Агата Кристи - Фокус с зеркалами
– Я вас хорошо понимаю, – участливо сказала мисс Марпл.
Уолли бросил на нее быстрый взгляд.
– Я ведь только с вами так разболтался. А большей частью молчу как рыба. Не знаю, почему заговорил. Вы англичанка с головы до ног, а почему-то напомнили мне мою тетю Бетси.
– Мне это очень приятно слышать.
– Умница была, – задумчиво продолжал Уолли. – Тоненькая, того гляди переломится, а крепкая. Ох, какая крепкая!
Он встал со скамьи.
– Простите, что столько наговорил, – извинился он. Мисс Марпл впервые увидела его улыбку. Улыбка была очень привлекательная, и Уолли Хадд из угрюмого и неловкого мальчишки внезапно преобразился в красивого и симпатичного молодого человека. – Наверное, мне не терпелось высказаться, но плохо, что я обрушил все это на вас.
– Совсем напротив, мой мальчик, – сказала мисс Марпл. – У меня тоже есть племянник, но он, конечно, гораздо старше вас.
Она на миг вспомнила ультрасовременного писателя Реймонда Уэста. Большего контраста с Уолтером Хаддом нельзя было вообразить.
– Сейчас у вас будет другая компания, – сказал Уолтер Хадд. – Эта дама меня не любит. Так что я пойду. До свиданья, мэм. Спасибо за беседу.
2
– Вижу, что вам надоедал этот ужасный молодой человек, – сказала миссис Стрэт, несколько запыхавшись, и опустилась на скамью. – Какая трагедия!
– Трагедия?
– Да, замужество Джины. Все оттого, что ее отправили в Америку. Я в свое время говорила маме, что это крайне неразумно. В наших краях было тихо. Воздушных налетов почти не было. Меня возмущает, как легко многие впадают в панику – кто из-за детей, а кто из-за себя.
– Вероятно, трудно было выбрать правильное решение, – задумчиво сказала мисс Марпл. – Ведь дело касалось детей. А что, если бы Англию все-таки оккупировали, и тогда бы они выросли при немцах. Ну, и бомбежки.
– Чепуха! – отрезала миссис Стрэт. – Я никогда не сомневалась в нашей победе, просто во всем, что касалось Джины, мама всегда теряла чувство меры. Ребенка баловали как только могли. Начнем с того, что ее незачем было увозить из Италии.
– Кажется, ее отец не возражал.
– О Сан-Севериано? Разве вы не знаете итальянцев? Для них важны только деньги. Он и на Пиппе женился из-за денег.
– Боже мой! А я слышала, что он был ей очень предан и безутешно горевал, когда она умерла.
– Притворялся! Не понимаю, как это мама согласилась на ее брак с иностранцем. Думаю, это у нее от американцев – благоговение перед всяческими титулами.
– А я-то думала, что милая Керри-Луиза далека, и даже слишком далека, от житейской суеты, – кротко сказала мисс Марпл.
– Да уж, так далека, что уже нет никаких сил терпеть все ее фантазии и идеалистические прожекты. Вы и представить не можете, тетя Джейн, что это такое. А я знаю, о чем говорю. Я выросла среди всего этого кошмара.
Мисс Марпл с некоторым удивлением услышала, что ее называют «тетя Джейн». Впрочем, так действительно повелось. На рождественских подарках детям Керри-Луизы она всегда писала: «С любовью от тети Джейн». Так она и осталась для них «тетей Джейн», когда о ней заходил разговор. Что, впрочем, случалось едва ли часто…
Мисс Марпл задумчиво смотрела на сидевшую рядом с ней пожилую женщину. На ее поджатые губы, на глубокие борозды от носа к углам рта, на стиснутые руки.
– У вас, вероятно, было… трудное детство, – ласково сказала она.
Милдред Стрэт благодарно взглянула на нее.
– О, как хорошо, что хоть кто-то понимает это. Взрослые не знают, что приходится переживать детям. Пиппа была хорошенькая. И старше меня. Ей всегда доставалось все внимание и все похвалы. И отец и мама постоянно с ней носились. Я же была тихая, застенчивая. А Пиппа вообще не знала, что такое застенчивость. Ребенок способен очень глубоко страдать, тетя Джейн.
– Я это знаю, – сказала мисс Марпл.
– «Милдред жуткая тупица», – так всегда говорила Пиппа. Но я ведь была моложе. Понятно, что я не могла поспевать за нею в учении. Очень несправедливо, когда твою сестру все время ставят выше тебя. Все говорили маме: «Какая Пиппа прелестная девочка!» А меня никто не замечал. Отец шутил и играл только с Пиппой. Должны же они были понимать, как мне это обидно! Нет, все внимание доставалось ей. Я была слишком мала, чтобы осознать, что самое важное – это какой ты человек, а не как ты выглядишь.
Ее губы задрожали, потом снова плотно сжались.
– И как несправедливо! Ведь я была их родной дочерью. А Пиппа только приемышем. Я была у себя дома. А она была – никто.
– Наверное, именно поэтому ваши родители были к ней особенно снисходительны, – заметила мисс Марпл.
– Они ее больше любили, – сказала Милдред Стрэт. И добавила: – Для собственных родителей она была нежеланной, а вернее всего – она была незаконной, – и, помолчав, продолжила: – Это проявилось в Джине. Дурная наследственность всегда дает себя знать. Пусть Льюис исповедует какие угодно теории о влиянии среды, а яблочко от яблони недалеко падает. Вы только посмотрите на Джину!
– Джина – прелестная девушка, – сказала мисс Марпл.
– Но вы посмотрите, как она себя ведет! – воскликнула миссис Стрэт. – Она же флиртует со Стивеном Рестариком! Это только мамочка, как всегда, ничего не видит. Возмутительно! Конечно, она очень неудачно вышла замуж, но брак есть брак. Он налагает определенные обязанности. В конце концов, она сама выбрала этого ужасного молодого человека.
– Неужели он так ужасен?
– Ах, милая тетя Джейн! По-моему, он выглядит как настоящий гангстер. Угрюмый, грубый. Почти не раскрывает рта. И всегда такой неопрятный.
– Мне кажется, он несчастлив, – мягко сказала мисс Марпл.
– С чего бы? Причин у него для этого нет, не считая, конечно, поведения Джины. Здесь для него столько всего сделали. Льюис предложил ему на выбор несколько полезных и почтенных занятий. Но он предпочитает дуться и ничего не делать. А что здесь вообще творится! Льюис думает только о своих кошмарных подопечных, а мама занята исключительно им, Льюисом. Беспрекословно его слушается. Вы только взгляните, во что превратился наш сад! Сплошные сорняки. В доме тоже никакого порядка. Я знаю, что хороших слуг сейчас найти трудно. Но ведь все-таки можно. Если бы не хватало денег, другое дело. Но просто всем на все наплевать. Будь это мой дом… – Она вдруг осеклась.
– Боюсь, что времена изменились, и нам всем приходится с этим мириться, – сказала мисс Марпл. – Большие имения теперь содержать очень трудно. Вас, конечно, огорчает, что дом стал совсем не похож на дом вашего детства. А вы действительно предпочитаете жить здесь, а не… не где-нибудь… у себя?
Милдред Стрэт вспыхнула.
– В конце концов, мой дом здесь, – с нажимом произнесла она. – Это был дом моего отца. Уж этого-то никто не может отменить. Я имею право здесь жить, если захочу, и я хочу! Если бы только с мамой не было так трудно! Она даже не хочет купить себе приличной одежды. Это очень огорчает Джолли.
– Я как раз хотела спросить у вас о мисс Беллевер.
– О, наше счастье, что есть она! Маму она просто обожает. Она здесь уже давно, со времен Джонни Рестарика. Она так поддержала маму во время этой ужасной истории. Вы, вероятно, слышали, что он оставил маму. Связался с этой кошмарной дамочкой из Югославии. С этой развратницей, менявшей любовников как перчатки. Мама держалась с большим достоинством. Без лишнего шума дала ему развод. Мало того, продолжала принимать на каникулы его сыновей. Необходимости в этом не было, можно было устроить иначе. Конечно, их не оставили бы с отцом и с той женщиной. Но мама брала их сюда… И все это время мисс Беллевер была для нее самой надежной опорой. Правда, иногда мне кажется, что, избавив маму от всех житейских забот, она совсем уж отгородила ее от жизни. Но теперь просто не могу представить, что бы мама делала без нее.
Милдред Стрэт помолчала, потом с удивлением сказала:
– Вон идет Льюис. Он очень редко выходит в сад.
Мистер Серроколд приближался к ним так же целеустремленно, как он делал все, за что бы ни брался. Он не заметил Милдред, потому что в данную минуту его интересовала только мисс Марпл.
– Должен извиниться, – сказал он. – Я хотел провести вас по нашему заведению и все вам показать. Об этом меня попросила Каролина. Но, к сожалению, я спешно еду в Ливерпуль[33]. Там будут судить одного нашего мальчика. За кражу посылок. Вам все покажет Мэйверик. Сейчас он сюда придет. А я вернусь только послезавтра. Как было бы хорошо, если бы до суда все же не дошло!
Милдред встала и удалилась. Льюис Серроколд не заметил и ее ухода. Сквозь толстые стекла очков он серьезно смотрел на мисс Марпл.
– Видите ли, судьи редко бывают объективны. То они слишком суровы, то чересчур снисходительны. Срок заключения в несколько месяцев не пугает мальчишек. Им лишь бы отличиться, чтобы было чем похвастать перед девушкой. Более суровый приговор нередко отрезвляет их. Заставляет понять, что игра не стоит свеч. Но лучше всего вообще не сажать их в тюрьму. Им нужно исправительно-трудовое воспитание, вот как у нас.
