Алан Милн - Загадка Рэд Хауза
— Итак, — сказал он, — попробуем еще раз разобраться, что там у Кейли на уме.
Значит, Роберта проводят в кабинет, Кейли в это время сидит в холле. Горничная идет искать Марка, Кейли продолжает читать. По лестнице спускается Марк и предупреждает Кейли, чтобы тот на всякий случай находился поблизости, а сам идет на встречу с братом. Чего же, спрашивается, Кейли дожидается? Он может не понадобиться вовсе; разумеется, совет его может пригодиться, если надо выплачивать за Роберта долги или доставать ему выездную визу в Австралию; возможно, может, конечно, пригодиться его физическая сила, дабы выставить злосчастного Роберта из дому. Что ж, некоторое время он ждет, потом идет в библиотеку. Почему бы и нет? Если он понадобится, его легко оттуда позвать. Тут он слышит выстрел. Это звук, который менее всего ожидаешь услышать в загородном доме; вполне естественно, он не сразу понимает, что к чему. Он прислушивается — но больше ничего не слышит. А если это был вовсе и не выстрел. Через минуту-другую он снова подходит к дверям библиотеки. Но теперь его уже беспокоит полная тишина. Да был ли выстрел? Может, послышалось? И все же — для полного спокойствия — лучше под каким-нибудь предлогом зайти в кабинет. Он подходит к двери — дверь заперта!
Что он испытывает в этот миг? Тревогу? Неуверенность? За дверью что-то происходит. Значит, как это ни дико, выстрел все-таки был! Он стучит в дверь, зовет Марка — никакого ответа. Страшно? — да! Но за кого он боится? Очевидно, за Марка. Роберт ему никто; Марк — близкий друг. Утром он видел письмо Роберта — письмо, написанное человеком, который шутить не любит. Роберт — неотесанный мужлан; Марк — хорошо воспитанный джентльмен. Если произошла ссора, то конечно же Роберт застрелил Марка. Он снова стучит в дверь.
Вполне естественно, что Энтони, который случайно вмешался в ход событий, поведение Кейли могло показаться странным, но ведь Кейли и вправду мог растеряться. На его месте любой растерялся бы. Но вот Энтони предлагает влезть в кабинет через окно, Кейли соглашается, ибо это очевидный выход из положения. И бежит к окну — самым длинным путем.
Зачем? Чтобы дать преступнику выиграть время? Видимо, да, если он считает преступником Марка. Но ведь он Роберта считает убийцей. По крайней мере, так следует из его рассказа, если он не темнит: Ведь говорит же он, когда видит труп: "Я боялся, что это Марк", — и произносит это в тот момент, когда выясняет, что убит Роберт. Так что тянуть время вроде бы незачем. Наоборот, он должен стремиться как можно скорее попасть в комнату и задержать преступника — Роберта. И все же он выбирает самый длинный путь. Зачем? И если уж выбрал самый длинный путь — зачем тогда бежать?
"Вот в чем вопрос, — подытожил Энтони, набивая трубку, — и черт меня побери, если я знаю ответ. Пожалуй, поведение Кейли еще как-то можно объяснить, если он просто струсил. Он не очень спешил подставлять себя под револьвер Роберта и в то же время хотел показать мне, что очень старается. Объяснение приемлемое, но только в том случае, если он действительно трус. Так ли это? По крайней мере, он был достаточно смел, чтобы прижать свою физиономию к стеклу. Нет, тут надо искать какое-то другое объяснение".
Он сидел с нераскуренной трубкой в руке и думал. Где-то в подсознании было еще несколько вопросов, требующих разъяснения. Но пока что ему не до них. Сами вспомнятся, когда придет время.
Неожиданно он рассмеялся и раскурил трубку.
"Я собирался сменить профессию, — подумал он, — и вот, кажется, нашел, что искал. Энтони Гилингем, новый частный детектив собственной персоной. Что ж, приступим, — и сегодня же".
Что-что, а ум Энтони как нельзя более подходил для новой профессии: он работал быстро и четко. И этот ум подсказывал ему, что в данный момент он единственный человек в доме, которому ничто не мешало докопаться до правды. Инспектор приехал на место преступления и обнаружил, что один человек убит, а другой исчез. Что ж, это вполне вероятно, тут и спорить нечего: один человек убивает другого, а потом исчезает. Но еще более вероятно, а, пожалуй, просто безусловно, другое: инспектор считает это объяснение единственно возможным и вследствие этого не может относиться без предубеждения ко всякой иной версии. Что же до остальных — Кейли, гостей, прислуги — то они тоже рассуждают предвзято: все они на стороне Марка (впрочем, не исключено, — тут Энтони еще не мог решить наверняка, — что — и против него), на стороне Марка либо каждый за себя; насколько Энтони мог судить по тому, что услышал сегодня за день, у них у всех уже заранее сложилось представление о Роберте. Следовательно, никто из них не способен оценить события беспристрастно.
А Энтони способен. Он ничего не знает о Марке. Он сперва увидел труп, и уже потом ему объяснили, кто убит. Он узнал о том, что произошла трагедия, а уж потом выяснил, что кто-то исчез. И эти первые впечатления, которые чрезвычайно важны, у него связаны непосредственно только с самим фактом преступления; они основаны только на его непосредственном восприятии, не окрашены ни его эмоциями, ни впечатлениями других людей. Словом, он в гораздо более выгодном положении, чем инспектор, и ему легче установить правду.
Возможно, думая так, Энтони несколько недооценивал инспектора Берча. Конечно, инспектор готов поверить, что Марк застрелил своего брата. Роберта провели в кабинет (свидетель Одри); Марк вошел к Роберту (свидетель Кейли); Марк и Роберт выясняли отношения (свидетель Элси); затем в комнату вошли и обнаружили там труп Роберта (свидетели Кейли и Гилингем). И Марк исчез. Решение, таким образом, очевидно: Марк убил брата — случайно, как считал Кейли, или преднамеренно, как можно предположить, основываясь на показаниях Элси. И нет вроде бы причин искать более сложное решение, если напрашивается простое и в нем нет видимых противоречий. Но в то же время Берч предпочел бы более сложное решение, ибо тогда дело получит широкую огласку. "Сенсационный" арест кого-нибудь из домочадцев доставит ему куда больше удовольствия, чем унылый розыск Марка Эблета. Конечно, Марка надо найти независимо от того, виновен он или нет. Но ведь есть и другие возможности.
Энтони, видимо, небезынтересно было бы узнать, что как раз в то время, когда он мысленно обосновывал свое превосходство над предубежденным инспектором, инспектор позволил себе с интересом поразмышлять о роли мистера Гилингема в этой загадочной истории. Простое ли совпадение заставило мистера Гилингема объявиться в доме именно в такую минуту? А странные ответы мистера Беверли по поводу своего друга? Помощник продавца в табачной лавке, официант! Странный человек этот мистер Гилингем. Надо бы держать с ним ухо востро.
ГЛАВА 6
СНАРУЖИ ИЛИ ВНУТРИ?
Гости попрощались с Кейли каждый соответственно своим привычкам и своему нраву. Майор — без затей, грубовато: "Если понадоблюсь — дайте знать. Что смогу, сделаю. До свидания". Бетти — с робкой застенчивостью, все, что она не решилась высказать словами, читалось в трогательном, теплом взгляде ее больших глаз; миссис Кэлледайн, уверяя, что просто не находит слов, нашла их тем не менее достаточно много; а мисс Норрис умудрилась вместить столько чувств в один единственный жест, что неизменная реплика Кейли "я вам очень благодарен" могла быть в данном случае воспринята и как оценка ее артистического искусства.
Билл проводил их до машины, попрощался с каждым (не преминув с особым чувством пожать руку Бетти) и отправился в парк, где сидел на скамеечке Энтони.
— Да, странная история, — сказал Билл, присаживаясь.
— Очень странная, Уильям.
— Так ты что же, пришел сюда в самый разгар событий?
— Вот именно.
— Тогда ты-то мне и нужен. Все кругом шушукаются, секретничают, а инспектор, стоит мне заговорить с ним об убийстве или, словом, не знаю, как это назвать, тут же переводит разговор на другую тему, начинает расспрашивать, где, да как я с тобой познакомился и засыпает меня кучей нудных вопросов. Расскажи толком, что же все- таки произошло?
Энтони добросовестно и подробно пересказал приятелю все, что уже поведал инспектору, Билл время от времени перебивал его возгласами "Черт возьми!" и присвистывал.
— Ну, скажу я тебе, хорошенькое дельце! А причем здесь я, собственно?
— Что ты имеешь в виду?
— Как что? Всех отослали, кроме меня, и этот инспектор расспрашивает меня так, будто я единственный должен что-то знать? С какой стати?
Энтони улыбнулся.
— Не беспокойся, ничего страшного. Просто Берч хотел поговорить с кем-нибудь из гостей, чтобы выяснить, чем вы весь день занимались. А Кейли по доброте душевной решил развлечь меня твоим обществом; он знает, что мы с тобой знакомы. И… впрочем, вот и все.
— Так ты остаешься здесь? — обрадовался Билл. — Старик, это же замечательно!
— И даже способно примирить тебя с отъездом… некоей прекрасной дамы?
