Сирил Хейр - Жилец. Смерть играет
— Как его зовут?
— Крэбтри, Ричард Крэбтри. Он живет на Террас, прямо за углом. В доме номер 14.
— Благодарю вас, — сказал Маллет, взяв на заметку адрес. — А теперь об этой описи. Из дома что-нибудь пропало?
— Нет, ничего существенного.
— В таком деле все может оказаться существенным, — заявил Маллет. — Будет лучше, если вы оставите список у меня, чтобы я мог на него сослаться. Есть здесь что-нибудь такое, что в него не внесено?
Только белье и столовые приборы, которые Джеймс привез с собой.
— Это может быть важно. Откуда они взялись?
— Я лично заказал их для него в магазинах неподалеку от нашей конторы, а он отдал мне деньги, когда зашел подписать договор.
— Довольно необычная операция для агента по найму жилья, не так ли?
— Да, пожалуй что так, — признал Харпер. — Но он попросил меня это сделать, и в то время мне это не приходило в голову.
— Понятно. — Маллет пошел к двери.
Опрос, очевидно, подошел к концу, и Харпер встал, чтобы уйти. Но детектив его остановил.
— Еще всего один вопрос, — сказал он. — Вы когда-нибудь прежде видели Баллантайна?
— Нет.
Тогда что именно побудило вас смотреть на него не отводя глаз, так, как вы только что это делали?
— Именно то, о чем я вам сказал, — холодно ответил Харпер.
— И ничего более?
— Нет.
Инспектор пожал плечами:
— Ну хорошо. Я буду держать с вами связь и дам вам знать, когда вы снова понадобитесь. Всего доброго!
Он открыл дверь, и Харпер вышел на свежий воздух. До него доносились звуки множества голосов, щелканье камер, горячее дыхание толпы, пенящейся вокруг, но, испытывая облегчение оттого, что он наконец-то избавился от ужасов этого утра, Харпер не придавал всему этому никакого значения. Протиснувшись сквозь толпу, он быстро, как только мог, пошел в конец улицы. Потом вдруг осознал, что очень устал и изрядно проголодался. Взглянув на часы, Харпер с изумлением обнаружил, что еще нет и часа. За полтора часа он прожил целую вечность!
Насмешливо скривив рот и слегка наморщив широкий лоб, Маллет наблюдал за его уходом из окна.
Глава 8
РИЧАРД КРЭБТРИ
Вторник, 17 ноября
Если исчезновение Лайонела Баллантайна было новостью для утренних газет, то для вечерних сенсацией стало его убийство. Это известие занимало первые полосы всех лондонских газет, вытеснив на второе место такие события, как кризис кабинета, развод кинозвезды и землетрясение в Китае. С утра до ночи толпа охотников до жутких зрелищ глазела на ничем не примечательный дом номер 27, вызывая отвращение удалившихся от дел, но все еще живых обитателей Дейлсфорд-Гарденз. Вернувшись, наконец, домой, они могли усладить свой взор фотографиями того же самого вида, напечатанными в газетах. Один фотограф, более ушлый, чем остальные, сумел проникнуть на задний двор и оттуда сделать снимок окна той самой комнаты, где нашли тело Баллантайна. В газете его творение сочли сенсационным материалом, пометив на опубликованном снимке «то самое» окно крестиком.
Полиция очень скупо выдавала подробности расследования, но редакторов новостей и специальных корреспондентов это не смущало. Интервьюеры осаждали каждого, кто предположительно мог хоть что-то знать о трагедии, не говоря уже об огромном числе тех, кто не мог. Друг миссис Брент, собравшийся тихо и быстро улизнуть из дома номер 34, насмерть перепугался, когда у подъезда его задержал решительный молодой человек, которого он принял за сыщика, но который на самом деле оказался всего лишь репортером, жаждущим очередного рассказа «из первых уст». Зато продавец газет Джеки Роуч катался как сыр в масле. Мало того что убийство, как он и предсказывал, стимулировало его торговлю, так он еще и сам стал частью тех новостей, которыми торговал. Первый и, вероятно, последний раз в жизни он совал в нетерпеливые руки покупателей газеты с собственной фотографией на первой полосе. А такое, надо сказать, ударяет в голову даже посильнее, чем выпивка, которую репортеры снова и снова ставили Джеку, когда ему на ум приходило еще что-нибудь пригодное для статьи.
Роуч, конечно, дал показания полиции и был предупрежден, что он должен присутствовать на дознании. А пока ему велели держать рот на замке. Но как держать рот на замке, когда тебя так и подмывает открыть его для принятия дармового пива? А Джеки был слишком честным человеком, чтобы не отработать угощения. Он только диву давался, до каких вопросов додумывались газетчики, полиции ничего такого и в голову не приходило. Например, стоило ему только упомянуть о том, что он знал Крэбтри, слугу мистера Джеймса, как репортеры буквально загудели от волнения. Когда он видел его последний раз? Где он сейчас? Джеки и сам был бы счастлив узнать, куда подевался Крэбтри. Но оказалось, даже его неведение уже достаточная новость. Во всяком случае, на следующее утро после того, как обнаружили труп Баллантайна, некоторые газеты поместили на первых полосах вопрос: «ГДЕ РИЧАРД КРЭБТРИ?»
Примерно в то же самое время, когда этот заголовок читали за завтраком по всей стране, сам Ричард Крэбтри сиротливо стоял на главной улице Спеллзборо, маленького базарного городка в графстве Суссекс. За его спиной находилось мрачное уродливое здание, у главного входа в которое висела табличка: «Управление полиции графства», а перед ним через дорогу стоял гараж, куда только что подъехал для заправки тяжелый грузовик. На него-то он и устремил заинтересованный, исполненный надежды взгляд.
Когда водитель грузовика заплатил за бензин и забрался на свое место, Крэбтри перешел через дорогу и приблизился к нему с левой стороны кабины.
— В Лондон едешь, приятель? — спросил он.
Упитанный водитель, с бледного лица которого, казалось, никогда не сходило недовольное выражение, опустил на Крэбтри глаза и, указывая большим пальцем на здание по другую сторону дороги, не без злорадства поинтересовался:
— Ты только что из кутузки, да?
— А тебе-то что до этого? — огрызнулся Крэбтри.
— Да ладно, все в порядке, — последовал ответ. — Я и сам пострадал от так называемого правосудия правящего класса. Мы, пролетарии, должны держаться вместе. Запрыгивай, товарищ! Без проблем подброшу тебя до Лондона, конечно, если эта чертова колымага проедет так далеко.
Он включил двигатель, выжал сцепление, и грузовик медленно пополз вверх по крутой улице, а потом к открытым известковым холмам.
— В Советской России, — заметил водитель, — производство грузовиков за последние пять лет выросло на триста процентов. Тут есть над чем задуматься, а?
Крэбтри, который не привык думать на такие темы, если вообще о них когда-либо думал, ограничился уклончивым бурчанием. Они проехали молча несколько миль, прежде чем его спутник заговорил снова.
— Если не веришь мне, — сказал он так, будто и не прерывал разговора, то посмотри сам. — И, вытащив из кармана газету «Дейли тойлер», добавил с почтением в голосе: — Тому, что прочитаешь в «Тойлере», можно верить. Это правда, товарищ, а не лживая капиталистическая пропаганда, как у некоторых, которых я мог бы назвать. — Выразительный плевок через плечо подчеркнул его презрение к заправилам Флит-стрит [10].
Крэбтри взял газету и не слишком внимательно прочитал маленькую заметку, на которую показал грязный палец водителя. Статистические данные, приводимые специальным корреспондентом в Москве, сулили мало занимательного, поэтому довольно скоро он перевернул газету на первую полосу. И то, что увидел там, заинтересовало его куда больше. При всех отличиях «Дейли тойлер» от ее капиталистических конкурентов критерии оценки новостей у этой газеты были теми же. Политические установки могут различаться, но убийство есть убийство.
— Эй, алло! Что это? — воскликнул Крэбтри.
— Что? А, это? Пустили в расход одного из треклятых миллионеров, пояснил водитель с мрачным удовлетворением. — Так ему и надо, вот что я скажу! Все они кровопийцы! Каждый за себя, а слабый — становись к стенке! Вот тебе и капитализм!
Он лихо вписался в поворот, прижав тяжелым грузовиком к ограде мотоциклиста. Но Крэбтри, едва удерживаясь на своем месте, ничего не видел и не слышал. Все его внимание было сосредоточено на печатных строчках.
— Дейлсфорд-Гарденз, 27…- недоверчиво пробормотал он.
Читал Крэбтри с трудом — слова прыгали перед его глазами вверх-вниз. Потом он увидел нечто такое, от чего чуть не свалился с сиденья. Среди обилия печатных шрифтов одно имя проступало жирными, обличающими заглавными буквами — его собственное.
— Ну и дела! — проговорил Крэбтри.
Он все еще с недоверчивым испугом вглядывался в газету, когда грузовик резко затормозил. Подняв глаза, Крэбтри увидел, что они находятся на гребне крутого холма. Из-под крышки радиатора поднималась тонкая струйка пара. Водитель заглушил двигатель.
