Луи Байяр - Всевидящее око
– Я рад такому приятному обществу, – сказал я, пытаясь завязать разговор. – Это слишком прекрасное место, чтобы любоваться им одному.
Лея слегка кивнула, давая понять, что слушает меня. Разглядывая складки пелерины, она сказала:
– Простите нас с Эдгаром за тот спектакль у дядюшки Кембла. Мы ведь и вас втянули в него. Честное слово, нам хотелось просто немного развлечься… Мы как-то не подумали о последствиях. Я хотела сказать, о последствиях для других.
– Не беспокойтесь, мисс Маркис, я ничуть не пострадал. Даже Эдгар, насколько знаю, отделался легким испугом.
– Я тоже знаю.
– В таком случае… Но все равно мне приятно, что вы извинились.
– Понимаю.
Исполнив долг, Лея вновь подняла голову. Теперь ее голубые глаза искали встречи с моими. В них появился странный блеск. В облике мисс Маркис что-то изменилось. Я вдруг начал чувствовать ее, чего раньше не было.
– Мистер Лэндор, я обойдусь без напускной стыдливости и иносказаний. Я намеренно шла сюда следом за вами. Нам надо поговорить.
– Пожалуйста, говорите. Я вас внимательно слушаю.
Она молчала. Видимо, подбирала более удачные слова для начала разговора.
– Я знаю… – И снова пауза. – Я знаю, что в течение некоторого времени мой брат является предметом вашего интереса. Вы подозреваете его в ужасных преступлениях. Если бы у вас были доказательства, вы бы давно его арестовали.
– Мисс Маркис, – сказал я, по-мальчишески краснея, – поймите, я не вправе обсуждать…
– Зато я вправе, и позвольте в таком случае мне говорить за нас обоих. Мой брат не повинен ни в чьей гибели.
– Было бы странно услышать что-либо другое от любящей сестры.
– Я говорю вам правду.
– Если это правда, тогда рано или поздно она откроется.
– А я вовсе не уверена, что она откроется.
Лея резко встала, сделала несколько шагов в направлении реки и взглянула вниз.
– Мистер Лэндор, – произнесла она, повернув ко мне только голову, – сколько вы хотите за выход из этой игры?
– Вы меня удивляете, мисс Маркис. Мы с вами едва знакомы, а вы уже решаетесь меня подкупить.
Столь же резко она подошла к скамейке.
– А что вы хотите для более тесного знакомства? – закричала она.
Это надо было видеть! Искривленные губы, ледяные глаза, сердито раздутые ноздри. Но внутри бушевал вулкан. Зрелище было великолепное. Однако, зная особенности Леи, я постарался прекратить этот спектакль.
– Сказать по правде, мисс Маркис, сейчас я бы хотел уйти и оставить вас одну, чтобы вы успокоились.
Лед и пламя мгновенно исчезли. Ее руки безвольно опустились.
– Значит, я была права, – уже мягче произнесла Лея. – Вы не стремились к этому…
Она рассмеялась.
– Вот и еще одна мамина интрига провалилась. Обещаю: вам не придется на мне жениться. И намеков с маминой стороны больше не будет.
– Мисс Маркис, я не знаю, откуда у вашей матери появились такие мысли. Я ей повода не давал.
– Повод у нее всегда один устройство моего счастья на свой манер… Но вы отличаетесь от других мужчин, – сказала Лея. – Я хотела сказать, вы не ищете новой любви. Похоже, вам этого не нужно.
В речной дымке плыла синяя баржа. Печально ворковал дикий голубь, летающий над полыньями. Отсюда он казался серым камешком. Мне вспомнилось, как отшатнулась от меня Пэтси в нашу последнюю встречу. Одна часть меня была готова печально ворковать вместе с этим голубем, а другая… обрадовалась. Обрадовалась, получив желанный покой.
– Вы правы, мисс Маркис, – сказал я. – Этот вид охоты меня больше не увлекает.
– Зато вы целиком поглощены другой охотой. Вы охотитесь за моим братом. Или за всей нашей семьей?
– Я ни за кем не охочусь, – стараясь говорить спокойно, возразил я. – Мое единственное желание – добиться торжества справедливости.
– Чьей справедливости, мистер Лэндор?
Меня остановил не ее вопрос. Я заметил перемену в лице Леи. Сначала у нее бешено заблестели глаза. Потом побелели щеки. Вслед за ними раскрылся рот, став похожим на медвежий капкан.
– Такой вопрос легко задать. Боюсь, я не сумею с такой же легкостью на него ответить. – Я старался говорить непринужденно, как будто услышал от нее забавную шутку. – Попробуйте поискать ответы вместе с вашим другом По. Он обожает философствовать на такие темы. А сейчас, мисс Маркис, мне пора идти.
– Вы не посмеете!
Эти слова вырвались у нее не изо рта, а из глубины души. Они всколыхнули воздух, и он маленькими вихрями заметался вокруг скамейки.
– Нет! – закричала Лея.
Ее крик был совсем иным, непохожим на тот, что я слышал в доме Кембла. Сейчас она кричала вполне по-человечески. Знаешь, читатель, этот крик принес мне странное облегчение. Я понял, что не являюсь причиной ее мучений. У Леи Маркис начинался припадок.
– Мисс Маркис!
Она уже не слышала меня, хотя внешне могло показаться, что ей стало стыдно за свое поведение. Шатаясь, она побрела к обрыву.
– Мисс Маркис! – снова крикнул я.
Умом я понимал, что она движется к собственной гибели, но мое тело будто приросло к скамейке. А Лея брела и брела на одеревенелых ногах. Она выбралась на обзорную площадку, не имевшую никаких ограждений. Сотрясаясь всем телом, она подвинулась к самому краю. Несколько секунд ей еще удавалось сохранять равновесие, потом она наклонилась и…
– Нет! – завопил я.
Я успел схватить ее за руку, но было поздно. Ее тело, исполненное намерения упасть, падало, увлекая за собой и меня. Мы полетели вниз, сопровождаемые стуком камней и обжигающими порывами ветра. Я крепко вцепился в пальцы Леи и закрыл глаза.
Падение было секундным. Под ногами у меня вновь оказалась твердая поверхность.
Я открыл глаза и почти засмеялся, ощущая боль в спине и ушибленных коленках. Какая ничтожная плата! Главное, мы были живы. Пролетев не более восьми футов, мы упали на гранитный выступ и… спаслись. Мы с Леей были спасены.
Когда первый восторг угас, я понял, что радоваться нечему.
Лея пролетела мимо выступа, и сейчас ее тело висело на моей руке, раскачиваясь в воздухе. Как же медленно доходило до меня наше отчаянное положение! Лея висела над обрывом. Я оставался ее единственной спасительной нитью, тонкой и ненадежной, ибо сам едва держался на узком выступе.
А под нами – под нами были сотни и тысячи галлонов воздуха. Там, где он кончался, нас ждали острые, покрытые ледяной коркой береговые камни. Любой из них мог превратить наши тела в кровавое месиво.
– Лея, – хрипло прошептал я. – Лея.
Очнись! Я мог бы беспрерывно кричать это слово. Она все равно меня не слышала. Лея целиком находилась во власти припадка. Ее одеревеневшее тело тряслось в судорогах, норовя выскользнуть. Из приоткрытых губ сочилась пена. Я достаточно насмотрелся на страдающих падучей и знал: пока не окончится припадок, Лею не разбудит даже иерихонская труба.
Сколько еще я смогу удерживать ее на весу? Ведь она держалась на нескольких пальцах одной руки. Не наступит ли страшный миг, когда придется выбирать: разжать свою руку или падать вместе с нею?
– Лея!
Я не звал на помощь. Я упорно звал ее, ибо только она могла мне помочь. Мы забрались в такое место, где нет случайных прохожих. Гребцы больших и малых лодок, плывших по реке, даже не поднимали головы, считая, что крики обращены не к ним.
Как и тогда, в шкафу Артемуса, я сознавал свою беспомощность. И вновь мне приходилось рассчитывать лишь на свои мозги и смекалку. Только теперь я спасал не одну, а две жизни.
Тело Леи неумолимо тянуло меня с собой. Дюйм за дюймом, туда, где нас терпеливо ждали мокрые, обледенелые камни.
Мне все-таки удалось обхватить ее запястье. Скольжение прекратилось. Воспользовавшись передышкой, я стал ощупывать пространство вокруг себя, пытаясь найти хоть какую-то точку опоры… хоть что-то. Ничего.
Потом мои пальцы наткнулись на нечто твердое, сухое и шершавое. Я вспомнил Слепца Джаспера, ощупью узнававшего предметы. Корень. Древесный корень, торчащий из каменной расщелины.
Я впился в него, зажал в ладони. Другой рукой я начал поднимать Лею.
Не стану скрывать, читатель: были моменты, когда противоборствующие силы едва не разрывали меня надвое. Вскоре я убедился, что у силы земного притяжения шансов больше. Корень, державший оба наших тела, стал прогибаться.
«Выдержи, – умолял я его. – Не обломись».
Но я не был заклинателем корней. Спасительный корень гнулся все сильнее, а затем начал трещать. И тогда я заговорил. Я без конца повторял одни и те же слова. Интересно, что потом они забылись, и я их вспомнил только через несколько дней.
– Ты не посмеешь. Ты не посмеешь, – твердил я.
Проще всего сказать: «Небеса услышали мою молитву». Мою, читатель! Человека, который никогда не утруждал себя молитвами. Так оно или нет – я не знаю. Но когда этот корень обломился, моя рука (было ли то чудом или просто случайностью – тоже не знаю) схватилась за другой корень, толще и прочнее… Вскоре я стоял, широко расставив ноги. А у ног лежала Лея Маркис, все еще сотрясавшаяся в судорогах, но живая.
