории лежат, скорее, в области страшилок. Наоборот, Арсеньев любовался зверем, которого раньше видел только в зоопарке. Волк стоял шагах в двадцати и тоже видел его. Несколько секунд он угрюмо смотрел на человека горящими глазами, затем грациозно прыгнул и побежал. Он передвигался бесшумно, и Арсеньеву это показалось странным: он не слышал шелеста ветвей, сквозь которые продиралось крупное тело. А то, что произошло в дальнейшем, и вовсе повергло Арсеньева в изумление и ужас.
Волк поднялся на задние лапы и в таком положении пошел через кусты. Выйдя на ярко освещенную поляну, остановился, повернул голову и снова посмотрел на Арсеньева. И Арсеньеву захотелось ущипнуть себя за руку, потому что из глубины лунных отражений на него смотрело угрюмое человеческое лицо…
Арсеньев попятился, повернулся. Ветка хлестнула его по щеке. Арсеньев схватил и отпустил ветку. Оглянулся. Человеческая фигура вдали взметнулась, Арсеньев только сейчас заметил, что на краю поляны стоял конь. Человек вскочил в седло, и конь поднялся на дыбы…
И исчез в чаще – все это произошло беззвучно. Арсеньев нервически рассмеялся. Беззвучно! Ну, конечно же – ничего этого не было. Можно же представить, какой треск и топот должен был стоять по всей округе, если бы конь действительно ускакал в лес!
