Николас Блейк - Бренна земная плоть
Снег! Да, ночью выпал снег. Не такой обильный, чтобы остаться лежать на ветвях и крышах, но достаточный, чтобы покрыть землю. Вероятно, именно поэтому звуки и казались такими приглушенными.
Внезапно Найджел вздрогнул. Он вспомнил: О'Брайен! Барак! Он бросился в комнату, предназначавшуюся якобы для хозяина. От веранды к бараку вели человеческие следы, слегка припорошенные снегом. На крыше веранды тоже лежал тонкий снежный покров.
— Слава Богу, все в порядке! — пробормотал Найджел.
К бараку вел только один след, и значит, кроме О'Брайена, туда никто не проходил.
Вернувшись к себе, он посмотрел на часы. Без двадцати девять. Он спал довольно долго. Полковник, видимо, тоже заспался, так как обычно в это время он уже кормил птичек. Но чему удивляться после такого обильного ужина! Тем не менее Найджела вновь охватило какое-то неприятное чувство. «Нет, случись что-нибудь, мне бы уже сказали. Артур Беллами сказал бы… Да, но ведь Артур тоже еще не был в бараке…»
Найджел быстро оделся. Странное чувство охватило его — подобное тому, когда, еще школьнику, ему снилось, что он опаздывает на уроки. Он быстро спустился вниз. По веранде расхаживал Эдвард Кавендиш, одетый в теплое пальто.
— Нагуливаю аппетит перед завтраком, — сказал он. — Кажется, все еще спят. Меня не будили, хотя я полагаю, что в этом доме подобное и не делается. — Голос его звучал довольно угрюмо.
— Я пройду к бараку и посмотрю, проснулся ли уже наш хозяин, — сказал Найджел. — Хотите составить компанию?
Беспокойство Найджела, казалось, передалось и Кавендишу, ибо тот, ничего не ответив, быстро последовал за ним. От дома к бараку шли отчетливые следы одной пары человеческих ног, Найджел инстинктивно держался подальше от этого следа. Кавендиш шел впереди него. Подойдя к бараку, Найджел постучал в дверь. Ответа не последовало. Он заглянул в окошко, потом быстро бросился к двери, сильно толкнул ее и ворвался в барак. Огромный кухонный стол по-прежнему был завален книгами и бумагами. Печурка и кресла стояли на тех же местах, что и раньше. На полу валялась одна из домашних туфель О'Брайена. Другая была на его ноге, а сам он лежал на полу, возле письменного стола.
Найджел присел на корточки и взял холодную как лед руку полковника. Подсохшие пятна крови на сюртуке и белой рубашке, а также обожженные порохом отверстия были уже совершенно излишними для Найджела уликами — и без них было понятно, что О'Брайен мертв. Рядом с окоченевшими пальцами правой руки валялся револьвер. Глаза остекленели, но бородка по-прежнему задорно торчала вверх. По прихоти судьбы на губах мертвеца играла улыбка — та самая полунасмешливая улыбка, с которой он еще менее полусуток тому назад поглядывал на своих гостей. Эта улыбка, казалось, говорила о том, что смерть перехитрила и хозяина, и его защитника. Но в данный момент Найджелу было не до эмоций. За те немногие дни, что он знал полковника, тот сумел внушить ему к себе большое уважение. А Найджел тем не менее не оправдал его надежд, поэтому он особенно решительно принялся за дело, не желая позволять убийце уйти от возмездия.
— Оставайтесь здесь и ни к чему не притрагивайтесь! — крикнул он своему спутнику, хотя тот и так словно оцепенел. Кавендиш прислонился к стене и лишь потирал виски носовым платком. При этом он со страхом поглядывал то на труп, то на револьвер, словно боялся, что мертвец сейчас вскочит и выпалит в него. Эдвард издавал какие-то нечленораздельные звуки, но потом, взяв себя в руки, пробормотал:
— Черт возьми!.. И зачем он?..
— Это мы выясним! Закройте дверь! Не нужно, чтобы нас тут кто-нибудь увидел… Нет-нет, только не руками! Пользуйтесь локтем!
Найджел поспешно осмотрел комнату и прилегающую к ней каморку. Кроватью ночью явно не пользовались. И ничто, казалось, не изменилось здесь с тех пор, как Найджел был тут последний раз. Окна закрыты и заперты на шпингалеты. Ключ торчал в двери с внутренней стороны. Найджел дотронулся до печурки. Она была такой же холодной, как и рука О'Брайена. И во всем бараке стоял сильный холод. Он еще раз огляделся, словно ища что-то.
— Хотел бы я знать, где же его…
— Я вижу Беллами, — прервал его Кавендиш, стоявший у окна. — Окликнуть его?
Найджел машинально кивнул, и Кавендиш громко крикнул:
— Беллами!
Тот, казалось, не слышал его, хотя Кавендиш позвал еще два раза. Найджел открыл дверь, предварительно обернув руку носовым платком. Артур Беллами стоял на веранде, щурясь от солнечных лучей и протирая глаза огромными кулачищами.
— Артур! — окликнул его Найджел. — Вы что, не слышали, как мы вас звали? Идите сюда, но только не подходите близко к следу!
— Из барака ничего не слышно, если дверь закрыта! — прокричал в ответ Артур и, словно медведь, зашагал по снегу. — Полковник распорядился сделать барак звуконепроницаемым! Он говорит, что, когда работает, ему мешают любые звуки.
«Потому-то от выстрела никто и не проснулся», — подумал Найджел.
— Что случилось, мистер Стрэйнджуэйз? — спросил Артур, подойдя поближе и поняв, что стряслось что-то неладное. — Полковника уже нет? Я хотел его разбудить, но проспал, и вот…
Выражение лица Найджела заставило его замолчать.
— Нет, полковник в бараке. Но ему уже никогда не придется здесь работать, — тихо сказал Найджел и позволил Артуру войти.
Тот покачнулся, словно от удара, когда увидел лежавшего на полу О'Брайена.
— Значит, они до него все-таки добрались! — просвистел он каким-то необычно высоким голосом.
— Кто «они»? И почему «они» добрались? — взволнованно спросил Кавендиш, но ему никто не ответил.
Артур, склонившийся над хозяином, снова выпрямился. Слезы катились по его лицу, но, когда он заговорил, голос его был твердым и решительным:
— Если я найду негодяя, который… который это сделал… Я с ним расправлюсь!.. Разорву на кусочки… Но только медленно-медленно…
— Нельзя терять времени, Артур! Каждую минуту сюда может кто-нибудь прийти! — Найджел потянул огромного детину в сторону и быстро зашептал: — Мы с вами знаем, что это не самоубийство, но это будет чертовски трудно доказать. Поэтому, пожалуй, будет лучше, если остальные на какое-то время поверят, что это действительно самоубийство. И возьмите себя в руки!
Артур постарался последовать совету Найджела и даже попытался подыграть ему.
— Вот как, шеф? — спросил он. — Вы действительно считаете, что это самоубийство? Да, конечно, все ясно! Револьвер и опаленные места на костюме… Видимо, вы правы…
Кавендиш опять выглянул в дверной проем.
— На веранде уже кто-то есть, — сообщил он. — Должно быть, они услышали наши голоса. Надо сказать, чтобы они не приближались к этим следам. О Боже! Вот и Люсилла! Ей не нужно этого видеть!
Найджел подошел к двери и крикнул находившимся на веранде:
— Прошу ненадолго остаться на своих местах! Да-да, всех! А вы, Артур, зайдите за барак и посмотрите, нет ли там каких-нибудь следов. Лучше это установить, пока никто там не проходил.
Артур исчез.
— Послушайте, Стрэйнджуэйз, — подал голос Кавендиш. — Не надо, чтобы дамы видели О'Брайена. — Его передернуло при одной мысли об этом.
— Это необходимо! — хмуро ответил Найджел. Он должен был видеть реакцию каждого, не исключая и дам.
Вскоре вернулся Артур, сообщив, что с других сторон барака никаких следов нет. После этого Найджел обратился к собравшимся на веранде:
— Теперь можете идти сюда, только держитесь подальше от одиночного следа. С О'Брайеном произошел несчастный случай.
Со стороны веранды послышались возгласы удивления. Первой к бараку подошла Джорджия Кавендиш, а затем и все остальные. Они все уже были одеты, кроме Киотт-Сломана, накинувшего пальто прямо на пижаму, и Люсиллы Траль, у которой под норковой шубкой, можно сказать, не было почти ничего.
— Можете входить, но держите себя в руках и не дотрагивайтесь ни до чего, — прислонившись к стене барака, сказал Найджел.
Вошедшие какое-то время не могли понять, куда им смотреть, но потом Джорджия дрожащей рукой указала на мертвого, закусила губу и произнесла как-то тихо и торжественно:
— Фергус!.. О, Фергус!!!
И замолчала.
Лицо Киотт-Сломана застыло, а его голубые глаза стали похожи на морские камешки.
— О Боже!.. Мертв!.. О'Брайен мертв?.. И кто это… Это он сам?
Филипп Старлинг только вытянул губы и многозначительно присвистнул.
— Да, он мертв! — ответил Найджел. — И все свидетельствует о самоубийстве.
Застывшее лицо Люсиллы Траль внезапно ожило, губы раскрылись, и она прокричала с такой силой, что напугала всех:
— Фергус! Фергус! Нет, не может быть!.. Фергус! — С этими словами она покачнулась и упала в объятия Киотт-Сломана. Маленькая группа разделилась. Найджел взглянул на Джорджию Кавендиш. Она смотрела на своего брата каким-то загадочным взором. Внезапно заметив, что Найджел наблюдает за ней, она опустила глаза и вышла. Проходя мимо мертвого, она слегка нагнулась и коснулась рукой его волос.
