Виктор Каннинг - Секреты Рейнбердов
На обратном пути в Стокбридж, где ей предстояло прихватить с собой Джорджа, Бланш чувствовала довольство собой. Мисс Рейнберд позвонит ей. Старую крякву удалось заинтересовать. Бланш ведь почти открытым текстом бросила ей упрек, что она не готова принять ничего нового. Старая надменная склочница, мисс Рейнберд теперь не успокоится. Джордж проделал отличную работу. Особую пользу принесли церковный погост и сторож. На кладбище обнаружилось полдюжины надгробий Рейнбердов. Два последних установили в память о Гарриэт Рейнберд и о Шолто Гарольде Рейнберде. Шолто был единственным мужчиной в семье, старым холостяком, умершим два года назад в возрасте семидесяти шести лет. Гарриэт Рейнберд почила шестидесяти пяти лет от роду на два года раньше брата. Их родители покоились на том же погосте. Трое детей, каждый из которых, можно сказать, родился в сорочке. Рид-Корт – огромный особняк в георгианском стиле – принадлежал семье с незапамятных времен. Прежде Рейнберды являлись крупными землевладельцами. Теперь у них остались лишь десять акров, на них располагался Рид-Корт, но при этом в деньгах они не потеряли. Все внутри и вокруг Рид-Корта свидетельствовало о богатстве. Ухоженный сад, дом в отменном состоянии, дворецкий, две горничные, садовник с мальчиком-помощником, личный шофер, а в гараже «роллс-ройс» и еще один автомобиль. Как же ловко умел выуживать информацию Джордж! Все-таки умен, мерзавец… Порой даже слишком умен. И ленив, если не надавить как следует. Но хорош. Ему бы немного приличного воспитания, чуть-чуть поработать над манерами, и Бланш, пожалуй, вышла бы за него замуж. А в таком виде – нет уж, спасибо! Она ставила перед собой иные цели… И они могли стать достижимыми благодаря мисс Рейнберд. Огромное, баснословное состояние, средний ребенок в семье, вероятно, подавляемая невыносимым эгоистом Шолто (о нем кое-что порассказали завсегдатаи в местном пабе), а потом, когда одинокий тиран умирает, ей в наследство достается все. Сейчас мисс Рейнберд по-настоящему свободна. Она будет с тобой необычайно щедра, прольет на тебя золотой дождь, если удастся что-то сделать для нее… Но только очень важное. То, что значит для нее больше всего в жизни.
Об этом поведал Генри, когда Бланш продолжала валяться в постели, отправив Джорджа в Чилболтон. Он заполнил собой всю комнату, а она открыла ум и душу для него, чтобы все понять. Как присутствовал он затем и в гостиной Рид-Корта. Эта финальная реплика о снах. Она и сама не была так уж проста. Ведь Генри не всегда облегчал ей задачу. Лишь порой его речи звучали внутри ее, как журчание ручья, и лились прямо из ее уст. У старушки под глазами наметились небольшие темные мешки от недосыпа, а в остальном она выглядела совершенно здоровой, как навозная муха. Все в порядке с организмом, полный ажур в делах, но она озлоблена и недружелюбна – могла бы, например, предложить гостье хереса, заметив, что уже половина двенадцатого. А значит, она плохо спала из-за дурных снов. Именно в этот момент Генри четко произнес: «В самую точку, моя дорогая! Дурные сны. Скажи ей, я избавлю ее от них на несколько ночей». Иногда Генри напоминал ей Джорджа. Великий шутник Генри. Нарочно поддразнивал ее. Но ведь Генри до того, как почил еще в девятнадцатом веке, был очень серьезным человеком – квалифицированным инженером-железнодорожником. Работал под началом самого Брунеля. Бланш отыскала статью о нем в Большой энциклопедии. И там же ей попались несколько строк о помощнике Брунеля, которого звали Генри Риз Мортон. Ее Генри.
Старая лицемерка сумела скрыть изумление, когда она сказала ей о снах. Но Бланш часто встречались люди, прятавшие эмоции с искусством опытных игроков в покер, стоило задеть их за живое. Особенно люди такого типа. «Только не думайте, будто обведете меня вокруг пальца» – примерно так они мыслили. «Все это фокусы с зеркалами и сбор окрестных сплетен, уж я-то понимаю». А почему нет? Генри не помогал ей там, где элементарные вещи она могла найти под собственным носом. Генри, как и другие, являлся, когда в нем действительно нуждались. Но дурные сны? Какого рода кошмары могли мучить мисс Рейнберд? Она была старой девой, как и ее сестра Гарриэт. Вероятно, обе считали, что мужчинам нужны только их деньги. А престарелый Шолто? Тоже прожил вечным холостяком. Но прославился большим охотником до женского пола. Видимо, решил получить все радости жизни, не обременяя себя женитьбой. Какие сны могла она видеть? Генри все отлично знает. Но не нарушит конфиденциальности. Ему необходима уверенность, что мисс Рейнберд хотела бы этим поделиться, прежде чем он откроет рот. Безупречный джентльмен. Таким он был, вероятно, при жизни, и унес благородство чистой души в мир иной.
Но в одном сомневаться не приходилось. Генри недвусмысленно дал ей понять, что именно с помощью состоятельной мисс Рейнберд она получит свой вожделенный «Храм Астроделя». Великолепный величественный собор. Ничего похожего на тесные клетушки, которые Бланш иногда посещала, зажатые между пабом и общественной уборной, а внутри обставленные как дешевые бордели. Неудивительно, что они не добивались там хороших результатов, если немного не мошенничали с ними. Для чего душам, отправившимся к манящему ослепительным вечным сиянием другому берегу, являться в столь затрапезные земные заведения? А в «Храме Астроделя» все будет пурпурным, белоснежно-белым с вкраплениями позолоты, и денег на поддержание блеска хватит всегда. Чтобы не приходилось с тоской пересчитывать пожертвованные жалкие медяки после каждого проведенного сеанса.
Джордж дожидался ее в баре отеля «Гровнор» в Стокбридже, сидя за столом с бокалом пива. Он приветствовал ее широкой улыбкой, обнял и прижал к себе. Милый, неуклюжий и такой теплый Джордж! Заказал ей бокал стаута[3], а Бланш сдернула с головы шляпку и тряхнула рыжей шевелюрой. Для визита к мисс Рейнберд она оделась нарочито сдержанно. Никаких ярких цветов, какие ей нравились! Простое коричневое платье и в тон ему плащ, которые с трудом скрывали пышные округлости ее соблазнительных форм. Рубенс поспешил бы сразу раздеть такую женщину, а глаза живописца наполнились бы слезами восторга и умиления.
– Ну, как все прошло? – поинтересовался Джордж.
– Мы добились определенного прогресса.
– Подцепила ее на крючок? – лукаво подмигнул он.
– Мне не нравится, когда ты так говоришь.
– Тебе нужен высокий слог? Профессиональный жаргон и этикет. Но меня-то ты не одурачишь, любовь моя. Ты подсекла ее, и скоро она окажется в твоем сачке. Отлично сработано. Но признай, что и я потрудился для тебя неплохо.
Бланш выпила пиво залпом, наслаждаясь каждым глотком, от которого пульсировала ее сливочного оттенка кожа на шее. Поставив бокал на стол, заметила:
– Дело далеко от завершения, дорогуша Джордж. Закажи мне вторую порцию, и я расскажу, что еще тебе придется для меня сделать.
– О нет, – простонал Джордж.
– Да!
В комнате их было трое. Шторы плотно задернули. Снаружи вовсю бушевал северо-восточный ветер, сопровождаемый сильным дождем, грохотавшим каплями, как осколками шрапнели по крыше. Порой от особенно сильных порывов начинали дребезжать оконные стекла. Непогода свирепствовала в Гайд-парке и в Зеленом парке, потрясая лишенные листвы деревья, проносилась, тревожа пытавшихся устроиться на ночь водоплавающих птиц, в парке Сент-Джеймс, а потом с шумом обрушивалась на непоколебимую громаду стоявшего над рекой величавого здания парламента. Грандисон вслушивался в звуки ветра с дождем, и они ему нравились. Он прерывал свою речь, но не для того, чтобы подобрать нужные выражения для продолжения, а улавливая злобный вой ветра. Ветер – это мощь, не подвластная ничему и никому стихия. Он мог завалить на борт самый большой океанский лайнер. Грандисон любил мощь и власть. Не стыдясь этого. Но собственную никогда не демонстрировал, если не вынуждали. Он был к тому же надменным и заносчивым. Но и этого не выставлял напоказ. Неспешно перемещался по почти пустой, как монастырская келья, комнате и говорил, а медали и прочие знаки отличия на его фраке издавали чуть слышный мелодичный звон. После встречи Грандисон собирался посетить оплаченный министерством иностранных дел банкет в честь получившего образование в Оксфорде главы одного из африканских государств, чей папаша в племенных и личных интересах принес в свое время немало человеческих жертвоприношений. Впрочем, многие операции, разработанные в этой комнате, преследовали ту же цель.
Сангуилл и Буш наблюдали и слушали.
– Составленный нами прогноз… – подобное выражение стало данью заслугам Буша, – … был изучен, обдуман, обсужден и подвергся всем действиям, для которых у вас найдется определение. Его крутили, вертели, но приняли за основу. Затем каждому дали кратко высказать свое мнение, но окончательную черту подвел, как всегда, наш великий государственный муж лично. Третьего похищения случиться не должно. Если оно произойдет, им придется снова выполнить все условия ради… А, к черту! Мне не нужно вам этого объяснять, верно? Скажу просто: теперь дело за вами, Буш, потому что я должен взвалить бремя на ваши плечи – Торговца необходимо остановить. Найдите его вместе с сообщниками, а уж мы с ними разберемся. – Он улыбнулся и поскреб бороду. – Сделать все необходимо тихо, негласно, покончив с этим раз и навсегда. Кстати, в вашем прогнозе я обнаружил неточность. У меня такое чувство, что в вашем распоряжении не будет шести месяцев, чтобы справиться с заданием. Думаю, три максимум. Торговцу ни к чему лишние проволочки. Время ему требуется только на подготовку. И чем скорее он нанесет третий удар после второго, тем лучше для него. Ему легче будет требовать на сей раз соблюдения полной секретности. Согласны?
