П. Никитин - Шерлок Холмс в Сибири
Ход замедлился, и в следующий туннель поезд вошел почти черепашьим шагом.
Но и тут, несмотря на такой ход, шум поезда был настолько силен, что расслышать какие–либо посторонние звуки не представлялось никакой возможности.
Как только мы выехали из туннеля, Холмс обратился ко мне:
— Послушайте, дорогой Ватсон! На первой же остановке вы слезете и постарайтесь возможно скорее добраться домой. До трех часов ночи вы свободно успеете это сделать. Когда придет с товаром Бахтадьян, примите товар, но скажите, что я уехал на сутки или двое по очень выгодному делу. Скажите, что откупоривать и оценить товар без меня не решаетесь и, если он вам не доверяет, пусть пока заберет тюки.
— Ну а вы, Холмс? — спросил я.
— Я вернусь через сутки, может быть, и раньше, а может быть, и немного позже, смотря по обстоятельствам, — ответил он. — Во всяком случае наблюдайте за всем, что происходит вокруг вас.
Он дал мне кое–какие инструкции и, когда поезд подошел к станции — слез.
Я слез также, но Холмса не видал.
Он исчез неизвестно куда.
Обратный поезд, на мое счастье, уже стоял на станции, и так как была ночь, я беспрепятственно занял место на одной из площадок товарного вагона.
В четверть третьего я был уже дома.
XI
Около половины четвертого в дверь постучали.
Это оказался Бахтадьян, привезший вместе с двумя какими–то людьми четыре ящика товара.
Он очень удивился, узнав, что Холмса, которого он знал под фамилией Ведрина, нет дома.
По–видимому, он хотел скорее сбыть товар, получить деньги и считать себя в стороне.
Но делать было нечего.
Везти товар обратно он не захотел и, сказав, что придет через два дня, ушел.
Весь следующий день я провел один, сидя в лавке и отпуская по мелочам товар разным покупателям, которых было не особенно много.
Часов около девяти вечера явился Холмс.
Сбросив с себя платье рабочего и стерев грим, он с жадностью накинулся на еду.
— Как жаль, что я не захватил в карман хоть несколько бутербродов. Целый день мне пришлось работать на голодный желудок! — проворчал он.
По его сосредоточенному и озабоченному виду я сразу догадался, что он путешествовал недаром.
Мельком взглянув на ящики с привезенным товаром, он сказал:
— Бахтадьян был здесь! Он явился к вам с двумя рабочими, около половины третьего ночи. На правом плече его было белое пятно. — Я припомнил, что действительно заметил на правом плече Бахтадьяна белое пятно.
— Вы его видели? — спросил я.
— Да, но только много раньше.
— Вы, вероятно, сделали сегодня великое открытие?
— Могу похвастаться! — весело произнес Холмс.
Он закурил сигару, вытянул ноги и заговорил:
— Вы, конечно, помните, Ватсон, тот момент, когда мы расстались? Лишь только поезд остановился, я бросился к пятому с конца вагону, но… ни Бахтадьяна, ни его товарища уже не было на площадке. Я обегал всю станцию, заглядывал во все закоулки, но… напрасно. Для меня не оставалось никакого сомнения, что они выскочили на ходу. Но где? Конечно, в том месте, где поезд шел тише, то есть на подъеме. До этой станции был лишь один большой подъем, на который поезд шел очень медленно…
— Это было перед большим туннелем, — перебил я. — Кажется, даже весь туннель шел на подъем.
— Совершенно верно, дорогой Ватсон. Ваша наблюдательность делает вам честь! — сказал Холмс. — Итак, надо было предположить, что оба они выскочили или перед туннелем или в самом туннеле. Невольно вставал вопрос: зачем? Но рядом с этим вопросом вставал другой: для чего пересаживались они с переднего вагона на площадку пятого с конца вагона, именно того самого, на который обратили внимание начальники станции и депо? Как ни хотелось мне броситься со всех ног к туннелю, я предпочел проехать еще до первого разъезда дальше. Делать осмотр вагона на станции было неудобно и опасно. Как только поезд двинулся дальше, я вскочил на ту самую площадку, на которой ехали Бахтадьян и его товарищ. Поезд выехал со станции, и как только мы миновали последнюю стрелку, я при помощи электрического фонаря принялся за осмотр стенки вагона. Первое, что я заметил, это было то, что щели между крашеными досками обшивки не были залиты краской. Словно вагон красили не после обшивки, а обшивали его уже заранее окрашенными досками. В одной из этих досок я нашел углубление, словно в это место вбили толстый гвоздь, но, не пробив им доски насквозь, снова вынули. Вынув из кармана стальную шпильку, я вставил ее в эту дыру и попробовал посредством ее откачнуть в сторону или приподнять доску. В стороны она не подалась, но зато приподнялась на вершок вверх, после чего свободно отошла внутрь, освободившись, очевидно, от упора. Дальше она вынулась совсем и из верхнего паза. Вслед за ней я вынул еще четыре доски, и таким образом в стене образовались огромные ворота…
— Это интересно! — воскликнул я.
— Да, — кивнул головой Холмс. — Войдя в вагон и осветив его, я нашел его наполовину пустым. В нем оставалось лишь несколько тюков, которых воры, очевидно, не успели выкинуть до конца подъема. Выйдя снова на площадку и тщательно установив доски на место, я воспользовался тем, что снова попался подъем, и соскочил с поезда. Почти все время назад я бежал бегом. Наконец, я прибежал на станцию и шагом пошел дальше. До намеченного мною туннеля от станции было верст двенадцать. До этого туннеля было еще два, и я свободно прошел сквозь них, хотя у входов и встречал сторожей. Но лишь только я подошел, наконец, к тому туннелю, до которого добирался, как сторож преградил мне дорогу. — Куда лезешь? — крикнул он. — Аль не знаешь, что в туннели запрещено ходить?! — И сколько я ни ругался, так он меня и не пустил. Пришлось пойти на хитрость. Я сделал вид, что ухожу окружным путем, и спрятался в кустарнике на скале. Отсюда я хорошо видел сторожа. Лишь только я заметил, что он удалился в свою сторожку, я стремглав бросился вниз и юркнул в туннель. Этот туннель длинен. По–моему, он не короче версты.
Шерлок Холмс на минуту прервал свой рассказ, Выпил глотка два красного вина и продолжал:
— Я осторожно подвигался вперед, прислушиваясь к малейшему шуму и осматривая самым подробным образом стены туннеля, которые я освещал электрическим фонарем. Я прошел уже сажен сто тридцать, как вдруг увидел вагонетку, разобранную и прислоненную к стене. В этом месте в стене туннеля была небольшая арка. Я стал с напряженным вниманием осматривать каждый камень стены. И вдруг я заметил, что четыре камня совершенно не соединены с окружающими их камнями цементом, тогда как между собою они были сцементированы. Это были не камни, а каменные плиты и все четыре, вместе взятые, составляли площадь почти в квадратную сажень. Нет сомнения, что это ворота, но… сколько ни бился я, так и не узнал: как отворяется этот потайной ход. Сегодня, дорогой Ватсон, мы вызовем Бахтадьяна, рассчитаемся с ним за доставленный товар и… направимся вместе туда.
— Вы подозреваете там склад ворованных вещей? — спросил я.
— Да, на этой дороге. Каждая дорога имеет, конечно, свои хранилища, — ответил Холмс.
Назначив час отъезда, Холмс и я легли отдохнуть.
Проспав часа два, Холмс встал, надел свой обычный костюм и исчез, а через полчаса вернулся назад в сопровождении Бахтадьяна.
Втроем мы стали разбирать сданный мне товар.
В ящиках оказались сапоги с интендантскими клеймами и белье для нижних чинов.
Все это было оценено Холмсом замечательно точно по фабричным ценам, и требуемая часть была уплачена Бахтадьяну.
Обещав доставить в эту же ночь, но не ранее четырех часов, новый товар, он удалился, а мы, быстро переодевшись в свои прежние рабочие костюмы и изменив по–старому нашу внешность, полетели на вокзал.
XII
Темные плащи были единственным нашим багажом.
Но там было пусто.
Первый поезд отходит через два с четвертью часа и, чтобы не терять даром времени, мы возвратились в поселок.
Прежде всего мы направились к квартире Бахтадьяна.
Но в ней было темно, и поэтому мы принялись бесцельно бродить по двум единственным улицам поселка.
Было совершенно темно.
Поселок спал и казался вымершим.
Выйдя на окраину, мы приблизились к складу Красного Креста и хотели было повернуть назад, как вдруг звуки голосов привлекли наше внимание.
— Бахтадьян! — шепнул мне Холмс. — Ради бога осторожнее! Следуйте за мною!
Он пригнулся к земле и почти ползком стал пробираться к покрытой брезентами груде товара, принадлежащего Красному Кресту.
Вскоре мы увидели силуэты трех мужчин, из которых в одном сразу я признал Бахтадьяна.
Тихо подкравшись к груде, мы забрались под брезент и стали слушать.
— Ведь много не отпустите? — спрашивал тихо Бахтадьян.
