Луи Байяр - Всевидящее око
– Мистер Кембл! Где вы отыскали этого очаровательного лейтенанта? – спросила миссис Кропси. – Я впервые встречаю в вашей стране человека, который не является ни законченным идиотом, ни откровенным безумцем.
Слова англичанки тоже были достаточно обидными, но нападение на Ирвинга задело Кембла гораздо сильнее. Он сухо ответил, что этот вопрос нужно адресовать мисс Маркис.
– Я вам с удовольствием отвечу, – отозвалась Лея. – Лейтенант Ле-Реннэ – один из боевых друзей моего отца. Они стояли плечом к плечу, защищая Огденсбург[160].
За столом одобрительно зашептались. Одна только миссис Кропси, недоверчиво покосившись на По, сказала:
– На мой взгляд, лейтенант, вы слишком молоды, чтобы участвовать в войне двенадцатого года.
По ослепительно улыбнулся ей.
– Вы правы, мадам. В то время я был всего лишь garcon[161]. Но я сражался рядом со своим приемным отцом – лейтенантом Бальтазаром Ле-Реннэ. Моя мать… как всякая мать, она пыталась удержать меня дома, но я сказал ей: «Только трусы сидят по домам, когда настоящие мужчины сражаются с врагом».
По устремил глаза к люстре и продолжал:
– Да, друзья мои, я вырвался из рук матери и присоединился к отцу. Помогал ему и другим, чем мог. А потом… потом его смертельно ранило в грудь. Я подхватил отца; мои мальчишеские руки уложили его на землю, вскоре принявшую его навсегда. Перед смертью он успел прошептать: «II faut combattre, mon fils. Toujours combattre…»[162]
По тяжело вздохнул.
– В тот момент я понял, каково мое предназначение. Я решил, что стану военным. Таким же храбрым офицером, каким был мой приемный отец. Я буду служить в американской армии и сражаться за страну, ставшую мне… второй родиной.
Он спрятал лицо в ладонях. За столом стало тихо. Гости не знали, как себя вести. Рассказанная По история была чем-то вроде оброненного платка, и собравшиеся недоумевали, то ли оставить его на память, то ли вернуть.
– Я всегда плачу, когда вспоминаю эту историю, – сказала Лея.
Глаза ее оставались сухими, но она добросовестно подыгрывала своему избраннику. Сочинительница религиозных гимнов провела рукой по глазам. Художник смущенно кашлянул, а директриса частной школы из Ньюбурга даже всхлипнула.
– Что ж, – нехотя произнес Кембл. – Ваша карьера… делает большую честь памяти вашего отца. И вашей второй родине – тоже.
Усилием воли заводчик подавил свое прежнее неприязненное отношение к По и сказал:
– Вы позволите предложить тост за ваше здоровье?
По не возражал. Все заулыбались и подняли бокалы.
Я заметил, как легкий румянец тронул его бледные щеки.
Вот так незаметный плебей из Вест-Пойнта за короткое время ухитрился вызвать у одного из величайших людей Америки сначала искреннюю ненависть, а затем такое же искреннее восхищение. По упивался своим триумфом, забыв, насколько коварными бывают такие мгновения славы. Лицо, спрятанное в ладонях, – впечатляющий театральный жест едва не привел его к провалу. По задел свои приклеенные усы, и те начали отрываться.
Первой этот конфуз заметила Лея, которая стала подавать мне отчаянные сигналы. Миссис Кропси как-то странно поглядывала на бравого лейтенанта, словно тот таял у нее на глазах. Наконец я понял, в чем дело: один ус навис у По над губой и вздрагивал, словно мышиный хвостик. Еще немного, и тепло дыхания вовсе сорвет эту маскарадную фальшивку.
Я быстро встал.
– Лейтенант Ле-Реннэ, могу я перекинуться с вами парой слов наедине?
– Конечно, – с некоторым сожалением ответил По, которому не хотелось покидать место своей славы.
В доме Кембла было не так-то просто найти помещение, где бы не торчал кто-то из слуг. Я вспомнил, что одна из комнат имеет выход на веранду, и потащил мсье лейтенанта туда.
– Лэндор, что вы затеяли? – сердито прошипел По.
– Что я затеял?
Протянув руку, я поддел пальцем его фальшивый ус.
– В следующий раз, мсье лейтенант, не жалейте гуммиарабика.
Его глаза были готовы выскочить из орбит.
– Боже!.. Лэндор, кто-нибудь еще это заметил?
– Думаю, только Лея. Впрочем, нет, миссис Кропси тоже. Но, к счастью для вас, эта дама пришлась здесь не ко двору.
По стал лихорадочно шарить в карманах.
– У меня еще остался…
– Что?
– Нюхательный табак.
– Зачем он вам сейчас?
– Неужели не догадываетесь? Табачный сок клейкий. Сгодится вместо гуммиарабика.
– Ну, если вам нравится благоухать, как плевательница… Хватит, По. Вы разыграли отличный спектакль. Пора опускать занавес и…
– Вы хотите, чтобы я трусливо ретировался и поставил в неловкое положение Лею? – Его глаза блестели, как у волка. – Это наш первый вечер. Здесь нам никто не мешает. Я скорее уйду из академии, чем отсюда. Я остаюсь, и мне все равно, будете вы мне помогать или нет.
– Не буду. И, пока я еще не успел на вас рассердиться, объясните, где вы раздобыли эту форму.
– Эту? – По оглядел себя с ног до головы, словно только что ее надел. – Форму мне дала Лея. Сказала, что осталась у них от покойного дяди. Кстати, посмотрите, как здорово эта форма на мне сидит.
По смотрел на мое лицо, и его улыбка медленно гасла.
– В чем дело, Лэндор?
Я ухватил край мундира и провел пальцем в том месте, где прежде были следы крови. Ткань оказалась чистой.
– Я не понимаю вас, Лэндор. Что случилось?
– Вы хоть догадались почистить этот наряд? – едва сдерживая бешенство, спросил я. – Может, у вас все-таки достало ума пройтись по нему щеткой, прежде чем надевать?
– А зачем? Форма и так вполне чистая.
– Значит, Лея догадалась вычистить форму.
По выпятил губы.
– Я… я ничего не понимаю… Лэндор, что с вами творится?
Я собрался ему ответить, но не успел. Мне помешал голос, раздавшийся у нас за спиной. Очень знакомый голос.
– Добрый вечер, мистер Лэндор.
Он стоял в дверном проеме, не сняв плаща. Его сапоги были покрыты ледяной коркой. Свет падал так, что я видел только силуэт. Но мне хватило и силуэта, чтобы узнать Этана Аллена Хичкока.
– Я знал, что найду вас здесь.
И кто только дергал меня за язык говорить ему, куда я отправляюсь вечером? Вид и тон Хичкока не предвещали ничего хорошего.
– Вы меня нашли, – сказал я, подавая знак По, который стоял за моей спиной. – » И что дальше?
– Я бы очень хотел приехать сюда просто в гости, но…
Хичкок не договорил. Он заметил худощавую фигуру, тщетно пытавшуюся смешаться с сумраком веранды.
– Не надо прятаться, кадет По, – сказал капитан.
Если бы с веранды можно было прыгнуть прямо в Гудзон, По сделал бы это не задумываясь. Наверное, он согласился бы провалиться сквозь землю, поскольку никогда еще не чувствовал себя таким жалким и ничтожным. Трудно поверить, что всего четверть часа назад он упивался своим триумфом.
У По дрожали плечи. Голова клонилась набок. Он медленно повернулся.
– Как замечательно сидит на вас офицерская форма, – с усмешкой произнес Хичкок, оглядывая нас обоих. – И какой остроумный маскарад вы затеяли вместе с мистером Лэндором.
По вышел вперед и склонил голову. Я навсегда запомнил этот жест. По стоял перед Хичкоком, как вассал перед сюзереном.
– Сэр, клянусь вам своей честью… мистер Лэндор тут ни при чем. Он был удивлен и рассержен не меньше вашего, сэр. Поверьте, сэр… это была целиком моя затея, и я в полной мере заслуживаю…
– Помолчите, кадет! – Хичкок угрожающе выпятил челюсть. – Мне сейчас не до вас. Есть дела несравненно более важные.
Лицо Хичкока оставалось непроницаемым. Состояние капитана выдавали только его горящие глаза. Обращаясь ко мне, он сказал:
– Пока вы тут наслаждались гостеприимством мистера Кембла, у нас пропал еще один кадет.
Я едва слышал, что он говорит. Меня удивляло другое: Хичкок говорил это в присутствии По, которому раньше наверняка приказал бы уйти. В поведении капитана произошла разительная перемена. Маска, которую он надевал с утра и носил до самого сна, сползла набок, обнажив лицо растерянного и даже испуганного человека.
– Быть этого не может, – ответил я, поражаясь своему спокойствию.
– Значит, может, – тихо возразил Хичкок. По запрокинул голову. Парня трясло.
– Кто исчез? – спросил он.
Прошло минуты две, прежде чем Хичкок ответил:
– Стоддард.
– Стоддард, – машинально повторил я.
– Да. Вы не уловили иронию этого события, мистер Лэндор? Последний, кто видел Лероя Фрая живым, возможно, теперь сам разделил его участь.
– Ой! – раздалось со стороны гостиной. Хичкок слегка вздрогнул и повернулся. На пороге стояла Лея Маркис.
Нет, она не упала в обморок. Но появление Хичкока и новость лишили ее сил. Лея опустилась на одно колено, накрыв пол своим платьем. Меня ошеломили ее остановившиеся, немигающие глаза.
Первым к ней бросился По. Затем я. Третьим был Хичкок. И куда только девалась его всегдашняя холодная уверенность?
