Сергей Шведов - Авантюрист

— Здесь вы не совсем правы, Павел Эдуардович, — возразил я. — Для Храпова это был единственный шанс уцелеть, и он им воспользовался. Генерал Вощанов управляет структурой, способной защитить ценного свидетеля.

— Ценного свидетеля защитить может, а бесценные бумаги прохлопал самым бездарным образом, — с укоризной посмотрел на Тюрина Павел Эдуардович. — Я не узнаю Николая Емельяновича, такой чудовищный прокол! Два провинциальных авантюриста обставили солидных людей в три хода.

— На всякого мудреца довольно простоты, — пожал плечами Чернов.

— Хорошо. — Юрлов закрыл и отложил в сторону папку. — Сколько вы просите за эти бумаги?

— Их стоимость определили не мы, а генерал Вощанов. Двести пятьдесят миллионов долларов, Павел Эдуардович, нас вполне устроят.

— Шутить изволите, Феликс Васильевич, — окрысился Юрлов. — Я готов заплатить пятьдесят миллионов, и ни цента больше. Да и то только в том случае, если вы дадите мне гарантии невмешательства Вощанова. Ибо пока генерал жив, всем вашим угрозам, Феликс, грош цена, вы просто не осмелитесь носа высунуть с этими бумагами.

— Вы меня недооцениваете, Павел Эдуардович. Кроме всего прочего, никто не помешает мне передать эти бумаги генералу за приличные отступные. А уж он-то сумеет раскрутить процесс и против банкира Юрлова, и против его подельников. Если вы надеетесь на покровителей в высших сферах, то напрасно. Никто не станет прикрывать фальшивомонетчиков, если их судьбой заинтересуются Соединенные Штаты. Ваши подельники, Павел Эдуардович, слишком увлеклись и влезли в ту сферу деятельности, где конкурентов не терпят. Тем более что все права на производство бумажных долларов у американского казначейства, и вряд ли вам удастся оспорить эти права в суде. Так что генерал Вощанов это не моя, а ваша проблема, Юрлов. Вам ее и решать.

— Но ведь все бумаги у вас.

— Я не уверен, что здесь все бумаги. К тому же никто не помешает Храпову составить еще один отчет. Никто, кроме меня, Юрлов.

— Чтоб ты провалился, Мефистофель! — зло выругался Юрлов. — Слушай, может, тебя пуля не берет?

— Очень может быть. Во всяком случае, до сих пор все пули пролетали мимо.

Павел Эдуардович задумался. Я его не торопил, поскольку человеку нужно было просчитать множество вариантов и выбрать из них один, если не победный, то все-таки оставляющий шанс на продолжение игры. А мне понравился кофе, сваренный Машкой. Вот, пожалуйста, еще одно достоинство Носовой, о котором я даже не подозревал, хотя нашей с ней дружбе уже почти четверть века.

— Я могу позвонить в столицу? — очнулся наконец от тяжких дум Юрлов.

— Разумеется, но только в нашем присутствии.

Собственно, сам разговор меня не особенно интересовал, поскольку я приблизительно знал его содержание. К тому же он получился не слишком продолжительным. Похоже, Юрлов уже предварительно информировал своих соратников об опасных поползновениях генерала Вощанова, и его слова «старик поехал рубить капусту и головы» были поняты на том конце.

— Вам не кажется, Феликс, что двести миллионов долларов слишком большая сумма?

— Но все же меньшая, чем семьсот миллионов, Павел Эдуардович. К тому же за эту скромную сумму я освобождаю вас не только от докучливых противников, но и от любвеобильных союзников.

— Вы имеете в виду Храпова?

— Нет, я имею в виду ваших столичных друзей.

Целую минуту Юрлов смотрел на меня такими глазами, словно видел первый раз в жизни, потом наконец не выдержал и произнес:

— Я говорил вам, Феликс, что вы страшный человек. Теперь скажу больше: вы достойный ученик полковника Веневитинова. Вы чудовище.

Вот ведь странные люди. Пригласили к игорному столу население огромной страны, обчистили ему карманы в полной уверенности, что это сойдет им с рук. А почему, собственно? Игра-то ведь не закончилась. Игра только началась. И у каждого есть возможность отыграться, тем более что в средствах разрешено не стесняться. Сколько человеческих жизней на совести генерала Вощанова, знает только он сам. А возможно, и не знает, ибо не в привычках этих людей вести своим преступлениям строгий учет. О законе они вспоминают только тогда, когда кто-нибудь приставляет к их голове дуло пистолета. А разве жизнь Верочки не стоит жизни какого-то там Николая Емельяновича? Почему этот столичный сукин сын должен жить, если девочка умерла? Ее убили на моих глазах люди, а точнее, нелюди, посланные Вощановым за сокровищами. Но если уж новоявленные конкистадоры считают, что вправе грабить и убивать несчастных индейцев в пору первоначального накопления капиталов, то почему «индейцы» не могут дать им сдачи?

— Вы же знаете, Павел Эдуардович, что я играю не ради денег.

— А ради чего?

— Чтобы соблюдались правила игры, не мною установленные: око за око, зуб за зуб, смерть за смерть.

— А как же божьи заповеди, Феликс Васильевич?

— Игра занятие языческое, Павел Эдуардович. Вы же помните, как закалялась сталь. Проигравшему на своем поле нечего делать в гостях. Ибо на чужих полях никто не делает скидку на юниорский рыночный возраст.

— А если я не соглашусь?

— Вас сожрут если не наши, то те, с большим опытом игры и козырными тузами в карманах смокингов. Ибо в игре побеждает только тот, у кого за спиной Мефистофель. Вот такие правила у этой игры, и никому не дано их поменять.

— Но вам-то все это зачем, Феликс? — ужаснулся Юрлов. — Берите пятьдесят миллионов и развлекайтесь. Этих денег на всю жизнь хватит. Оставьте всю эту грязь людям зрелым.

— Мне за державу обидно, Юрлов. Я ведь граф, а не босяк. Одну империю вы, зрелые люди, уже угробили, и я не позволю вам промотать то, что от нее осталось. Обговорите пока что, Павел Эдуардович, с Константином Сергеевичем возможные способы легального перевода необходимых сумм с ваших счетов на мои. И запомните, господа, ваше благополучие в моих руках.

У меня не было сомнений, что Юрлов заплатит. И вовсе не потому, что проигрыш для него долг чести. Юрлов не аристократ, он банкир, а банкир расстается с деньгами только тогда, когда ему невыгодно не расстаться. Он будет тянуть до тех пор, пока у него будет хотя бы малейший шанс отвертеться. А таким шансом может быть моя смерть. Убивать меня Павел Эдуардович не будет, и киллера у него под рукой нет, да и риск слишком велик. Велик риск проиграть не только деньги, но и жизнь. А банкир не из тех людей, которые продолжают игру в Час Невезения. Расчет свой он строит на Храпове и наверняка после моего ухода схватился за телефон. Подполковник и без того одержим жаждой мести, а уж материальное стимулирование и вовсе заставит его бить в землю копытом.

Вахитов позвонил, когда я начал терять терпение и уверенность, что горская честь не пустой звук.

— Пистолет вы найдете в урне возле второй скамейки от входа в сквер возле драматического театра. Патрон там только один, так что не промахнитесь. Вы знаете, где находится кафе «Синяя птица»? Так вот, он приедет туда на джипе серебристого цвета за номером триста девяносто шесть. Не думаю, Вахитов, что у вас будет еще один шанс. Желаю удачи.

Я взглянул на часы. Время стремительно приближалось к девяти, самое удачное время для охоты, когда сумерки скрывают убийцу, а уличные фонари высвечивают дичь.

Игорь Веселов по прозвищу Фотограф

Меня забавляло упорство, с которым Храпов с Шестопаловым мотались по городу в поисках неуловимого графа. Это был тот классический случай, когда дурная голова ногам покоя не дает, ни своим, ни чужим. Ну что, казалось бы, мешало этим людям спокойненько сесть и подумать. Если у них и был шанс поймать Строганова, то только в том случае, если бы им удалось просчитать его шаги. А вот этого они даже и не пытались сделать. Да, нам удалось найти счастливого мужичка, у которого граф Феля выменял задрипанный «москвич» на почти новенький «опель», — ну и что? Это ровным счетом ничего нам не дало. Мы прочесали чуть не всех знакомых Строганова, хотя было абсолютно очевидно, что графа там искать как раз и не стоит, поскольку он не законченный идиот. А кульминацией поисков стал звонок Строганова, который поверг в шок и Храпова, и Шестопалова. Хотя непонятно, чего еще они ждали от коварного Фели. Ведь ясно же было, что он за нами следил, когда мы примчались на конспиративную квартиру. И уж, конечно, он догадался, что Храпов ищет встречи с Вощановым. И не надо иметь семь пядей во лбу, чтобы догадаться, на чем они поладят. Разумеется, Строганов должен был попытаться завладеть компроматом, но он, вероятно, и не предполагал, что тот ему так легко достанется. Вина за этот промах целиком лежала на Шестопалове, ибо это именно он должен был охранять Тюрина и обеспечить его безопасный контакт с Юрловым. Вадим метнулся было к особняку Тюрина, но графа уже и след простыл. Да и не было никакого смысла сюда ехать. Тем не менее Шестопалов и Храпов чуть не полчаса выпытывали у очумевших от чужой наглости охранников подробности приключившегося в загородном доме происшествия. Справедливости ради надо отметить, что Храпов все же сообразил, получив точное описание спутника Строганова, что в подельниках у графа ходит частный детектив Чернов. После чего доверие ко мне у присутствующих упало еще на несколько градусов. И не пристрелили меня только потому, что решили выменять на украденные бумаги.