Рекс Стаут - Ниро Вульф и Лига перепуганных мужчин (сборник)

Тогда я сказал:

– Если кто-нибудь из них захватит с собой какой-нибудь посторонний предмет, должен ли я его впустить?

Не поднимая глаз, Вульф кивнул.

Я отправился в кабинет.

Первый посетитель прибыл рано.

Я предполагал, что до девяти часов никого не будет, но уже без двенадцати девять я услышал, что Фриц спускается в прихожую и открывает входную дверь. Затем повернулась дверная ручка кабинета, и вошла первая жертва.

Этот субъект явно нуждался в бритье, брюки висели на нем мешком, а волосы были взъерошены. Его бледно-голубые глаза стремительно обежали помещение и остановились на мне.

– Черт побери! – сказал он. – Вы же не Ниро Вульф!

Я согласился с этим и назвал себя. Он выказал желание пожать мне руку, а затем сообщил:

– Я знаю, что пришел на встречу рано. Я Майкл Эйерс, работаю в городском отделе «Трибюн». Я заявил Огги Риду, что мне нужен свободный вечер, чтобы спасти свою жизнь. По дороге я кое-где остановился пропустить пару стаканчиков, а потом мне пришло голову, что я безнадежный дурак, – нет же никакого основания считать, что в этом доме не будет выпивки. Я говорю не о пиве.

Я спросил его:

– Джин?

Он усмехнулся:

– Скотч. И не затрудняйтесь, разбавлять не надо.

Я подошел к столику, который мы с Фрицем установили в нише комнаты, и налил ему.

Я подумал: ура Гарварду и веселым дням в колледже! Я также подумал, что Майкл Эйерс всех здесь изведет. Но с другой стороны, если я ему откажу, он ни за что не останется. Выучив почти наизусть справку из банка, я знал, что он проработал в «Пост» четыре года, а в «Трибюн» – три, зарабатывая по девяносто долларов в неделю. Да и вообще у меня слабость к газетчикам. Я никогда не мог избавиться от чувства, что они знают такие вещи, о которых я не имею понятия.

Я налил ему вторую порцию. Он уселся, крепко держа стакан обеими руками и вытянув ноги.

– Скажите, – заговорил он, – правда ли, что когда-то Ниро Вульф был евнухом в каирском гареме? И что он начал свою карьеру, рекламируя зубную пасту «Пирамида»?

Я, как осел, с полминуты испытывал самое настоящее негодование, а потом рассмеялся.

– Конечно, – сказал я, – только работал он там не евнухом, а верблюдом.

Майкл Эйерс кивнул.

– Теперь мне все ясно. Хочу сказать, что теперь понимаю, почему верблюду так трудно пролезть сквозь игольное ушко… Я никогда не видел Ниро Вульфа, но много о нем слышал. Есть ли еще факты?

Я был вынужден в третий раз наполнить его стакан, прежде чем появились новые посетители. На этот раз их было двое: Фердинанд Бауэн, биржевой маклер, и доктор Лоринг А. Бартон. Я вышел встретить их в прихожую, чтобы отвязаться от Майкла Эйерса.

Бартон был высоким красивым мужчиной с темными волосами, черными глазами и усталым ртом. Держался он прямо, но не натянуто, и был хорошо одет. Бауэн был среднего роста и имел весьма утомленный вид. Одет он был в черные и белые цвета. У него были маленькие ноги в прекрасных туфлях и маленькие женственные руки в изящных серых перчатках. Когда он снимал пальто, мне пришлось отступить назад, чтобы он не заехал мне в глаза руками, которыми размахивал вокруг себя. Я не испытываю доверия к людям с подобными привычками в ограниченном пространстве. Особенно они опасны в лифтах, но я не терплю их в любых местах.

Я отвел Бартона и Бауэна в кабинет и объяснил, что Вульф в скором времени спустится к ним. Майкл Эйерс назвал Бауэна «Ферди» и предложил ему выпить. Бартона же он назвал «Лорелеей».

Фриц привел Александра Дреммонда – цветовода, кругленького, невысокого увальня, розовую физиономию которого украшали тонкие усы. Он был единственным человеком в списке, который до этого уже побывал в доме Вульфа. Пару лет назад он был у нас с группой членов Ассоциации цветоводов-любителей, чтобы посмотреть наши растения. Я сразу его вспомнил.

После этого гости начали приезжать более или менее кучно. Бретт из Таммани-холла, Эдлер и Кэбот – адвокаты, Коммерс – оптовик из Филадельфии, Эдвин Роберт Кайрон – издатель журнала, Огастес Фарелл – архитектор – и птица по имени Ли Митчел из Бостона, который сказал, что он представляет интересы Колларда и Джейса.

Итого в десять минут десятого их собралось двенадцать человек, если считать последнего за двух. Конечно, они все были друг с другом знакомы, но я бы не сказал, что общество от этого повеселело. Даже Майкл Эйерс хмуро бродил вокруг, сжимая в руке пустой стакан. Остальные почти все сидели с похоронным видом.

Я подошел к столу Вульфа и дал три коротких звонка Фрицу. Минуты через две я услышал шум лифта.

Дверь кабинета открылась, и все повернули головы. Вошел Вульф, Фриц закрыл за ним дверь.

Пройдя половину расстояния до своего стола, Вульф остановился, повернулся и сказал:

– Добрый вечер, джентльмены!

Затем он подошел к креслу и придвинул его так, чтобы край сиденья уперся ему в подколенные ямки. Вульф ухватился руками за подлокотники и опустился в кресло.

Майкл Эйерс поднял пустой стакан и воскликнул:

– Эй! Евнух и верблюд!

Вульф поднял голову и спросил самым изысканным тоном:

– Вы предлагаете поместить их во «внутреннем зверинце» мистера Чапина?

– Уф! Я предлагаю…

На него прикрикнул Джордж Бретт:

– Замолчи, Майк!

А Фарелл, архитектор, ухватил Эйерса и усадил на стул.

Я протянул Вульфу список присутствующих. Он просмотрел его и заговорил:

– Я рад, что здесь находятся мистеры Кэбот и Эдлер. Насколько мне известно, оба они юристы. Их знания и натренированный ум, надеюсь, избавят нас от вульгарных ошибок. Я надеюсь, что мистер Эйерс понимает, какие последствия может иметь широкая огласка нашего дела. Конечно, если вы желаете этой огласки избежать.

Но Майкл Эйерс возразил:

– Я не журналист, а охотник за информацией. Я брал интервью у Эйнштейна…

– Насколько вы пьяны?

– Откуда мне знать?

Брови Вульфа поднялись.

– Джентльмены?

Ответил Фарелл:

– Майк в порядке. Забудьте о нем.

Джулиус Эдлер, адвокат, напоминающий своей фигурой карандаш, а манерой держаться – образцового клерка, поспешил вмешаться:

– Мы понимаем, что это ваш дом, мистер Вульф, и что мистер Эйерс немного перебрал. Но в конце концов, мы думаем, что вы пригласили нас сюда не для знакомства с нашими личными привычками. Вы ведь желаете нам что-то сообщить?

– Да.

– Меня зовут Эдлер.

– Замечание мистера Эдлера подсказывает мне, что может стать основной помехой в нашем разговоре. Я не сомневаюсь, что вы с самого начала будете держаться враждебно. Вы все чрезвычайно напуганы, а напуганный человек бывает враждебен почти рефлекторно, из чувства самообороны. Он подозревает все и всех, поэтому я не сомневаюсь, что вы отнесетесь ко мне с недоверием.

– Глупости! – это заговорил второй адвокат, мистер Кэбот. – Мы вовсе не напуганы, и вам не в чем нас подозревать. Если вы собираетесь нам что-либо сообщить, говорите.

Я представил его:

– Мистер Николас Кэбот.

Вульф кивнул.

– Если вы, мистер Кэбот, действительно не напуганы, то не о чем и дискутировать, вы можете идти домой. – Вульф медленно оглядел одиннадцать лиц. – Видите ли, джентльмены, я пригласил вас сюда только после того, как сделал ряд предположений. И если хотя бы одно из них ошибочно, наша встреча является потерей времени, как вашего, так и моего.

Предположение первое: все вы убеждены, что мистер Чапин убил двоих, а может быть и троих, ваших друзей. Второе: вы опасаетесь, что если не будет что-то предпринято, то он на этом не остановится. Третье: я в состоянии избавить вас от ваших страхов. Четвертое: вы заплатите мне за мои услуги, и заплатите хорошо. Итак?

Они переглянулись.

Майкл Эйерс начал было подниматься со своего места, но Фарелл посадил его обратно.

Бретт пробормотал достаточно громко, чтобы его услышал Вульф:

– Резонно.

Заговорил Кэбот:

– Мы убеждены, что Поль Чапин опасный враг общества. А насчет ваших способностей…

Вульф погрозил ему пальцем.

– Мистер Кэбот, если вам доставляет удовольствие притворяться, будто вы явились сюда защищать общество, я не стану с вами спорить, мне это безразлично. Вопрос в том, во сколько вы все это оцениваете?

Майкл Эйерс внезапно испугал нас криком:

– Хитрый старый Ник!

И тут же добавил фальцетом:

– Никки, милый…

Фарелл стукнул его под ребро, а кто-то заворчал:

– Заткните ему рот.

Взгляды двух или трех присутствующих в направлении Кэбота показывали, что Вульф был прав: единственный выход из положения – это припереть Чапина к стене.

Раздался новый голос, ровный и бесстрастный:

– Какая разница, напуганы мы или нет?

Это был Кайрон – издатель журнала.

– Допустим, что я скажу «да». Боюсь, что от этого ничего не изменится… Мне думается, куда важнее выяснить, что предлагает предпринять в этом отношении мистер Вульф. Ну, и договориться о гонораре.