Эрл Гарднер - Сорвать банк
– Э, что скажешь? То был Сид Дженникс. Я видел его как-то в деле. Он хорош, чертовски хорош. Но не слишком хорош. Я бы с ним справился, коли б знал, кто предо мной. Но, приятель, ты знаешь, как это бывает: становишься небрежным. Увлекаешься так, что не думаешь о противнике. Хочешь приготовиться, встаешь в ту стойку, которая тебе нужна, тебе, понимаешь? С Сидом Дженниксом такое не проходит. Такое не проходит ни с одним настоящим профессионалом. Он просто нанес удар, поймал меня на удар, вот и все. Давай я тебе кое-что покажу, приятель. Ты, например, прямо не бьешь. Ты просто размахиваешь руками. А так делать нельзя. Ответными ударами тебя просто измолотят. Иди сюда, я тебе покажу…
– Луи, я хочу наконец взглянуть на машину.
– Ну, ладно, приятель. Конечно, конечно… Я не пытаюсь вмешиваться в твои дела. Я просто думал, что мог бы тебя кое-чему научить, вот и все.
– Спасибо, Луи, – поблагодарил я.
– Что ты еще хочешь знать о машине, приятель?
– Шансы на выигрыш.
– Довольно высокие. Конечно, если ты с ходу собираешься спустить сотню долларов, то вернешь, скорей всего, только сорок. Шестьдесят уйдут в прибыль заведения. Но имея у себя ту сотню, ты мог бы скормить пять долларов машине, а вернуть пятьдесят центов. Затем ты разыграл бы пятьдесят центов, а вернул бы четыре доллара, – улавливаешь? Вот как она работает. На игральных автоматах играют не так, как на бирже. Сразу вкладывать кучу денег нельзя. Люди приходят, пробуют, смотрят, на чьей стороне удача. В ресторане им дают сдачу мелочью, так десять-пятнадцать центов они кидают в автомат. Потом, возможно, приходит азарт. И люди выгребают все монеты из карманов, играют вовсю! Несколько раз выиграют, а потом спустят выигрыши. Вот почему автоматы в ресторанах обычно работают со скрипом. Они ведь не должны позволять клиенту выигрывать.
– Что ты подразумеваешь под скрипом?
Луи показал.
– Видишь ролик на первом колесе?
Я кивнул.
– Смотри, на первом колесе – три апельсина, на втором – четыре, а на третьем шесть. Выигрыш – три апельсина подряд. С шестью апельсинами на третьем колесе получается один шанс из трех на то, что будет третий апельсин после того, как выскочили первые два. В этом вся хитрость: получить первые два апельсина… Вот когда в игру вступает ролик. Ты никогда не играл на автомате и не видел, как выигрышная картинка вроде бы колеблется в окошечке, а затем проскакивает, и колесо с чертовски громким щелчком подкидывает тебе уже не эту, нужную, а следующую картинку. Когда такое случается, приятель, значит, тебя прокатили. Возьмем, к примеру, три апельсина на первом колесе. У тебя примерно один шанс из семи получить в первом окошке апельсин. Тут мы закрываем роликом канавку с апельсином. Значит, осталось только два апельсина. Улавливаешь? Чтобы в первом окне теперь выскочил апельсин, на это остается один шанс из десяти. Можно подумать, что между одним шансом из семи и одним шансом из десяти не бог весть какая разница, но, когда играешь на машине постоянно, это в конце концов выливается в круглую сумму.
Я оглядел машину сверху донизу.
– Как их расстраивают, такие машины?
– Приносят небольшую дрель и сверлят отверстие. Вот здесь. Видишь? А теперь обрати внимание на эти заклепки… Так вот, отверстие прикрывают фальшивой заклепкой. Вроде все в порядке. Никто никогда заклепки не считает. Одна лишняя не бросается в глаза.
– А потом?
– А потом… уже после того, как просверлили, заклепали, они приходят опять. Обычно в шайке от трех до четырех человек. И в шайке непременно есть хорошенькая девчонка. Они притворяются выпившими, вовсю веселятся. Приходят в возбуждение, толпятся и галдят около машины. А хорошенькая девчонка незаметно вытаскивает фальшивую заклепку. У них есть кусок стальной проволоки с маленьким крючком на конце. Они вставляют ее в отверстие и поворачивают. Так вот, если они просверлили отверстие в нужном месте и правильно, умело вращают проволоку, то вон тот металлический рычаг отходит назад, и давай – принимайся за дойку… Если только в машине нет сырного ножа или он отсоединен.
– Час от часу не легче… Что такое сырный нож? – недоумевал я.
– Ну, это такая штуковина, которая как бы проверяет ход монет. Трубка не освободится, пока нож не скользнет по ребру монеты. Но эти ножи очень нежные, недолговечные, их постоянно заедает, потому, как правило, их снимают…
– Ты что-то говорил о чашке.
– Это другой прием, – ответил он. – Я же говорил об узле выдачи. Они пропихивают ее через раструб, откуда сыплются монеты, и, когда управляющие потоком монет рычажки начинают работать, чашку проталкивают вверх. Получается заклинивание. После чего монеты сыплются до тех пор, пока трубки не опустошаются.
– А у вас в зале машины снабжены роликами? – спросил я.
– Конечно, а как же иначе? В особенности те, что стоят в начале ряда. Понимаешь меня? Мы считаем, что клиент, который просто остановился около игрального автомата и опустил четыре или пять медяков, – это человек, который прекратит игру сразу же, как только спустит эти свои медяки. Он играет просто от нечего делать. Может, он турист, который хочет похвастаться, что побывал на Диком Западе.
– Но почему не дать им, туристам всяким, периодически выигрывать? Разве это не будет хорошей приманкой?
– Нет. Это невыгодно. У них в кармане для проигрыша всего двадцать – двадцать пять центов. И они не собираются как бы разменивать доллар на никели. Они играют тем, что есть в наличии. Ладно, дадим им выиграть пару вишен, а может, иногда три апельсина. Но большую сумму – нет. Невыгодно дать сорвать банк в пять долларов. Понимаешь? Зато машины задние в ряду мы не накачиваем роликами в таком количестве. Люди, которые играют сзади, – это наркоманы. У них пунктик насчет игры, прямо как виски пить или еще что-нибудь эдакое. Они продолжают думать, что при следующей подпитке машина будет щедрей. Что ж, чем чаще бросаешь (если ролика нет), тем больше шансов сорвать куш. Поэтому такие люди приходят снова и снова…
Так все и строится. Клиент прокладывает себе дорогу в глубь игральных автоматов – на его пути сначала стоят четыре или пять машин по пять центов, затем десятицентовик, потом опять пятицентовик, дальше две по двадцать пять, за ними два пятицентовика и, наконец, еще одна по двадцать пять. Ну и когда он добрался до конца, он уже выплатил нам кучу денег. Потому что первые машины так набиты роликами, что он не может выиграть ничего особенного. Нам нечего беспокоиться. Мы уже купаемся в деньгах. И если он сорвет банк – тоже не станем беспокоиться, он положит монеты в карман и уйдет. Может, и так. Но он – наркоман игры, завтра он вернется. И так день за днем… Вот почему я и принял тебя за мошенника, когда ты сорвал банк на пятицентовой машине перед входом. Обычно для твоего банка максимум – две полоски на первом колесе. То есть у тебя один шанс из десяти. Потом на среднем колесе одна и на третьем одна. Понимаешь? Один шанс из двадцати на каждом из этих колес, и один из десяти на первом колесе. К тому же на первом колесе одну из полосок мы закрыли роликом. А теперь посчитай, сколько у тебя шансов, чтобы сорвать большой куш.
– А что ты скажешь о той девушке? – наконец спросил я, уже изнемогая от свалившихся на меня новых знаний.
– Эта девчонка, братишка, хитрюга. Я сразу ее приметил.
– Давно это было?
– Дней десять или две недели назад. Она просто впилась в игральный автомат. Сначала играла честно, как надо. Запудрила мне мозги, милая такая обманщица. На самом деле провела меня, как сосунка. Сначала я и не думал, что ей что-нибудь светит, кроме как остаться при своих. Проверяю машины после ее ухода – машины в полном порядке… Короче, она здорово меня надула. Просверлила пару машин, а я уже и проверять их за ней перестал. Девчонка доила их пару дней, а сегодня вечером со своим дружком появилась для более крупной чистки. Это как пить дать… Ну и я подготовился. Если бы ты не сорвал – нежданно-негаданно – крупный банк на машине с роликами, я бы их прищучил.
– Откуда ты? – переменил я пластинку.
– Родился в Новом Орлеане. Сюда приехал из Сан-Франциско. Я осмотрел тут машины и заметил, что половина из них высверлена. Я сказал Харви Брекенриджу, что он лопух. Немного с ним поговорил, показал ему приемы, он дал мне работу – охранять от жулья его заведение. Я говорил ему, что знаю все шайки, которые работают с машинами. И я на самом деле знал. А вот что Сид Дженникс ударился в игорно-машинный рэкет – не знал. И эта девчонка для меня новенькая… Да и здесь, в Лас-Вегасе, они вообще не так опасны, как в Калифорнии.
– Почему?
– Потому что в других штатах игра запрещена. А здесь, в Лас-Вегасе, разрешена.
– Ну и что с того?
– Напряги мозги, приятель, напряги мозги. Предположим, игра запрещена, а ты ловишь парня, выуживающего деньгу. Ты вышвыриваешь его из зала на улицу, орешь на него, но не можешь его арестовать, потому что он… ничего не крадет. А не крадет почему? У тебя нет игрального автомата, закон запрещает тебе его иметь. Улавливаешь?
