Рекс Стаут - Право умереть
— Это не…
— Молчать! Сейчас говорю я. Даже учитывая ваше состояние, сомневаюсь, что вы подозреваете, будто мистер Гудвин или я могли сделать это по собственной инициативе.
— Я не…
— Сейчас говорю я. Конечно, вы можете заподозрить, что мистер Гудвин в процессе расследования мог случайно сказать нечто такое, что в конечном итоге породило преступление. Вы можете даже подозревать, что мистер Гудвин только теперь это понял сам. Если вы действительно так думаете, сядьте и вежливо спросите его. Он человек твердый, запугать его невозможно. Я отказался от таких попыток еще много лет назад. Что касается меня, то я ничего не знаю. Самолет мистера Гудвина опоздал, он только что прилетел, и мы еще ни о чем не успели переговорить.
Данбар попятился, сел и закрыл лицо руками.
— Постарайся успокоиться, сынок, — сказал отец.
— Я научился неплохо передавать содержание своих разговоров с различными людьми, — начал я, откашлявшись, — включая интонации собеседников, выражение лиц, реакцию и все такое. Пожалуй, я уступаю в этом только Саулу Пензеру. Так вот. Я уверен, что не сделал и не сказал ничего такого, что повлекло бы за собой убийство мисс Брук. Но если мистер Вульф прикажет мне (я работал и работаю для него), я с готовностью и самым подробным образом изложу все свои беседы, хотя глубоко убежден, что это будет лишь пустой тратой времени. Вы несете несусветную чушь, утверждая, что я что-то скрываю.
— Надеюсь, вы правы, мистер Гудвин, — заявил Пол Уиппл. — Очень надеюсь.
Данбар поднял голову и повернулся ко мне:
— Прошу извинить меня.
— Будем считать вопрос исчерпанным.
— Но, может быть, вы все же расскажете, с кем вы встречались в Расине и о чем разговаривали. Не сейчас, а когда я хоть немного приду в себя. Сейчас я ничего не соображаю, да к тому же не спал. Всю ночь и все утро я отвечал на вопросы полицейских. Они предполагают, что мисс Брук убил я. Боже, они думают, что ее убил я!
— Но это не так? — спросил я.
Он уставился на меня, но тут же отвел глаза.
— Неужели и вы думаете, что я виновен в ее смерти?
— Ничего я не думаю. Я не знаю вас. Я ничего не знаю.
— Да, но я-то его знаю, — вмешался отец, не сводя взгляда с Вульфа. — Он хотел прийти сюда, так как думал… то, что он уже сказал. Я же не знал, что и думать, но очень боялся. Боялся, что виноват во всем я. Пожалуй, сейчас я уже не боюсь. К вам я пришел еще и по другой причине. Полицейские намерены арестовать моего сына. Они считают его убийцей.
Вульф поджал губы.
— Прошлый раз, обратившись к вам за помощью, я допустил ошибку и раскаиваюсь в ней. Но тогда мне казалось, что я поступаю правильно. Теперь-то я вижу, что заблуждался. Мне не хотелось рассказывать сыну о моем визите к вам, но я все же заставил себя. Он обязан знать все. Теперь я должен просить вашей помощи. Помните, что вы говорили тогда в Канова-спа. «Однако совсем другое дело, если вы укрываете убийцу только потому, что он одного цвета кожи с вами. Тем самым вы наносите себе и своему народу огромный вред. Вы как бы подтверждаете закономерность того исключения из общих правил, которое вызывает у вас столь справедливое возмущение…»
— Довольно! — резко перебил Вульф. — Никакого отношения к случившемуся это не имеет.
— Непосредственного — да, не имеет. Но вы посоветовали мне придерживаться общих принципов сосуществования в человеческом обществе и тем самым убедили меня. Нет, нет, я вовсе не утверждаю, что сейчас возникло аналогичное положение, но тогда перед вами стояла проблема, и вы попросили меня помочь вам, а сейчас проблема возникла передо мной, и я прошу вас помочь мне. Полицейские намереваются предъявить моему сыну обвинение в убийстве!
Вульф прищурился и взглянул на Уиппла.
— Полицейские несколько часов допрашивали вашего сына и все же не арестовали его.
— Арестуют, когда сочтут нужным.
— В таком случае, ему потребуется адвокат.
— Похоже, ему потребуется больше, чем адвокат. Ему потребуетесь вы.
— Не сгущаете ли вы краски? — Вульф повернулся к Данбару. — Ну как, успокоились, мистер Уиппл?
— Не совсем.
— Все равно я должен побеседовать с вами. Полицейские, как вы говорите, считают убийцей вас. Это ваше предположение или у вас есть основания для такого утверждения?
— Полицейские считают, что у них есть доказательства, но в действительности их нет и не может быть.
— Это не ответ. Я сделаю еще одну попытку. Почему полицейские считают, что у них есть какие-то доказательства?
— Потому что они застали меня у мисс Брук. Потому что она и я… мы были друзьями. Потому что она белая, а я черный. Потому что дубинка, которой она была убита…
— Вам придется объяснить мне кое-что, — проворчал Вульф. — Начнем с дубинки. Это ваша дубинка?
— Я хранил ее у себя. Полисмен в одном из городов Алабамы избил ею двух негритянских юношей. Не стану рассказывать, как именно, но мне удалось ее заполучить. Несколько месяцев она лежала на моем письменном столе в канцелярии.
— И вчера тоже?
— Нет. Сюзанна… — Юноша умолк.
— Да?
Данбар Уиппл посмотрел на отца, потом на Вульфа и продолжал:
— Не знаю, почему я запнулся. Все это я рассказал и полицейским. Мисс Брук сняла и обставила небольшую квартиру на Сто двадцать восьмой улице. Дубинка находилась там. Мисс Брук сама ее туда отнесла.
— Когда?
— Около месяца назад.
— Полицейские обнаружили на дубинке отпечатки ваших пальцев?
— Не знаю, но, кажется, нет. Думаю, отпечатки давно стерлись.
— Почему вы так думаете?
— Потому что полицейские ничего не говорили об отпечатках.
Довольно резонно. Видимо, он все же сумел взять себя в руки. Разговор в форме вопросов часто этому помогает.
— Вполне логичный вывод, — согласился Вульф. — С орудием преступления все ясно. Перейдем к возможности преступления. Итак, вы говорите, что пришли к мисс Брук. А что вы делали, скажем, с полудня до момента убийства? Полиция, очевидно, уже интересовалась этим, но все же прошу ответить. Я хочу проанализировать все аспекты предположения, что мисс Брук убили вы.
Данбар Уиппл выпрямился в кресле.
— В полдень я сидел в канцелярии за своим письменным столом. Без четверти час встретился в ресторане за ленчем с двумя знакомыми. Около трех вернулся на службу. В четыре часа пошел к нашему директору-распорядителю мистеру Хенчи на совещание, закончившееся вскоре после шести. Вернувшись в свою комнату, я нашел на письменном столе записку. Мы с мисс Брук договорились встретиться у нее на квартире около восьми. В записке сообщалось, что звонила мисс Брук и просила передать, что она сможет вернуться домой только часов в девять или даже несколько позже. Меня это устраивало, так как я должен был пообедать с одним из участников совещания. Мы расстались с ним в двадцать пять девятого у входа в вестибюль станции подземки на Сорок второй улице. В пять минут десятого я входил в квартиру мисс Брук на Сто двадцать восьмой улице.
— И обнаружили мисс Брук мертвой?
— Да.
Вульф взглянул на часы.
— Если вам не тяжело, расскажите, что вы стали делать после этого.
— Пожалуйста. Она лежала на полу. Не знаю, долго ли я сидел, не в силах ничего предпринять. Дубинка лежала тут же, на кресле, я не дотронулся до нее даже пальцем. Вызывать врача не имело смысла. Я сел на кровать и попытался решить, как быть дальше. Вы, наверное, скажете, что несколько странно думать о себе, когда перед глазами лежит убитая девушка. Возможно. Но именно о себе я и думал. Вам этого не понять, вы белый.
— Вы такой же человек, как и я.
— Слова, слова… Я понимал, что должен на что-то решиться, что-то сделать. Скрыться? Но у меня хватило самообладания сообразить, что этого делать нельзя, да и бесполезно. В телефонном справочнике я нашел телефон главного полицейского управления и позвонил. Часы показывали без двадцати десять; таким образом, я провел там полчаса, даже чуть больше.
— Неблагоразумно, хотя и понятно. Положение у вас, конечно, сложное, но обвинять вас в убийстве… Какой же мотив убийства выдвигают полицейские?
Данбар Уиппл удивленно взглянул на Вульфа.
— Вы серьезно? Какой другой мотив им нужен, когда речь идет о негре и белой девушке?
— Ну, вы преувеличиваете. Нью-Йорк, конечно, не Утопия, но вместе с тем мы с вами не на Юге живем.
— Верно. На Юге я сейчас не сидел бы в большой, прекрасно обставленной комнате и не беседовал бы со знаменитым частным детективом. Здесь, в Нью-Йорке, действуют осторожнее и готовятся тщательнее, однако и здесь, когда речь идет о негре, мотив считается само собой разумеющимся. Негр — это черномазый мерзавец, уже от рождения наделенный всеми дурными качествами, которых у белого нет и не может быть. Чепуха, скажете вы, но именно так обстоит дело у нас в Америке.
