Марджори Эллингем - Кошелек предателя
Однако Суперинтендант остудил ее пыл.
— Нет, мисс… леди Аманда. Все будет в порядке, — уверенно сказал он. — Я не хочу мешать обеду у мистера Обри. Если мне от вас что-то понадобится, я знаю, где вас можно найти.
— Вы придете позже, Хатч, — Обри заговорил впервые после возвращения из гостиной, и Кэмпион, окинув его беглым взглядом, понял, что тот раздосадован создавшейся ситуацией. Для Обри подобное было так необычно, что Кэмпион заметил это и сохранил в памяти. Обычно свойственное ему великолепное равнодушие производило впечатление. Обри, в свою очередь, поймал его взгляд и, очевидно, понял, что невольно выказал слабость. Он как-то вымученно улыбнулся Кэмпиону и смущенно пробормотал:
— Это нелепо, но я волнуюсь из-за моих проклятых обязанностей хозяина дома. Иной раз приходится делать какие-то совершенно немыслимые вещи. — Его полнейшая искренность обезоруживала не меньше, чем вновь проявившаяся застенчивость. Во всяком случае Ли не изменил своих намерений. Кэмпион увидел, что теперь он одинок, беззащитен и целиком во власти Хатча.
Если бы кто-то мог за него вступиться и прикрыть его собой, то эту беспомощность удалось бы утаить, но остаться один на один с Суперинтендантом, который за пять минут выведет его на чистую воду, было, и правда, страшно. На его лице проступила прежняя тревога, и, отвернувшись от Обри, Пайн ободряюще положил ему руку на плечо.
— Я пойду с вами, — предложил он, — я-то почему не могу, Супер? — В его вопросе прозвучала воинственная нота. Хатч пристально посмотрел на Кэмпиона своими ясными глазами. Кэмпион напрягся и встретил его взгляд без содрогания, и у него просто гора свалилась с плеч, когда полицейский пожал плечами.
— Как хотите, — проворчал он, — нам пора. Я полагаю, что Главный Констебль вот-вот будет там, и мы не можем заставлять его ждать.
Он пошел вперед, и они двинулись за ним. Пайн по-прежнему держал руку на плече у Кэмпиона.
Когда он проходил мимо Аманды, она поглядела на него и подмигнула. Это был мгновенный жест, ее лицо оставалось спокойным, и он усомнился, да подмигивала ли она вообще. В эту минуту Обри взял ее под руку и повел в гостиную.
Трое мужчин вышли на улицу. Ночь казалась какой-то призрачной, таинственной. Месяц выступил из-за облаков и неторопливо плыл в вышине, его острые рога вонзались в небо, но туман все сгущался, и шедший впереди Суперинтендант походил на чудовищный памятник себе — в холодном свете виднелись только его голова и плечи. Они миновали подъездную дорогу, под ногами у них скрипел гравий, из окружавшего их тумана то тут, то там выступали другие здания — некоторые из них, квадратные и современные, высились в некотором отдалении на противоположной стороне.
Пайн покачал головой.
— Нельзя отрицать, что мы всем обязаны Обри, — заметил он, немного запыхавшись, потому что они двигались в очень быстром темпе.
— За семь лет он превратил это место из музея в настоящий мозговой центр. Здесь, на этих двенадцати акрах ведется более важная работа, чем где-либо еще в стране. У него огромные планы. Мне такие люди раньше не встречались. Я до сих пор под впечатлением.
Кэмпион почти не слушал его, но сам по себе дружелюбный и деловой голос Пайна очень ободрял. Он гадал и прикидывал, давно ли он знает этого человека и можно ли считать его своим другом. Нелепо думать, но они вполне могли быть деловыми партнерами, школьными товарищами или коллегами.
Они прошли через железные ворота, свернули на старую, узкую дорожку, выложенную тонкими прямоугольными плитами, и наконец приблизились к входу, у которого Кэмпион в последний раз видел Энскомба. Напротив, у тротуара стояло несколько машин. Их окликнул еле различимый в тумане полицейский.
Пока Хатч разговаривал с ним, Кэмпион внимательно следил за Пайном. Толстяк как-то неожиданно притих. Он стоял на дорожке, разглядывая высокие каменные столбы, белевшие в лунном свете.
— Любопытно? — шепнул он Кэмпиону, и в сказанном им угадывался не только вопрос, но и более глубокий подтекст.
Кэмпион посмотрел на столб и не увидел ничего, кроме геральдического свинцового орла на вершине. Это был обычный декоративный элемент, но слишком миниатюрный и ничем особо не примечательный.
— Мило, — вежливо отозвался он и отвернулся. Свет был обманчивым, но у него создалось впечатление, будто в ясных, круглых глазах Пайна что-то мелькнуло. В это время подчиненный Суперинтенданта подошел к ним, и маленькая процессия двинулась в темный сад. Уже войдя в ворота, Кэмпион вновь оглянулся. В поле его зрения оказался угол столба, и на его гладкой поверхности он увидел нечто, не замеченное им прежде. У него отчаянно забилось сердце, и все его существо опять охватила старая, темная тревога, смешанная с отчаянием и пугающим любопытством, и сдавила, как удавка. В углублении, в тени, отброшенной от угла, четко вырисовывался номер. Номер пятнадцать.
Оправившись от шока, Кэмпион почувствовал полное облегчение. Ему захотелось обратиться к Пайну как к проверенному другу, собрату по какой-то непонятной ему конспиративной связи и единственному человеку, с которым он мог бы поговорить откровенно, но, подумав, он не стал этого делать. Покойный Энскомб тоже намекнул, что придает особое значение этой цифре, а он не был его другом, по крайней мере, Аманда так не считала. Кэмпион решил, что он чересчур понадеялся на Аманду. Пайн держался с ним по-приятельски и, очевидно, хорошо его знал, возможно, даже лучше, чем девушка. Ему представилось, что прежде у него было много друзей. Он пришел к выводу, что нужно выждать время и попытаться это выяснить. Одному Богу известно, каким осторожным ему надо быть!
К тому же для исследований уже не осталось времени. Когда они пошли по узкой дорожке к дому, по одну сторону его сопровождал Хатч, потом по другую выросла фигура сержанта, и он оказался отрезанным от Пайна.
— Сэр, покажите, пожалуйста, точно, что вы делали, — Хатч говорил деловито, и в его словах Кэмпиону почудилось что-то знакомое, не однажды слышанное, что само по себе было абсурдно. Он сделал все, о чем его просили, точно указав место у входа, куда он положил сверток.
— Это был небольшой пакет, — сказал он. — Размером, я так думаю, приблизительно шесть на пять. По-моему, в нем находилась пачка книг.
Объяснение, кажется, удовлетворило Хатча.
— И вы вернулись назад, не позвонив, — заметил он.
Кэмпион понял, что истинную правду, то есть то, что он был в костюме пожарного и не хотел, чтобы его видели, могут неправильно истолковать и повторил рассказ о спешке. Суперинтендант промолчал.
— Такое случается каждый день, — проговорил Пайн, судя по всему, с лучшими намерениями. — А сомнения возникают только, если что-нибудь произойдет. Вы чертовски загадочны, Суперинтендант. Ведь речь не идет о нечестной игре?
— В этом всегда вопрос, — с укоризной ответил Хатч. — Я хочу, чтобы вы на него посмотрели, мистер Кэмпион. Его принесли в дом. Ведите нас, сержант.
Даже теперь во всем сомневающийся Кэмпион догадался, что такая просьба полицейского к постороннему непривычна. Вряд ли Хатч решил вернуться к старинному обычаю и столкнуть заподозренного в убийстве с трупом его возможной жертвы. У Кэмпиона на минуту мелькнула мысль, будто он какой-нибудь знаменитый патологоанатом, но он тут же отверг эту идею, поскольку она не вызывала у него в памяти никакого отклика.
Но, когда они вошли в ярко освещенную спальню, тесно заставленную мебелью, переполненную лекарствами, книгами и личными вещами Энскомба, Кэмпион опять ощутил что-то знакомое. Он знал, что сцена будет патетической и успел к этому внутренне подготовиться. Более того, он не испытал никаких угрызений совести при виде покойного на большой старомодной кровати красного дерева.
Энскомб лежал лицом вниз, подушки были убраны, и его голова ни на что не опиралась. Он по-прежнему был в светлом костюме, в котором ехал в машине. Плащ и костюм успели разрезать, чтобы врач мог осмотреть позвоночник.
Кэмпион, Суперинтендант, Пайн и сержант молча стояли у кровати. Если Кэмпион и полицейские держались спокойно, то Пайна это зрелище вывело из равновесия. Его мясистые щеки побледнели, объемистый живот как-то опал. Он присвистнул сквозь зубы.
— Чудовищно, — сказал он. — Старик сломал себе шею. Как это могло случиться?
Суперинтендант отвернулся от распростертого тела с неестественно повернутой головой и серьезно поглядел на Кэмпиона.
— Тут слева по дорожке есть небольшая лужайка, — начал он. — Не знаю, обратили вы на нее внимание или нет? Она в темноте и скрыта от дороги стеной. И посередине этой лужайки что-то вроде маленького бассейна, украшенного орнаментом. Этакий пруд с кувшинками, я думаю, они его между собой так и называют. Он расположен во впадине, по форме напоминающей блюдце, вокруг него кайма из мелких кирпичей, а каменные ступени ведут вниз к воде. Мы нашли его лежащим на спине, поперек ступеньки. Вы понимаете, что я имею в виду?
