Николае Штефэнеску - Загадка архива
— Напротив, я думаю, что в головах наших героев через столько лет сохранились лишь самые важные подробности. К тому же, именно за давностью событий никто из них больше не будет уклоняться от ответов и что-нибудь скрывать.
— Никто, кроме убийцы.
— Конечно, — согласился Эмиль. — И всё же люди, кое-что знавшие, молчали тогда, не желая впутывать свои имена в скандальную шумиху, поднятую печатью. Теперь, когда о деле забыли, а их воспоминания прояснились, для сдержанности больше нет оснований.
— Может быть, ты и прав… С чего мы начнём?
— Пойдём по тому же пути, по которому шёл и первый следователь. Начнём с показаний Ирины Нягу, урождённой Добреску. Она живёт возле Пожарной каланчи.
— А почему не начать с самого следователя? — спросила Ана.
— То, что он думал двадцать лет тому назад, я знаю из досье, а о сегодняшнем мнении я спрошу его под конец, чтобы не подпасть под его влияние.
— Будем пить кофе или сразу отправимся?
— Выпьем кофе, — галантно предложил Эмиль. — А ты, между тем, посмотри фотографии камеристки, — добавил он, вынимая из досье фотокарточку, с которой смотрела молодая девушка с тонкими чертами лица.
Ана медленно потягивала кофе, разглядывая фотографию. Правда, она уже видела снимки бывшей камеристки в газетах. И те и другие говорили о том, что Ирине нравилось позировать — и в прямом и в переносном смысле этого слова. Переняв обычаи того мира, в котором она жила, она тоже стала играть — и не без успеха.
Ана вспомнила, что одна из газет того времени поместила целых три фотографии Ирины Добреску в трёх разных, хорошо обдуманных позах. На одной из них — камеристка, обнаружившая труп, на второй — она же, в отчаянии плачущая над хозяйкой, а на последней — улыбающаяся репортёру.
— Николау предлагает обратить на неё особое внимание, — сказал Эмиль.
— Почему? — удивилась Ана.
— Не знаю… Кража или что-то в этом роде, в которую она была замешана вместе с её теперешним мужем.
— Прекрасно! Разберёмся на месте, — решила Ана, поднимаясь.
Они вышли из кабинета и, поймав такси, прибыли по назначению.
Обмен квартиры
Сведения Николау были точными: Ирина Добреску, в замужестве Нягу, жила на улице Десяти столов в одноэтажном доме с двором. Когда Ана и Эмиль прибыли к ней, Ирина была в саду; нагнувшись над грядкой, она пропалывала цветы. Ану поразила разница между Ириной Добреску, которую она знала по фотографиям, и Ириной Добреску-Нягу, стоявшей сейчас перед ней: это была преждевременно состарившаяся женщина, толстая и морщинистая, но не забывшая, что некогда была молодой, да сверх того и красивой. Остатки кокетства — слишком броско накрашенное лицо, выцвеченные соломенные волосы и яркий капот — её не красили.
— Госпожа Нягу? — обратился к ней Эмиль.
— Да, это я…
— Урождённая Добреску?
— Да, — повторила женщина, на этот раз удивившись.
— Мы из милиции, — Эмиль показал удостоверение.
— Боже мой, что такое? — испугалась мадам Нягу. — Несчастный случай?
— Нет, нет… — поспешил успокоить её Эмиль. — Мы хотели бы вас кое о чём расспросить… Это старая история… разумеется, если вы не возражаете.
— Да, да, конечно… — с облегчением вздохнула хозяйка.
— Но пожалуйста… войдите… Господи, как я испугалась… Пожалуйста, входите, барышня, — настаивала мадам Нягу, пришедшая наконец в себя.
Они пересекли большой холл и вошли в столовую. Новый мебельный гарнитур «Дунэря» ещё источал запах леса; стоявший в углу телевизор «Дачия» смотрел на посетителей своим большим глазом, а маленькая библиотека, состоявшая в основном из книг коллекции «Знаменитые женщины», выдавала литературные пристрастия хозяйки. Повсюду царила образцовая чистота. Казалось, что хозяйка целый день не выпускает из рук тряпку.
— Сварить вам кофе? — вежливо предложила мадам Нягу.
— Нет, спасибо, мы только что пили, — ответила Ана, сгорая от нетерпения увидеть, как хозяйка начнёт распутывать нить, запутанную два десятилетия тому назад.
— Тогда — варенья! — снова предложила хозяйка.
— Нет, не беспокойтесь! — отказался на этот раз Эмиль.
— Какое же беспокойство? — возразила женщина. — Как же это, вы приходите ко мне в дом, и я вас ничем не угощу?
И, чтобы не получить нового отказа, она быстро направилась к шкафчику и вынула из него банку варенья.
— Это из инжира, — с гордостью сказала она. — Я сама сварила, из плодов с того дерева, которое вы видели во дворе.
Эмиль смущённо пожал плечами: по правде говоря, он его не заметил.
— Да… я видела, — быстро сказала Ана, чтобы доставить хозяйке удовольствие.
— Это одно из немногих инжирных деревьев Бухареста, — так же гордо продолжала хозяйка.
— А зимой что вы с ним делаете? — счёл своим долгом поинтересоваться Эмиль.
— Ох, и не спрашивайте! У корней наваливаю большую кучу земли, ствол обвязываю соломой, а сверху обматываю мешковиной. И всё же, когда стоят большие морозы, дрожу от страха, чтобы оно не замёрзло.
Говоря всё это, хозяйка положила варенье на блюдечки и, расположив их на серебряном подносе, поставила перед гостями. Затем наполнила стаканы водой из холодильника и наконец уселась за стол, вопросительно глядя на посетителей. Теперь, когда обязанности хозяйки были выполнены, мадам Нягу вспомнила, что она имеет дело с представителями милиции.
— Как я вам уже сказал, мы пришли, чтобы поговорить об одной старой истории, — попытался подготовить её Эмиль. — О старой истории, которая, однако, интересует милицию. Так что пусть вас не удивляют вопросы, которые я буду вам задавать.
— Чего же мне удивляться? — возразила хозяйка, уже теперь очень удивлённая.
— Помните ли вы танцовщицу Беллу Кони?
— Господи! Как же мне её не помнить! — воскликнула женщина. — Слыханное ли дело! Мадам Дина, бедняжка… Но как это вы о ней вспомнили?
— Вы были к ней привязаны? — спросил Эмиль, не отвечая на вопрос.
Эмиль и Ана пристально смотрели на хозяйку. Ирина Нягу колебалась. Она опустила глаза, но Эмилю показалось, что он успел заметить в них следы злобы. Может быть, женщине не слишком приятно было вспоминать времена, когда она вынуждена была обслуживать танцовщицу и выполнять все её прихоти.
— Да, — ответила Ирина после длинной паузы. — Я была привязана к мадам Дине… Она была ко мне добра…
«Почему она колебалась? — думала между тем Ана. — Ведь она могла бы просто “сыграть” сцену, как делала это раньше.»
— Варенье великолепное, — заявил Эмиль, ставя блюдечко на поднос. Но у хозяйки пропала всякая охота говорить об единственном в своём роде инжирном дереве Бухареста. Её мысли улетели назад, к тем временам, когда она была камеристкой танцовщицы, когда восхищалась ею и завидовала её шикарной жизни или — ненавидела её за капризы избалованной женщины.
— Бедная мадам Дина! — пробормотала, словно про себя, Ирина Нягу.
— Это вы нашли её… — Эмиль остановился. Он хотел спросить, она ли первой обнаружила смерть хозяйки, но раздумал. Вопрос показался ему неудачным, и он решил спросить об этом окольным путём. Но Ирина Добреску поняла.
— Да, я…
— В котором часу? — спросил Эмиль.
— Утром, в пять часов.
Казалось, она на минуту усомнилась, но потом продолжала: — Да, я помню… Девочка была больна, у неё поднялась температура… Я испугалась и решила разбудить госпожу. Стучу в дверь — никакого ответа. Сначала я удивилась: я знала, что она спит очень чутко. Постучала снова, потом приоткрыла дверь… И увидела госпожу, распростёртую на ковре. Я испугалась, окликнула её. Потом подошла и вижу: у неё вся грудь залита кровью. Господи, и сейчас не могу забыть! Не знаю, сколько раз она мне снилась так, вся в крови…
И Ирина Добреску, со слезами на глазах, перекрестилась.
— Вы сообщили об этом в полицию?
— Да… я позвонила в полицию.
— Сразу же?
— Нет! — ответила она после короткой паузы. — Сначала я позвонила господину… Ах, я забыла, как его звали… друг госпожи, офицер…
— Господин Серджиу Орнару? — напомнил ей Эмиль.
— Да, да! — воскликнула Ирина, довольная. — Он самый. Я боялась, как бы к телефону не подошла его жена. Но в конце концов не ответил никто.
— Почему вы решили позвонить именно ему?
— Сейчас я даже и не помню…
— Конечно, ведь прошло столько лет, — согласился с ней Эмиль. — Но в конце концов вы всё же сообщили в полицию?
— Да! В наше отделение полиции.
— В ту ночь вы не слышали какого-нибудь шума в комнате госпожи? Может быть, выстрелы?
По лицу Ирины Нягу прошла тень боли или страха. Она снова заколебалась, и наконец ответила:
— Нет… ничего не слышала…
— Ваша комната находилась близко от спальни хозяйки?
— Нет… не слишком близко… призналась мадам Нягу. — Но я ничего не слышала! Я спала в одной комнате с девочкой. Ухаживала за ней всю ночь и устала…
