А. Баантье - Амстердамский крушитель
Декок потянул за веревку и толкнул дверь. Как и ожидалось, дверь легко открылась. Он поднял свои двести фунтов по узкой скрипучей лестнице. Фледдер шел следом и светил фонариком. На третьем этаже они заметили свет под дверью в конце коридора. Декок подошел и осторожно открыл ее.
В пыльной комнате на маленьком диване сидел мужчина. Черный свитер и черные джинсы облегали его жирное тело, как оболочка сосиску. Худее он от этого не казался. Он встал и направился к посетителям.
— Что вам надо? — спросил он без улыбки.
Декок улыбнулся.
— Меня зовут Декок, — сообщил он с обворожительной улыбкой. — Декок с двумя «к» и «о» между ними. — Он показал большим пальцем на Фледдера: — А это…
Он прервался из-за попытки мужчины вернуться в комнату. Декок протянул руку и без видимого усилия подтащил мужчину поближе:
— Забудь про свои грязные делишки. Мы здесь по другому поводу.
Он толкнул мужчину, вынудив его сесть на диван.
— Нам всего лишь нужна информация, — добавил он.
— Информация?
— Ты ведь Крис, не так ли? Еще тебя называют Чокнутым Крисом?
Мужчина что-то проворчал.
— Я не люблю сюрпризов, — сказал он. — Нельзя сюда приходить без предупреждения. Какого черта вы от меня хотите?
Декок ответил не сразу, но не сводил глаз с мужчины.
— Надо думать, ты сообразил, кто мы такие?
Мужчина фыркнул:
— Если бы я не знал ваших имен, я бы сделал правильный вывод по вашим скверно сшитым костюмам… вы легавые.
— Совершенно верно, — жизнерадостно подтвердил Декок. — Мы инспекторы из полицейского участка на Вармез-стрит. — Он сменил тон на более серьезный: — Мы хотим порасспросить тебя о подружке Игоря Стаблинского.
Чокнутый Крис внезапно испугался:
— О старушке Игоря?
— Да.
— Немка Инга. Вы ее нашли?
Декок и Фледдер переглянулись. Затем Декок внимательно посмотрел на Чокнутого Криса:
— Что ты имеешь в виду — нашли?
Толстяк взмахнул руками:
— Выходит, новости не так уж быстро распространяются. Немку Ингу никто не видел вот уже две недели.
— Никто не видел?
Чокнутый Крис кивнул и добавил:
— Замочили, скорее всего.
В участок они возвращались расстроенными. Дождь все лил и лил. Декок поднял воротник пальто и натянул шляпу на глаза посильнее, потом взглянул на Фледдера:
— Ты что-нибудь слышал о пропавшей девушке?
— Да, — кивнул напарник. — В отчете упоминалась пропавшая Ингебора Сидель из Ганновера. Девятнадцать лет. Последний раз ее видели, когда она садилась в машину на Лейден-сквер.
— Номерной знак?
Фледдер покачал головой:
— Нет, как, впрочем, и описания. Полный ноль, даже модель неизвестна. Говорили что-то насчет кремового цвета. — Он пожал плечами: — Но в темноте это может быть все что угодно: от бежевого до ярко-желтого.
Декок застонал. Но в информации он не сомневался. Фледдер читал все отчеты и большинство из них запоминал.
— Бедняжка, один Бог ведает, что с ней случилось. Не говоря уже о том, что это никак не поможет нам поймать Игоря Стаблинского до конца дня.
Они продолжали идти молча. Дождь совсем озверел, лил как из ведра. Декок слизывал капли, падающие с носа, и смотрел на отражение неоновых огней в лужах на асфальте.
Молчание нарушил Фледдер:
— Вы считаете, что Игорь имеет какое-то отношение к исчезновению Инги?
Декок покачал головой:
— Трудно сказать. Подозреваю, что если Немка Инга и в самом деле мертва, это могло произойти из-за ее профессии.
— Вы что, считаете, что ее мог убить один из клиентов?
— Да, боюсь, что это вполне вероятно. Профессия делает этих женщин особо уязвимыми. Очень немногие носят с собой оружие. Да почти никто не носит. Когда какая-нибудь из них садится в машину к незнакомому мужчине, она так же беззащитна, как и маленький ребенок, несмотря на ее возраст и опыт. Проститутка обычно полагается на свою интуицию и на уличные слухи, предупреждающие о появлении опасного монстра. По сути, она — самое низшее звено в сложной цепи человеческого потребления.
Фледдер согласно кивнул.
Они уже доехали до Дамрака, широкой улицы с магазинами, идущей к плотине почти параллельно с Вармез-стрит, которая считается самой старой улицей в Амстердаме. В том, что полицейский участок здесь самый старый в городе, никто не сомневался.
Когда они вошли в здание, сержант Кастерз, дежуривший в этот день, жестом подозвал Декока:
— Минут пятнадцать назад звонила женщина. Она была вне себя и спрашивала вас.
— Она назвалась?
Кастерз проверил свои записи:
— Да, разумеется. Бюилдайк, Изольда Бюилдайк. Она все время тараторила про этих гусей.
Декок ждал пояснений.
— О чем еще? — наконец вымолвил он.
— Они все сдохли, эти гуси, — сказал Кастерз.
5
Комиссар Бюитендам, высокий и величественный, был старшим в участке на Вармез-стрит. Изящным жестом он указал Декоку на стул перед его столом.
— Садитесь, Декок, — сказал он в своей обычной приторной манере. — Мне нужно с вами посоветоваться.
Декок неохотно уселся. Он всегда с подозрением относился к приглашениям в кабинет комиссара. Нельзя сказать, чтобы он не любил начальника. Просто Декок предпочитал, чтобы начальство оставляло его в покое. Их отношения, пожалуй, можно было назвать сердечными. Конфликтов не возникало, пока комиссар (чаще под воздействием прокурора) не делал Декоку замечания по поводу его поведения или по какой другой причине. Тогда Декок становился упрямым, порой нелогичным. Он ценил возможность вести свои дела в соответствии со своими собственными идеями и методами. Любое вмешательство он считал посягательством на его личную свободу и оскорблением лично ему и его профессионализму.
— На предмет? — спросил Декок.
Комиссар Бюитендам ослепительно улыбнулся инспектору:
— Нам надо поговорить о гусях.
— Каких гусях?
— Гусях миссис Бюилдайк.
Декок прикрыл глаза и слегка склонил голову набок.
— Просто, чтобы я понял… это о каких-то там гусях?
— Они сдохли.
Декок ухмыльнулся:
— Знаю. Кастерз мне еще вчера сказал.
Комиссар никак не отреагировал. Он порылся в бумагах на столе и выудил оттуда доклад. Затем поднял голову:
— Гуси были отравлены.
Декок равнодушно пожал плечами.
— Вне всяких сомнений, — согласился он. — Вряд ли они всем скопом могли сдохнуть от естественных причин. — Он поморщился. — Едва ли можно случайно наткнуться на стадо-другое передохших гусей.
Комиссар не оценил юмор.
— Я хочу, чтобы вы, — сказал он официальным тоном, — расследовали смерть этих гусей.
Декок не мог поверить собственным ушам. Он оторопело смотрел на своего начальника.
— Я? — наконец воскликнул он. — Вы хотите, чтобы я занялся этим расследованием? Я не имею никакого отношения к этим гусям и не желаю ничего о них знать. Миссис Бюилдайк живет на берегу Амстела, это юрисдикция двадцать третьего участка. Вот пусть они и стараются.
Бюитендам поднял руку, как будто пытаясь остановить поток слов инспектора:
— Разве вчера вы не занимались этими гусями?
Декок покачал головой.
— Мне наплевать на этих гусей, равно как и на всех остальных, — резко сказал он. — Я полагаю, что любой, имеющий достаточный участок, может держать гусей. Лично я бы не стал. Я вообще гусей не люблю. Считаю их мерзкими птицами. Я бы…
И снова комиссар остановил поток его слов. На этот раз он хлопнул ладонью по столу.
— Давайте не будем это обсуждать, Декок, — решительно сказал он. — Вы с Фледдером вчера навестили миссис Бюилдайк в связи с этими гусями.
Декок демонстративно вздохнул.
— Я поехал туда, — терпеливо объяснил он, — потому что имя миссис Бюилдайк оказалось в записной книжке Игоря Стаблинского. И ни по какой иной причине. — Он развел руками. — У дамы нечто вроде любви-ненависти в отношениях с садовником. Боюсь, что ее гуси пали жертвами этого конфликта.
Комиссар поднялся с кресла и ткнул пальцем в сторону Декока:
— Я хочу, чтобы вы занялись расследованием этого дела.
Декок усмехнулся без злобы, но и без уважения.
— Гуси… дохлые гуси, — фыркнул он. — Это же курам на смех… расследовать кончину сторожевых птиц эксцентричной дамы.
Комиссар плотно сжал губы. Глубоко вздохнул.
— Вы слышали, что я сказал? — сказал он таким тоном, будто разговор уже закончился. — Решение остается в силе, — добавил он.
Декок медленно поднялся на ноги. Наклонился к комиссару. Доброе лицо старого инспектора было безучастным.
— Игорь Стаблинский сбежал из тюрьмы, — прошипел он. — Вы об этом слышали, или вы читаете отчеты только по подсказке высокопоставленных лиц?
Лицо и шея комиссара стали сначала розовыми, а потом пунцовыми. Щека задергалась в нервном тике. Он вытянул руку, указывая на дверь:
