Агата Кристи - Подвиги Геракла

Пуаро молча внимал мисс Летеран. Его явная заинтересованность весьма способствовала ее красноречию. Забавы ради Пуаро подсчитывал, сколько раз она произнесет слово «конечно».

— Конечно, если проведут вскрытие, многое обязательно прояснится. Взять тех же слуг. Слуги ведь всегда все знают, правда? И им, конечно, языками чесать не запретишь. Вот, например, Беатрис уволили чуть ли не сразу после похорон — и я, конечно, сразу подумала, что это очень странно — по нынешним-то временам, когда горничных днем с огнем не сыщешь. Похоже, доктор Олдфилд боялся, что она могла что-то прознать.

— Да, пожалуй, это вполне весомая причина для расследования, — с серьезным видом заявил Пуаро.

Мисс Летеран даже вздрогнула от отвращения.

— Даже подумать страшно, — посетовала она. — Наша тихая деревушка — и вся эта газетная шумиха! Мы станем притчей во языцех!

— Вас это пугает? — поинтересовался Пуаро.

— Немного пугает. Я, знаете ли, человек старомодный.

— Но ведь это всего-навсего сплетни.

— Н-ну, в общем, да… Но не зря же говорят, что дыма без огня не бывает.

— Вот именно, — заключил Пуаро, вставая. — Могу я надеяться на ваше молчание, мадемуазель?

— О, конечно! Я буду нема как рыба.

Пуаро с улыбкой откланялся.

На пороге он сказал горничной, подававшей ему пальто и шляпу:

— Я нахожусь здесь для расследования обстоятельств кончины мисс Олдфилд, но буду вам весьма обязан, если вы никому об этом не скажете.

Бедная Гледис едва не рухнула на подставку для зонтиков.

— Ой, сэр, так, значит, ее все-таки доктор прикончил? — выдохнула она в радостном возбуждении.

— Вы ведь и сами так думали?

— Нет, сэр, не я, а Беатрис. Она была там, когда миссис Олдфилд умерла.

— И она подумала, что дело тут нечисто?

Гледис восторженно закивала.

— Ну да. Она говорит, сиделка, мисс Гаррисон, тоже так думает. Она к миссис Олдфилд сильно была привязана, горевала очень, когда она умерла, вот Беатрис и говорит, наверняка сиделка что-то прознала, а то с чего бы она так на доктора взъелась, верно?

— А где сейчас мисс Гаррисон?

— Она теперь при старой мисс Бристоу — на том конце деревни. Вы этот дом сразу увидите — с крыльцом и с колоннами.

Вскоре Эркюль Пуаро уже сидел напротив женщины, которая больше, чем кто бы то ни был, знала об обстоятельствах, давших пищу слухам.

Сестра Гаррисон была миловидной женщиной лет под сорок. Спокойно-безмятежное лицо мадонны[46] и приветливый взгляд больших темных глаз. Терпеливо и внимательно выслушав Пуаро, она неторопливо произнесла:

— Да, до меня доходили эти россказни. Я пыталась как могла положить им конец, но ничего не вышло. Видите ли, людям нравится, когда что-то нарушает обычное течение жизни.

— Но что-то ведь положило начало этим слухам? — настаивал Пуаро.

Мисс Гаррисон еще приметнее опечалилась, но только недоуменно покачала головой.

— Быть может, доктор и его супруга не ладили, отсюда и сплетни?

Сестра Гаррисон снова покачала головой — на этот раз более решительно.

— Нет-нет, доктор Олдфилд всегда был чрезвычайно мил и терпелив со своей женой.

— Он ее любил? — не отставал Пуаро.

— Нет… Этого я бы не сказала, — замялась его собеседница. — Миссис Олдфилд была тяжелым человеком. Угодить ей было трудно, и она то и дело, по поводу и без повода, требовала внимания и сочувствия.

— Вы хотите сказать, — уточнил Пуаро, — что она преувеличивала тяжесть своего недуга?

— Да, — кивнула мисс Гаррисон. — Ее недомогание было в основном плодом ее собственного воображения.

— И все же она умерла…

— Да, вы правы…

Чем дольше Пуаро смотрел на нее, тем явственнее становились ее тревога и смятение.

— Полагаю — более того, уверен, — что вы знаете, откуда пошли эти слухи, — произнес он наконец.

Сестра Гаррисон покраснела.

— Н-ну, я могу только высказать свои соображения. По-моему, слухи пошли от горничной, Беатрис, и я, пожалуй, догадываюсь, что ее навело на такие мысли.

— Что же?

— Видите ли, — немного смутившись, начала объяснять сестра Гаррисон, — я случайно подслушала обрывок разговора между доктором Олдфилдом и мисс Монкрифф и, полагаю, что и Беатрис его слышала, хотя не думаю, что она когда-нибудь в этом сознается.

— И что это был за разговор?

Сестра Гаррисон немного помолчала, как бы восстанавливая в памяти услышанное, и наконец сказала:

— Это было недели за три до последнего приступа, который оказался для миссис Олдфилд смертельным. Они сидели в столовой, а я как раз спускалась по лестнице… ну и услышала голос Джин Монкрифф:

«Сколько это еще будет продолжаться? Я не в состоянии больше ждать».

«Теперь уже недолго, милая, клянусь», — ответил доктор.

«Это ожидание невыносимо», — опять заговорила Джин. — «Ты думаешь, все обойдется?» — А он ответил: «Ну конечно. Все будет в порядке. Через год мы поженимся».

— Тогда я впервые поняла, — продолжала сестра Гаррисон после паузы, — что между доктором и Джин Монкрифф что-то есть. До этого я знала, конечно, что она ему нравится и что они в самых дружеских отношениях, но не более того. Признаться, я была потрясена, даже не пошла в столовую, а поднялась обратно наверх, но по дороге заметила, что кухонная дверь открыта, и подумала, что Беатрис тоже все слышала. Весь ужас в том, что их разговор можно было истолковать двояко. Это могло просто-напросто означать, что жена доктора тяжело больна и долго не протянет — не сомневаюсь, что доктор именно это и имел в виду, — но для такой особы, как Беатрис, его слова могли означать совсем другое: что доктор и Джин Монкрифф собирались… собирались избавиться от миссис Олдфилд.

— Но сами вы так не думаете?

— Нет, конечно нет…

— Сестра Гаррисон, — пытливо посмотрел ей в глаза Пуаро, — может быть, вам известно еще что-нибудь? О чем вы мне не сказали?

Покраснев, та яростно запротестовала:

— Нет, нет и нет. О чем таком я могла умолчать?

— Не знаю, не знаю. Вам видней.

Сестра Гаррисон, в глазах которой вновь появилось волнение, лишь покачала головой.

— Не исключено, что Министерство внутренних дел потребует эксгумации тела миссис Олдфилд, — многозначительно произнес Пуаро.

— О нет! — ужаснулась сестра Гаррисон. — Это чудовищно!

— Вы считаете, что об этом придется пожалеть?

— Я считаю, что это недопустимо! Подумайте только, какие начнутся разговоры! Бедного доктора Олдфилда и так совсем измучили.

— А вам не кажется, что ему это как раз может пойти на пользу?

— Что вы имеете в виду?

— Если он невиновен, его невиновность будет доказана.

Пуаро наблюдал, как сестра Гаррисон, озабоченно хмуря лоб, постепенно осваивалась с этой мыслью. Наконец лицо ее прояснилось.

Глубоко вздохнув, она взглянула ему в лицо.

— Об этом я не подумала. Разумеется, это единственный выход.

Со второго этажа донеслись глухие удары в пол. Сестра Гаррисон вскочила как ошпаренная.

— Это моя подопечная, мисс Бристоу. Она проснулась после отдыха. Мне надо пойти и устроить ее поудобнее перед тем, как ей принесут чай и я смогу пойти прогуляться. Да, мосье Пуаро, наверное, вы правы. Вскрытие все расставит по местам, и эти ужасные слухи насчет доктора Олдфилда прекратятся.

Пожав Пуаро на прощанье руку, она заторопилась наверх.

Пуаро же направился на почту и заказал разговор с Лондоном.

Голос на другом конце провода звучал явно раздраженно:

— Что вам все неймется, Пуаро? Вы уверены, что нам стоит вмешиваться? Вы же знаете эти деревенские сплетни — они, как правило, выеденного яйца не стоят.

— Тут особый случай, — не отступал Пуаро.

— Ну, вам виднее. Что у вас за утомительная привычка — всегда оказываться правым? Но если все это окажется блефом, мы вряд ли останемся вами довольны, имейте в виду.

Улыбнувшись про себя, Пуаро пробормотал:

— Ну, еще бы. Довольным останусь я.

— Что вы говорите? Плохо слышно.

— Ничего. Ровным счетом ничего.

И Пуаро повесил трубку.

Выйдя из кабины, он перегнулся через прилавок и самым обходительным тоном спросил:

— Мадам, вы случайно не знаете, где я мог бы найти бывшую горничную доктора Олдфилда — Беатрис, если не ошибаюсь?

— Беатрис Кинг? Она с тех пор уже два места сменила. Сейчас она служит у миссис Марли, это за банком.

Поблагодарив, Пуаро приобрел две открытки, книжечку марок и местную керамику, а заодно сумел навести разговор на кончину миссис Олдфилд. Ему не составило труда заметил скользнувшую по лицу почтмейстерши хитроватую улыбку.

— Это случилось так неожиданно, — сказала она. — И столько об этом судачили — да вы, наверное, и сами знаете. — В глазах почтенной дамы зажегся огонек. — Уж не потому ли вы хотите увидеться с Беатрис? Нам всем тогда показалось странным, почему она вдруг вылетела оттуда. Многие думали, будто она что-то знает — и, возможно, так оно и есть. Она всячески на это намекала…