Мисс Пим расставляет точки. Мистификация - Джозефина Тэй
Но по пути домой Беатриса думала не об американских горках, а о предстоящем ей в ближайшие дни балансировании на канате. Она прошла через кладбище к церкви и поднялась на крыльцо. Тяжелая дубовая дверь была не заперта. Беатриса вошла в церковь. Закатные лучи солнца окрасили сводчатый потолок в теплый золотистый цвет, и церковь была до краев заполнена покоем, как чаша водой. Беатриса села на скамью около двери и стала слушать добрую тишину, которая обнимала и ее, и надгробные памятники, и истлевшие знамена, и имена, вырезанные на стене церкви, и медленное тиканье часов. Надгробия все принадлежали Ледингемам, начиная со строгой плиты в честь деда-крестоносца и кончая пышной мраморной группой, оплакивающей политического деятеля XVIII века. В роду Эшби не было крестоносцев, и они не могли позволить себе мраморные памятники. Их покойники были увековечены мемориальными досками на стене церкви. Беатриса перечитала надписи на них в десятитысячный раз. Среди них не было фельдмаршалов, министров, поэтов, реформаторов. Это были простые сельские помещики, владельцы Лачета, небольшого, но удовлетворявшего их нужды имения.
А теперь Лачет достанется незнакомому юноше, приехавшему с другого конца света.
«Сильно развитое чувство долга», — сказал викарий о Патрике, которого он знал. Она тоже помнила Патрика таким. Но тот Патрик дал бы ей о себе знать.
Беатриса каждый раз наталкивалась на эту мысль, как на стену. Патрик, которого они знали, не оставил бы их в горе и неведении на восемь лет.
«Психологический срыв», — сказал мистер Сэндел. Наверно, был срыв, а то бы он не убежал. Собственно, убежать — это тоже совсем не похоже на Патрика. Может быть, когда он спохватился, ему стало невыносимо стыдно.
Но все же… все же…
Добрый мальчик, который всегда спрашивал: «Я тебе не нужен?»
Мальчик, у которого было «сильно развито чувство долга»?
ГЛАВА 10
В тот самый час, когда Беатриса сидела на скамье в церкви и глядела на мемориальные доски семейства Эшби, Брет Фаррар стоял у себя в комнате в новом костюме, и его состояние было близко к панике.
Как он впутался в эту историю? О чем он думал? Он, Брет Фаррар? С чего он взял, что способен сыграть такой спектакль? Почему он позволил втянуть себя в эту аферу?
Эти трезвые мысли нахлынули на него, когда он надел новый костюм. Костюм был как бы материальным воплощением его преступного замысла. Это был замечательный костюм. Он мечтал о таком уже много лет. С виду будто ничего особенного, но его покрой не оставляет сомнений — так умеют шить только самые лучшие английские портные. Брет смотрел на себя в зеркало почти с ужасом.
Нет, он туда не поедет. Не может, и все.
Пока не поздно, надо бежать.
Надо отправить этот проклятый костюм обратно портному, написать письмо той милой женщине и исчезнуть навсегда.
— Что? — спросил внутренний голос. — Упустишь самое увлекательное приключение в своей жизни? Какого не бывало ни у кого и никогда?
— Какое там приключение! Это просто грязная афера.
Они не станут его искать. Будут рады, что все обошлось благополучно. Он исчезнет, и на поверхности не останется даже ряби.
— И откажешься от состояния?
— Да, откажусь от состояния. Зачем оно мне?
У них будет его письмо, которое обезопасит их от всяких дальнейших поползновений с его стороны. Он напишет той женщине, которая поцеловала его по доброте душевной, хотя и не была уверена, что он — Патрик. Он расскажет ей всю правду, попросит прощения, и на этом все закончится.
— И у тебя никогда уже не будет конного завода.
— Зачем мне завод? Лошадей в мире хватает.
— Думаешь, у тебя тоже будут лошади?
— Может, когда-нибудь и будут.
— Может, ты и летать научишься?
— Заткнись!
Он напишет Лодингу и скажет, что не хочет участвовать в его преступной затее.
— Чтоб все труды пошли прахом? Все, что ты выучил?
— Не надо было в это ввязываться.
— Но ведь ввязался же! И прошел полный курс. Ты начинен сведениями, которые стоят состояния. Неужели все пойдет насмарку?
Да уж, плакали обещанные Лодингу пятьдесят процентов! И как он мог согласиться войти в сделку с этим жуликом?
— Весьма занятный и башковитый жулик. Прямо-таки король жуликов. С таким вовсе не стыдно войти в сделку.
Завтра утром он пойдет в бюро путешествий и купит билет куда-нибудь за границу. Куда угодно, только подальше отсюда.
— А я думал, что ты решил остаться в Англии.
Да, соблазн такой есть — и надо отгородиться от него океаном.
— Соблазн, говоришь? Значит, ты все еще колеблешься?
На билет в Америку у него денег не хватит, но вполне достаточно, чтобы уехать довольно далеко от Англии. В бюро путешествий ему наверняка предложат несколько стран на выбор. Мир велик, и интересных мест в нем пока еще много. Во вторник его уже не будет в Англии — и больше он сюда никогда не вернется.
— И никогда не увидишь Лачет?
— Найду себе какой-нибудь… Что ты сказал?
— Я сказал, никогда не увидишь Лачет?
На это у Брета ответа не было.
— Что, замолчал? Не знаешь, что сказать? Должен же быть ответ!
— Деньги, лошади, приключения — этого добра хватает повсюду. Их можно найти где угодно. Но если ты сегодня откажешься от Лачета, то это навсегда. Его уже не вернешь.
— А зачем мне Лачет?
— И это спрашиваешь ты, у которого лицо Эшби, склонности Эшби, цвет волос Эшби, кровь Эшби?
— У меня нет никаких доказательств…
— Повторяю: кровь Эшби. Бедный найденыш, ты же знаешь, что твой дом в Лачете — и ты еще нагло притворяешься, что тебе на него наплевать!
— Я не говорил, что мне на него наплевать. Вовсе нет.
— Однако ты собираешься завтра уехать из Англии и навсегда отказаться от Лачета. Навсегда! Ты должен отдавать себе в этом отчет, мой мальчик. Ты стоишь перед выбором: или ты выбираешь приключение — и тогда во вторник ты увидишь Лачет, или ты смываешься — и тогда ты не увидишь его никогда.
— Но мне это претит! Я не хочу участвовать в преступной афере!
— Не хочешь? А что же ты делаешь вот уже несколько недель? И тебе было безумно интересно. Помнишь это блаженное чувство — словно идешь по канату — которое ты испытал во время первого визита к старику Сэнделу? Да и потом тоже. Даже когда напротив тебя сидел королевский адвокат и рассматривал тебя как под рентгеном. Сейчас у тебя просто сдали нервишки.
