Агата Кристи - Том 3
Она заглянула в него:
– Мои бриллианты?
– Тише! Ради бога! А вот колье, где настоящие камни заменены искусственными. Хорошая работа, не правда ли?
– Изумительно!
– Аристопулос – мастер своего дела.
– Вы не боитесь, мистер Пайн, что эти люди заподозрят что-нибудь неладное?
– С какой стати? Они знают, что у вас есть колье, и вы его им отдаете. Они не заметят обмана! Уверен!
– По-моему, это изумительно – то, что вы придумали! – повторила миссис Питерс, передавая ему украшение. – Вы не согласитесь отнести его? Или я прошу слишком многого?
– Охотно! Но дайте мне в руки это последнее письмо, чтобы я следовал инструкциям… Спасибо. Спокойной ночи, миссис! Завтра утром ваш сын будет с вами.
– О, если бы ваши слова оказались правдой!
– Не беспокойтесь и рассчитывайте на меня.
Миссис Питерс провела беспокойную ночь. Едва она уснула, как увидела страшный сон: вооруженные бандиты стреляли в Уилларда, который в пижаме спускался с горы. И как же она была счастлива, когда проснулась! При первых лучах солнца миссис Питерс поднялась, оделась и стала ждать.
В семь часов в дверь постучали, и у нее так перехватило горло, что она едва могла вымолвить:
– Войдите!
В дверях стоял мистер Томсон. Она глядела на него, предчувствуя что-то нехорошее. Однако он сказал самым спокойным и любезным тоном:
– Здравствуйте, миссис Питерс!
– Как вы смеете, мистер…
– Пожалуйста, извините меня за столь ранний визит. Но нужно уладить одно дело.
Она наклонилась вперед, ее глаза метали громы и молнии.
– Так, значит, это вы, а не бандиты похитили моего сына?
– Речь не о бандитах, мэм! Эта часть заговора была организована из рук вон плохо и весьма неизящно.
Она не пыталась даже вникнуть в то, что он говорил, у нее была одна забота.
– Где мой ребенок? – кричала она, и глаза ее продолжали метать молнии.
– За дверью!
– Уиллард!
Уиллард, со слегка взъерошенными волосами, бросился в объятия матери. Мистер Томсон с умилением смотрел на них.
Придя в себя после внезапно обрушившейся на нее радости, миссис Питерс повернулась к Томсону:
– Я прикажу немедленно арестовать вас!
– Ты ошибаешься, мама! Подожди! Этот джентльмен освободил меня. Понимаешь?
– Где ты был, Уиллард?
– В доме на краю скал, в полутора километрах отсюда.
– Разрешите мне, миссис Питерс, – улыбаясь, сказал Томсон, – возвратить вам вашу собственность! – и протянул ей сверток в шелковистой бумаге.
Бумага соскользнула, и на свет появилось бриллиантовое колье.
– Вы можете выбросить бумагу вместе с содержимым, – заметил Томсон, – потому что настоящие бриллианты не вынимались из вашего колье, а те – только имитация.
– Я абсолютно ничего не понимаю! – пробормотала вконец обескураженная миссис Питерс.
– Придется вам сейчас все объяснить! – сказал ей собеседник. – Мое внимание привлекло использование одного имени; я имел нескромность следовать за вами, когда вы прогуливались с этим толстым джентльменом, и, признаюсь, слышал ваш интересный с ним разговор. Затем я поговорил с хозяином отеля; он запомнил номер телефона, который вызывал тот человек в Афинах.
И тут я все понял: вы стали жертвой двух ловких воров драгоценностей. Они знали о ваших бриллиантах и последовали за вами сюда, в Дельфы. Потом захватили вашего сына, написали вам это дурацкое письмо, а потом сделали так, чтобы вы рассказали обо всем одному из них… Дальше все было просто. Этот тип отдал вам фальшивые бриллианты и удрал со своим сообщником. Сегодня утром если бы вы не увидели своего сына, то впали бы в отчаяние, а отсутствие вашего советчика заставило бы вас подумать, что он попал в ловушку. Думаю, воры позаботились бы, чтобы кто-нибудь завтра отправился на ту виллу. Там они должны были обнаружить вашего сына, и, прежде чем заговор будет раскрыт, оба негодяя окажутся уже далеко!
– А теперь?
– Мошенник заключен в тюрьму! Я сделал все, что нужно, мэм, не беспокойтесь!
– Подлец! Так ему и надо! – вскричала миссис Питерс.
– Он, конечно, не заслуживает жалости, – согласился Томсон.
– Удивляюсь, как вам удалось его раскусить, – задумчиво сказал Уиллард. – Вы все-таки необыкновенно проницательный человек!
– Нет, – ответил лже-Томсон. – Но если путешествуешь инкогнито и вдруг слышишь, что кто-то пользуется твоим собственным именем в непонятных целях…
– Так кто же вы в таком случае, сэр? – спросила миссис Питерс.
– Я и есть тот самый Паркер Пайн, – ответил лже-Томсон с улыбкой. – Детектив Паркер Пайн.
Необыкновенная кража
Когда подавали десерт, Лорд Мэйфилд беседовал со своей соседкой, леди Джулией Карринггон. Старый холостяк, он всегда был любезен с дамами. Лицо и фигура леди Джулии хранили следы былой красоты. Ее муж, маршал авиации Джордж Каррингтон, начал свою карьеру во флоте, и это было заметно по его манерам: он громко смеялся и шутил с миссис Вандерлин, яркой самоуверенной блондинкой.
По другую сторону от Каррингтона сидела миссис Маката, депутат парламента. Она выглядела слишком серьезной и чопорной, и, может быть, поэтому Каррингтон отдавал предпочтение миссис Вандерлин. Миссис Маката рассказывала о деятельности одного из благотворительных обществ сыну сэра Джорджа — Рэгги. Рэгги Каррингтона, молодого человека лет двадцати, совершенно не интересовала эта тема. Во время кратких пауз он вставлял. „Это ужасно" или „Я с вами абсолютно согласен", но его мысли были далеко.
Карлил, личный секретарь лорда Мэйфилда, сидел между Рэгги и миссис Каррингтон. Это был бледный молодой человек с тонкими чертами лица, в пенсне. Он говорил мало, но всегда был готов поддержать увядающую беседу. Заметив, что Рэгги борется с зевотой, Карлил наклонился к миссис Макате и попросил ее рассказать о предполагаемом благотворительном вечере для детей.
Каждый мог безошибочно узнать в лорде Мэйфилде хозяина. В его густой шевелюре пробивалась седина. Крупный прямой нос и слегка выступающий подбородок придавали ему мужественный вид.
К тому времени, когда Мэйфилд получил титул пэра, он сочетал политическую карьеру с участием в делах крупной фирмы. Спустя год он был назначен военным министром.
Обед закончился. Женщины перешли в гостиную.
— Рэгги, мой мальчик, — сказал Каррингтон после непродолжительной паузы, — я думаю, лорд Мэйфилд не будет возражать, воли ты развлечешь наших дам.
Юноша понял намек и поднялся. Карлил последовал его примеру. Военный министр и маршал авиации остались наедине.
— Ну как? — спросил сэр Джордж.
— Все в порядке. О новом бомбардировщике еще не известно ни в одной из европейских стран.
— Необходимо соблюдать строгую секретность.
— Да, это даст нам превосходство в воздухе.
Каррингтон глубоко вздохнул:
— В Европе пахнет порохом, а мы еще совсем не подготовлены. Нужно торопиться. Помолчав, Каррингтон переменил тему:
— Привлекательная женщина эта миссис Вандерлин, не так ли? Лорд Мэйфилд ответил с улыбкой:
— Интересуешься, почему она здесь? Каррингтон несколько смутился.
— Нисколько.
— Нет, тебе интересно, старый плут. Думаешь, я ее последняя жертва?
— Признаюсь, очень странно видеть ее в таком тесном кругу. Лорд Мэйфилд кивнул:
— Грифы всегда слетаются к трупу, а миссис Вандерлин — гриф номер один.
— Ты что-нибудь знаешь об этой женщине?
Лорд Мэйфилд отрезал конец сигары, аккуратно зажег ее и ответил, тщательно взвешивая слова:
— Что я знаю о миссис Вандерлин? Она американка, у нее было три мужа: итальянец, немец и француз. Благодаря им она завязала полезные знакомства в трех странах. Живет на широкую ногу, и ничего не известно об источнике ее доходов.
Усмехнувшись, Каррингтон вставил:
— Я вижу, твои агенты достаточно активны, Чарльз. Лорд Мэйфилд продолжал:
— Она довольно соблазнительна и умеет поддерживать беседу. Мужчина может рассказать ей о своей работе, чувствуя, что его слушают с интересом. Молодые офицеры порой заходят слишком далеко, пытаясь ее заинтересовать, и от этого страдает их карьера. Прошлой зимой она установила контакты с некоторыми сотрудниками одной из наших фирм по производству вооружения. Короче говоря, миссис Вандерлин очень полезна… — и он описал сигарой круг, — лучше не будем уточнять кому. Просто скажем, европейской державе, а может быть, и нескольким.
Каррингтон глубоко вздохнул.
— Ты снял огромную тяжесть с моих плеч, Чарльз.
— Неужели ты мог подумать, что я ею очарован? Ее методы слишком примитивны для такого стреляного воробья, как я. К тому же она не так молода. Твои юные офицеры этого не замечают, но мне-то пятьдесят шесть, мой дорогой.
— Но все-таки кажется немного странным…
