Ипполит Рапгоф - Тайны японского двора
— Лучше поторопите с завтраком, — переменив тон, сказала Хри-занта.
Барон позвонил.
— Карту кушаний и вин.
Вскоре был заказан легкий завтрак и бутылка Клико.
Хризанта стояла у открытого окна.
Перед нею расстилался большой красивый цветник.
Дождь хлестал, барабаня по крыш балкона. Брызги образовали водяную пыль и распространяли влагу на весь кабинет.
— Дорогая принцесса, — начал барон, — вы видите перед собою человека, уже много видавшего и пережившего не одну житейскую бурю. На мне такие непогоды, как сейчас, не оставляют даже и следа, зато я очень чувствителен к другим бурям, от которых волнуется кровь и сжимается моя грудь.
Барон задумчиво глядел на Хризанту, как бы вспоминая многие грустные и отрадные моменты своей богатой приключениями жизни.
Тем временем сервировали стол.
— Дайте вина… откупорьте сейчас же Клико, — приказал барон.
Лакей быстро исполнил желание гостя и с ловкостью, присущей парижским ресторанным слугам, наполнил бокалы.
Принцесса с аппетитом принялась за свой омлет со спаржей.
— Да здравствует сегодняшний день! — подняв бокал, произнесла Хризанта и громко чокнулась с бароном.
Хризанта ела и пила с большим аппетитом. Она видимо повеселела и это ее настроение невольно передалось барону.
— Я пила за сегодняшний день, — подчеркнула Хризанта. — Сказать, почему именно за сегодняшний?
— Полагаю, что догадываюсь — и благодарю, — поклонился кавалер.
— Не торопитесь благодарить, — преждевременно.
— Это почему?
— Слушайте и не перебивайте…
Хризанта налила себе новый бокал Клико и пристально взглянула на своего собеседника.
— Мы, японки, живем сегодняшним днем. Мы не любим далеко загадывать и отдаемся наслаждениям, не рассуждая о том, что ждет нас впереди. Видите ли, шампанское вкусно и мы его пьем. Ведь и оно может надоесть, но надоест марка… Тогда, бросив Клико, переходим на Редерер, Мум, Моэ и Шандон и так далее…
Наступила пауза.
Барон молчал и выжидательно смотрел на Хризанту.
— Вы, европейцы, как-то смотрите немного странно на любовь. Для вас любовь — чувство взаимной, вечной монополии между двумя лицами. Мы же не понимаем таких взглядов. Я могу полюбить человека всей душой и остаться верной ему всю жизнь — но только… душой. Физически я должна быть свободна и независима, как птица.
Хризанта прервала свою тираду смешной гримасой и звонко расхохоталась.
— Принцесса, — воскликнул барон, — вы говорите ужасные вещи. Подумайте, что сталось бы со мною, если бы я вдруг вздумал влюбиться.
— Что ж, я бы, быть может, ответила вам тем же…
— И надолго хватило бы вашей любви?
— А этого я не знаю, mon cher baron, — сказала шаловливо Хризан-та, чокнувшись недопитым бокалом.
Барон схватил ее ручку и поднес к своим губам.
Глаза их встретились.
Эти взгляды говорили больше слов. Они устанавливали общение двух совершенно чуждых друг другу лиц, соединяя и обобщая противоречия тем стихийным чувством, которое до сих пор все еще называлось любовью.
Барон привлек Хризанту к себе, запечатлев на ее устах пламенный поцелуй.
Буря стихла. Солнце снова бросило свои благодатные лучи на вешнюю природу.
Стало немного свежо, как всегда после сильного дождя.
Было уже шесть часов вечера, когда на «авеню де-ля-Булонь» показалась снова коляска барона, направлявшаяся в центр Парижа.
Барон и Хризанта без умолку говорили. Ведь так много приходилось рассказать друг другу этим двум, недавно еще чуждым, а сейчас столь близким существам.
В этот день Хризанта и барон уже не расставались.
Они обедали вместе и снова отправились кататься. Их манила та чудная весна, которую они переживали вместе с природой.
V. Неожиданное знакомство
Поздно вечером, когда уже закрылись многие кафе на бульварах, на улицах Парижа замечалось некоторое затишье.
Лишь изредка попадались влюбленные парочки запоздавших приказчиков и приказчиц — «calicot», как их называют парижане.
Парами прогуливались демимонденки среди подгулявших жуиров разных слоев общества и по стенам слонялись сонные нищие.
На некоторых углах бульвара стояли группы людей, о чем-то споривших, толковавших. Отсюда слышались и громкий хохот, и возгласы, и беспорядочный гик.
Для принцессы все эти картины парижской ночи были так оригинальны, так новы. Она с интересом расспрашивала барона о каждом явлении.
Он охотно и картинно описывал Хризанте обратную сторону медали этого модного Вавилона.
— Однако, нам пора расстаться. Который час? — спросила принцесса.
Барон не верил глазам: было около половины двенадцатого ночи.
— Боже, как поздно, — воскликнул он. — С вами, принцесса, время проходит так незаметно, так быстро…
Она зонтиком стукнула в окошко кучеру.
— Сходите-ка. Я с вами не хочу подъезжать вместе, а экипаж меня пусть довезет до «Гранд-Отеля».
Экипаж остановился.
— Завтра к двенадцати дня в салоне гостиницы, не правда ли? — сказал барон.
Хризанта слегка кивнула головой.
— «Гранд-Отель» и сюда обратно. Я буду вас ждать, — сказал он своему коше.
— Bien entendue (слушаюсь), — отвечал тот, хлестнув по лошадям.
Сонный швейцар машинально отворил принцессе дверь, так же молча осветил электрическую люстру богатой швейцарской и лестницы. Принцесса быстрыми шагами направилась в свой номер.
Барон на улице дождался возвращения к нему экипажа и молча сел в коляску.
— Везите меня обратно, я еще хочу подышать воздухом, — сказал он кучеру.
— Не могу, мосье, лошади устали, — возразил тот.
Тогда только барон восстановил в своей памяти, что, действительно, их прогулка длилась более пяти часов.
— Приезжайте завтра к часу, а теперь отвезите меня на бульвар Капуцинов.
Экипаж остановился около «Cafe de la Paix».
На улице за поздним временем столики пустовали.
Барон занял один из них.
Рядом с его столом спиной к нему оказался небольшого роста господин.
— Дайте мне еще один грог, — произнес неизвестный с каким-то странным акцентом.
Барон невольно обернулся к нему.
Акцент напомнил ему Хризанту.
Чем больше барон вглядывался, тем больше ему стало очевидным, что он сидит рядом с ее братом.
Он его как-то мельком видел в швейцарской и теперь узнал, несмотря на сравнительно слабое освещение бульвара.
У барона мелькнула мысль: «Как бы познакомиться с принцем?»
Тем временем принц, чувствуя, что за его стулом сидят, вежливо пересел лицом к барону.
Угрюмый, неприветливый вид японского принца не особенно ободрял барона, но чем дольше он пребывал в нерешимости, тем более его подталкивало воспользоваться таким редким случаем.
— Дайте, ради Бога, бедному отцу семейства на хлеб, — пристал к принцу проходивший нищий в помятом цилиндре и рваном платье.
Принц ничего не ответил.
Тот не унимался.
— Ого, вот вы какой! Saligot! Сами грог, небось, пьете, а бедному помочь не хотите, — вызывающим тоном воскликнул оборванец.
— Отстаньте, идите своей дорогой, — сухо оборвал его принц.
— Нехорошо так поступать с бедным стариком, — уже значительно понизив тон, продолжал нищий.
Громкий разговор привлек внимание пешеходов.
В одну минуту тут образовалась группа любопытных.
— Не приставайте, — вступился барон, подойдя к нищему и отводя его от стола принца.
Нищий что-то пробормотал под нос и удалился, еще несколько раз оглядываясь на ресторан.
— Мерси, — процедил принц, снимая шляпу.
Барон подошел.
— Pas de quoi (не за что) — это обязанность всякого гражданина защищать иностранца. Я хотя и не француз, но тут как дома. Вы позволите вам представиться: барон фон-дер-Шаффгаузен. Ваш сосед по «Гранд-Отелю».
— Очень рад. Принц Коматсу.
— Надолго приехали в Париж? — спросил барон.
— О, нет.
— Вы одни? — не без затаенного лукавства продолжал барон.
— С сестрой. Она приехала посмотреть Европу, я — для окончания образования.
— Это делает честь вашему отечеству. Действительно, ваши соотечественники стремятся вперед, учатся и двигают культуру страны Восходящего солнца.
— О, барон, нам еще много остается перенять у Европы и Америки. Мы, правда, каждый в отдельности, по мере сил стараемся сделать все от нас зависящее для своего отечества, но пройдет еще не один десяток лет, пока мы окажемся на высоте современного прогресса. Барон, — вдруг сказал принц, — вы меня очень польстите вашим визитом, если вам позволить время.
— Нет, уже вы разрешите мне засвидетельствовать вам мое почтение, — ответил барон.
— Я буду очень рад, — последовал ответ.
Барон бросил два франка на поднос и встал.
