Рекс Стаут - Малый и мартышка
— Это что, шутка? — поинтересовался Лон.
— Это не шутка, а суровая правда.
— Что ты имеешь в виду?
— Я имею в виду, что ты можешь опубликовать это сообщение, использовав исключительные права, предоставленные нами твоей «Газетт». Не думаю, что Кремер поставил об этом в известность прессу.
— А об убийстве Гетца?
— Всего лишь несколько абзацев. Подробности мы ещё не можем сообщить даже тебе. Меня выпустили под залог.
— Это я знаю. Ну и дела. Мы постараемся прислать вам все как можно скорее.
Он повесил трубку, не предприняв никаких попыток выудить из меня дополнительную информацию. Естественно, предполагалось, что он пришлет Дэзл Дэна с репортером. Через два часа так и произошло. Вульф только что спустился из своей оранжереи. Впрочем, репортером оказался сам Лон Коэн. Я провел его в кабинет, он плюхнул на пол около моего стола огромную картонную коробку, снял пальто и демонстративно положил его сверху, давая понять, что Дэзл Дэн пока ещё остается его собственностью.
— Так-с, за дело. Что сказал Вульф, и что ему ответил Кремер? Ещё мне нужна фотография Вульфа, рассматривающего Дэзл Дэна…
Я учтиво подтолкнул его к креслу и изложил все, чем мы готовы были поделиться. Естественно, этого ему было недостаточно, — а когда вообще репортеры бывают довольны? Он выпалил ещё около дюжины вопросов, и я даже ответил на пару из них, после чего дал понять, что больше он не услышит ни слова. Сделка была заключена, он закрыл блокнот, встал и взял своё пальто.
Но тут появился Вульф.
— Если вы не спешите, мистер Коэн… — пробормотал он, входя.
Лон выронил пальто и сел.
— Что вы, мистер Вульф, мне ещё девятнадцать лет до пенсии.
— Так долго я вас не задержу, — вздохнул Вульф. — Как вам известно, я больше не сыщик. Однако я продолжаю относиться к классу приматов, а потому страдаю любопытством. А пресса должна удовлетворять любопытство обывателя. Скажите, кто убил Гетца?
У Лона глаза полезли на лоб.
— Арчи Гудвин? Это ведь был его револьвер…
— Ерунда. Я серьезно спрашиваю. Из-за злостной клеветы мистера Ковена я лишен привычных средств информации. Я…
— Я могу опубликовать это заявление?
— Нет. Это не для печати. Я же, в свою очередь, обещаю, что не буду разглашать ничего из сказанного вами. Будем рассматривать это как частный разговор. Мне очень интересно, что думают ваши коллеги. Кто убил мистера Гетца? Мисс Лоуэлл? Если да, то почему?
Лон оттянул нижнюю губу, потом отпустил её.
— Вы имеете в виду, какие бродят версии?
— Да.
— Ну это отдельный разговор.
— Я не возражаю. — Однако похоже было, что Вульф не испытывал радости по этому поводу.
— Очень хорошо. Что касается мисс Лоуэлл, то этот вариант не исключен. Говорят, что Гетцу стало известно, что она переводила на своё имя отчисления продуктовых фирм, использовавших в своей торговой рекламе Дэзл Дэна, и он собирался предъявить ей обвинение. Для неё это должно было составить кругленькую сумму.
— Имена, числа?
— Не знаю. По крайней мере, я. По крайней мере, сейчас.
— Свидетели?
— Не встречал.
Вульф запыхтел.
— Мистер Хильдебранд. Если да, то почему?
— С этим проще и печальнее. Он сам рассказывал об этом друзьям. Он восемь лет работал на Ковена, а неделю назад ему сообщили, что в конце месяца он получит расчёт. Он считал, что его увольняют из-за Гетца. В его возрасте найти приличную работу довольно трудно.
— Вульф кивнул.
— Мистер Жордан?
Лон занервничал:
— Этот сюжет мне не нравится. Впрочем, другие ведь говорят, почему бы и нам не обсудить? Говорят, у Жордана есть несколько картин в современном стиле и он дважды пытался их выставить в двух разных галереях. Оба раза Гетц каким-то образом добился их снятия. Это информация проверенная. Единственное, что неясно, зачем это нужно было Гетцу?
— Спасибо, я подумаю над этим. Может быть, мистеру Гетцу просто не нравились его картины. Мистер Ковен?
Лон неопределенно покрутил рукой.
— Вот это самый интересный вопрос. Несомненно, Гетц попросту доил его и распоряжался всем делом. Но никто не знает, как это ему удавалось. Вероятно, он что-то знал о Ковене, и что-то немаловажное. Это останется между нами?
— Да.
— Сегодня нам стало кое-что известно. Правда, это ещё надо проверить. Дом на Семьдесят шестой стрит записан на имя Гетца.
— Что вы говорите? — Вульф прикрыл глаза. — Миссис Ковен?
Лон покрутил другой рукой.
— Где муж, там и жена, не так ли?
— Может быть. Муж и жена — одна сатана.
Лон вскинул подбородок.
— Это я опубликую. Можно?
— Это уже было опубликовано триста лет назад. И сказал это Бен Джонсон. — Вульф вздохнул. — Будь все проклято! Интересно, что я могу сделать, располагая только этими газетными вырезками? Вам все это надо вернуть?
Лон, сказал, что желательно, и добавил, что был бы счастлив продолжить этот частный разговор в интересах выяснения истины и благополучия общества. Однако, вероятно, его придётся отложить, так как необходимый для работы материал уже предоставлен Вульфу. Проводив Лона, я отправился к себе в комнату и наконец-то посвятил час исключительно личному туалету. Я принял душ и уже начал выбирать себе свежую рубашку, когда раздался телефонный звонок. Звонил Сол Пензер, он получил мою записку. Я рассказал все, что могло облегчить его задачу, и велел связаться утром с Паркером.
Вечером, после обеда, мы все собрались в кабинете. Фритц и Теодор разворачивали номера «Газетт», находили нужную страницу и вырезали, отбрасывая остальное. Я стучал на машинке со скоростью три страницы в час. Вульф сидел за столом, методично изучая комиксы. Было уже далеко за полночь, когда он откинулся на спинку кресла, потянулся и встал, потирая глаза.
— Пора спать. От этого бреда у меня начинается несварение желудка. Спокойной ночи.
Похоже, в среду утром Вульф задался целью победить Дэзл Дэна. Обычно он завтракал у себя в восемь с утренними газетами, затем брился, одевался и с девяти до одиннадцати проводил время в своей оранжерее. Раньше одиннадцати он никогда не появлялся в кабинете, а совмещать сыскную работу с выращиванием растений было строго запрещено. Но в среду Вульф сломался. Пока я вместе с Фритцем наслаждался на кухне оладьями, сосисками и медом, обильно запивая все это кофе и просматривая репортаж Лона об отстранении Вульфа от дела, он прокрался в кабинет и похитил пачку Дэзл Дэнов. Это было легко установить, так как перед завтраком я заходил в кабинет навести там некоторый порядок. А уж с чем, с чем, а с наблюдательностью у меня все в порядке. Вернувшись после завтрака, я обнаружил, что половина Дэзл Дэнов исчезла. Насколько я помню, такого с ним не случалось. Но я одобрил его рвение, и не только не предпринял попытку поймать его в оранжерее за грубым нарушением режима, но и потрудился выйти, чтобы дать ему возможность незаметно вернуть пачку на место.
Первым делом после завтрака надо было выполнить поручения Вульфа, которые он мне дал накануне. Все учреждения на Манхэттене работали по раз и навсегда заведенному распорядку, и раньше девяти тридцати пяти дозвониться в Корпорацию звукозаписи не удалось. Потом потребовалось некоторое время, чтобы убедить их в необходимости приехать немедленно, и, если бы не имя Неро Вульфа, сомневаюсь, что мне удалось бы чего-нибудь добиться. В конечном итоге я получил обещание, и они его выполнили. В начале одиннадцатого прибыли двое с картонными ящиками и соответствующим снаряжением, и к одиннадцати все было закончено, — это была аккуратная работа. Чтобы обнаружить что-нибудь подозрительное, потребовался бы эксперт, — провод, идущий вдоль плинтуса на кухню, был почти незаметен даже для опытного глаза.
Работать мешали непрекращающиеся телефонные звонки. Звонили в основном репортеры, жаждавшие побеседовать с Вульфом или по крайней мере со мной. В конце концов мне пришлось попросить Фритца забрать этот чертов телефон и отфутболивать всех подряд. Единственный звонок, на который я ответил, был от окружного прокурора. Они имели наглость приглашать меня на допрос. Я ответил, что слишком занят поисками новой работы и не смогу посетить их. Через полчаса Фритц снова позвал меня к телефону. Звонил сержант Стеббинс. Он был расстроен, впрочем сравнительно любезен, жаловался на Вульфа, который не имел права распространяться о том, что его лишили лицензии, тем более что официального решения ещё не было, и сетовал на мой отказ сотрудничать с прокуратурой, поскольку именно я обнаружил тело. Потом он стал запугивать меня и сообщил, что, если я сам не явлюсь на допрос, за мной пришлют полицейскую машину. На этом он выдохся, я дал ему возможность перевести дыхание, а потом сказал:
— Послушай, дружище, по-моему, наш город ещё не переименовали в Москву. Если мистер Вульф захотел сделать свою отставку достоянием публики в надежде, что кто-нибудь предложит ему место привратника или лифтера, это его личное дело. А что касается моего сотрудничества, так тут уж извините! Вы уже повесили на меня две статьи, и я по совету адвоката и своего доктора предпочитаю оставаться дома, принимать аспирин и полоскать горло джином с соком. И кто бы сюда ни заявился, без ордера на арест вы меня не получите. А пока можете сочинить ещё одно обвинение, скажем в жестоком обращении с животными, — ведь это я открыл окно. А теперь — до свидания.
