Мэри Райнхарт - Стена
Что ж, а чуть позже ей пришлось испугаться сильнее, чем прежде. Представьте себе. Пейдж отправился в тюрьму на восемь лет. Даже если бы ему скостили срок, в ее распоряжении имелось пять лет, если не больше. Но вдруг его выпускают под залог досрочно, и она тотчас же пожелала уехать из страны. Почему? Боялась его? Но он молчал на протяжении всего судебного разбирательства. Знал, что это ее рук дело, но молчал. Что же произошло в тот промежуток времени, из-за чего она так перепугалась?
Насколько себе представляю, о том, что она была тогда в машине, знали, возможно, двое. Один из них— Пейдж. Другим человеком, похоже, была та леди Деннисон. Тогда кого же она боялась? Пейджа? Или кого-то еще? А тут еще Тони Радсфорд в придачу с Бобом Хатчинсоном и Говардом Бруксом основательно все запутали— не говоря уже о Фреде Мартине и Артуре, да и лично о вас!
Вот так-то все складывалось. Я отправился взглянуть на ваш дом на Парк-авеню— не составило труда обнаружить, как в него проникли. Несколько прутьев в решетке на окне подвала оказались подпиленными, и сработано это было весьма профессионально.
Никогда не пробовали подпилить железную решетку? Вообще-то это нелегко. Прутья были выпилены, а затем вставлены на место и смазаны чем-то вроде смолы. При беглом осмотре ни за что не обнаружишь, что их кто-то трогал.
И это тоже было странно, Марша. У вас там куча всякой всячины, картины, восточные ковры и так далее. Однако злоумышленника это не заинтересовало. Он отправляется прямиком туда, где прежде жила Джульетта. И слепой сообразит, что это ее комната, и именно там взломщик переворачивает все вверх дном!
Что ж, на острове у нас не так уж много профессиональных воров-взломщиков. Однако у нас имелся нелегкий тип, сидевший в тюрьме. Это был Пейдж; полагаю, когда мы сложим воедино все кусочки этой мозаики, то обнаружим, что Пейдж отправил кого-то в ваш дом— поискать кое-что. Но не осуждайте его за это. Вероятно, у него имелись на то свои причины.
Так или иначе, но теперь я уже не был уверен в том, что Джульетта не раздобыла того, за чем охотилась в ту ночь, когда задавила тех людей. В коробке этого не было— это точно. Так что я потолковал с Бруксом, и он позволил мне просмотреть вещи Пейджа на складе. Поначалу казалось, что я действую вслепую. Потом я нашел вот это, в кармане халата. Все-таки ей не удалось это отыскать! Если именно за этим она и бросилась к нему в квартиру, значит, в панике совершенно забыла, что коли он сохранил эту штуку, то находится она у него в сумке, в машине…
Шериф подал мне лист бумаги, лежавший перед ним на столе. Руки мои дрожали так сильно, что я никак не могла сначала его удержать. Записка была написана четким квадратным почерком, уже давно знакомым мне: «Драгоценный мой, если ты уедешь из клуба в девять, я. встречу тебя у ворот. Дженнифер подбросит меня туда на своей машине. Ты сможешь отвезти меня обратно в город, и мы все обсудим. Всегда твоя, Джульетта».
Я сидела, тупо уставившись на записку.
— Значит, это ее рук дело? — хриплым шепотом спросила я.
— Вот именно, и миссис Деннисон знала об этом, — кивнул шериф. — А я узнал эту историю от самого Пейджа. Она заявила, что он основательно напился, и села за руль. Джульетта хотела, чтобы он разорвал свою помолвку с Эмили Форрестер— запомните это имя! — а он отказался. Думаю, к тому
времени он уже раскусил любовницу, понял что это за стерва. Как бы то ни было, она пришла в бешенство. Может, она тоже была пьяна, не знаю. Но она нажала на газ и ринулась на красный свет, словно летучая мышь, вырвавшаяся из пламени ада. Когда она поняла, что натворила, то попыталась свернуть за угол и наскочила, на столб. Он вылетел из машины, но она находилась под защитой руля и не пострадала. Во всяком случае, он так считает. Никто ее не видел. На улице было темно, и она попросту смылась.
Он сделал глубокий вздох и снова зажег свою остывшую трубку.
— Вот так все и случилось, — продолжал он. — Часть истории теперь вам известна. Я ведь говорил вам, что история эта не из приятных, так оно и есть. В общей сложности это стоило жизни шестерым, прежде чем все закончилось: те две женщины, которых сбила машина, трое здесь, и еще одна. Сможете догадаться, кто это был?
Я покачала головой. Меня тошнило, перед глазами все плыло.
— Тогда я вам скажу, — продолжал шериф. — Вы видели ту газетную вырезку, а я уже упомянул девушку по фамилии Форрестер. Как, по-вашему, она все это восприняла? Тяжко ей пришлось, не так ли? Она уже готовилась выйти за Пейджа, приданое куплено, приглашения написаны и вот-вот будут разосланы. И вдруг он получает восемь лет тюрьмы, Для нее это была целая жизнь, и. хотя, как я понял, Пейдж не любил ее… Он ведь джентльмен, он ничего такого не говорит, но я понял… Но она-то его любила.
Так или иначе, она довольно долго держалась. А потом… не знаю, что произошло. Возможно, она узнала насчет Джульетты. Возможно, узнала, что он невиновен, а взял на себя вину другой женщины. Зная Джульетту, могу предположить, что она сама ей все рассказала! Но этого она не смогла перенести. Она…
— Вы хотите сказать, что Эмили Форрестер убила Джульетту?! — ахнула я.
— Я хочу сказать, — отчеканил он, — что Эмили Форрестер убила себя.
Не помню, что было дальше. Сидя там, с мятущимися в голове мыслями, я сознавала одно: дело против Аллена приобретает законченный вид, медленно и неумолимо. Шериф же продолжал говорить. Та газетная вырезка с самого начала заинтересовала его. Он разослал то, что называл «собачьими письмами», в надежде, что они выведут его на девушку по фамилии Форрестер.
— Я должен был прочесать все Соединенные Штаты, — пояснил он. — Но если бы я смог выяснить, кто давал объявление насчет тех щенков, я узнал бы место издания газеты и нашел бы эту девушку. Но когда я выяснил это, я уже знал, кто она такая. Узнал благодаря кое-каким письмам на том складе.
Вернувшись из Нью-Йорка, шериф принялся звонить по междугородному и именно тогда узнал, что Эмили Форрестер покончила с собой.
— На мгновение это едва не выбило почву у меня из-под ног. Для Пейджа весьма отчетливо вырисовывался мотив для убийства Джульетты, и я даже стал думать, что, возможно, Буллард в конце концов прав. Но тогда, по телефону, мне сообщили и кое-что еще. Я заново начал размышлять обо всем. И таким образом…
Он не закончил. Я услышала в коридоре шаги, и в кабинет вошел Аллен в сопровождении помощника шерифа. У меня едва не разорвалось сердце, когда я его увидела: он очень сильно изменился, осунулся и похудел. Он был выбрит, в свежем белье, но глаза его будто присыпало пеплом страдания, они ввалились, в них не было ни света, ни жизни.
Шериф встал.
— Садитесь, Пейдж, — сказал он. — Хочу, чтобы вы рассказали мисс Ллойд все, что говорили мне. Постарайтесь поделикатней это изложить. Она и сама порядком натерпелась.
Все это казалось непостижимым: шериф вышел и захватил с собой помощника, в соседней комнате еще печатала Мейми, струи дождя по-прежнему стекали вдоль окон, а Аллен даже не пытался сделать движение в мою сторону. Безжизненным голосом он произнес, не глядя на меня:
— Я не хотел этого делать, Марша… Это была затея шерифа. Я… Что тебе известно?
— Только то, что ты никого не убивал, — ответила я как можно спокойнее, пытаясь совладать с собой.
Он кивнул, но по-прежнему не приближался ко мне. Вместо этого подошел к окну и остановился там, повернувшись ко мне спиной. Затем, очевидно, принял решение. Обернулся, ж я увидела улыбку, чуть коснувшуюся его посиневших губ:
— Ладно, к бою… Клянусь говорить правду, одну только правду и ничего кроме правды, и покончим с этим, милая.
— Ничто не изменит моих чувств, Аллен.
И когда я назвала его этим прежним, привычным для меня именем, он снова одарил меня слабой кривой улыбкой.
— Наверное, грехи человека продолжают жить и после его смерти, — сказал он. — И страдают невиновные. Он рассказал тебе про Эмили?
— Да. Я… мне очень жаль.
— Я убил ее, — жестко сказал он. — Убил ее, и это так же верно, будто я сам выпустил ту пулю. Но это единственное убийство на моей совести, Марша. Хочу, чтобы ты знала это.
Потом он рассказал мне о ней, рассказал тусклым монотонным голосом, словно боялся, что чувства прорвутся на поверхность. Он был помолвлен с ней. И все шло своим чередом. Возможно, он никогда не любил ее, но был к ней привязан. И намеревался жениться.
И тут, всего за несколько месяцев до свадьбы, он встретил Джульетту. Эмили была тихой застенчивой девушкой, и вдруг появляется эта «Клеопатра», безрассудная и обворожительная.
— Я не ищу себе оправданий, признаюсь, я совсем потерял из-за нее голову.
Но это длилось недолго. Вскоре пелена начала спадать с его глаз, и он смог разглядеть в ней, думаю, ту самую «дешевую женщину», как ее называла Мэри-Лу. Она не любила его, но он мог обеспечить ей покой, легкую жизнь и надежность, а она так жаждала всего этого. Когда он сообщил ей, что с него довольно, она буквально взбесилась. Ни за что не желала его отпускать, а в конце концов стала угрожать, что отошлет Эмили его письма.
