Ник Картер - Транкилино-найденыш
– Лично для вас это был удачный случай, – заметил Ник Картер.
– О нет, – возразил дон Патрицио, – я так или иначе должен был в скором времени занять место Панчо.
– Какое-то проклятое место, эта гасиенда! – проговорил Ник Картер, – в короткий промежуток времени умерли владелец и несколько человек служащих. Не странно ли это?
– Да, пожалуй, но ведь это только случайное стечение обстоятельств. Но теперь вернемся домой, сеньора, наверно, ждет нас с обедом.
Ник Картер кивнул головой в знак согласия и они вернулись на гасиенду, причем управляющий вел свою лошадь в поводу.
Обед прошел в оживленной беседе.
Донна Мерседес старалась занимать гостя и все время болтала так же, как и дон Патрицио. Один только Транкилино сидел молча и не принимал участия в разговоре, отвечая лишь на задаваемые ему вопросы. При этом он еле дотрагивался до еды, по бледному лицу и красным глазам видно было, что он незадолго до этого плакал.
Когда Ник Картер после обеда ушел к себе, ему показалось, что мимо дверей мелькнула какая-то темная тень. Но он не обратил на это внимания.
Войдя в комнату, он к крайнему изумлению своему увидел, что на его кровати лежит записка, на которой было написано каракулями:
"Простите меня, сеньор Картер! Я не должен узнавать вас, но я вас очень люблю!"
Ник Картер в глубоком раздумье сложил записку и спрятал ее в свою записную книжку.
Записка эта показала ему, что кто-то запугивал мальчика и что ему было приказано обращаться с ним, как с чужим человеком. Отсюда следовало, что те, кто отдали это приказание, другими словами, дон Патрицио и донна Мерседес, знали кто он такой. А если это было так, то они несомненно знали, что именно он, Ник Картер, подобрал мальчика на улице и что он приехал в гасиенду за справками о Транкилино.
– Они стерегут каждый мой шаг, – думал он, – дон Патрицио либо сам видел, что я направился к источникам, либо ему об этом сообщили его клевреты, а так как он знал, что незадолго до этого Транкилино поехал туда же, то он последовал за мной, чтобы помешать мне разговориться с мальчиком. Затем, предлагаемые им экскурсия и охота что-то очень подозрительны! Он говорил мальчику, что я высказал желание поохотиться, тогда как я об этом не сказал ни полслова! По-видимому, он хочет заманить меня в лес и там покончить со мной. Он собирается пристрелить меня, а потом заявить о несчастном случае! Я попал в опасное положение, но тем не менее я раскрою эту тайну! Эта женщина во всяком случае не вдова Иосифа дель Корона! Глаз ребенка зорок, и детская душа чутка, ребенка не обманешь, несмотря на всевозможные ухищрения! Но долго я все-таки не могу оставаться здесь, меня ждут другие дела в Нью-Йорке. Но я полагаю, что развязка наступит скоро, так как дон Патрицио и его сообщница не будут откладывать в долгий ящик расправу со мной!
Подойдя к окну, Ник Картер увидел, что мнимая сеньора Мерседес и дон Патрицио куда-то уезжают верхом.
Ник Картер хотел воспользоваться этим случаем, чтобы побеседовать с Транкилино, но, несмотря на все поиски, он не нашел ребенка.
Дон Патрицио и сеньора Мерседес вернулись домой довольно поздно.
Глава IX
Ночное посещение
В этот вечер Ник Картер больше уже не видел Транкилино и предпочел не наводить о нем справок.
Вечер он провел в обществе гостеприимных хозяев и должен был признаться, что они делали все, что возможно, чтобы сделать его пребывание на гасиенде как можно приятным.
Сеньора Мерседес была не только красивая, но и очень умная женщина. Даже Ник Картер с удовольствием беседовал с ней. Она говорила по-английски, как на родном языке, и знала отлично французский, итальянский и русский языки.
Всякий другой поддался бы очарованию этой сирены, но Ник Картер сохранил полное равнодушие. Он хорошо знал, что она пытается завлечь его в свои сети, как сделала это уже с доном Патрицио, который был покорным исполнителем се воли.
Ник Картер, однако, никак не мог разгадать, в чем собственно заключается тайны гасиенды. Он не имел никаких доказательств того, что дон Патрицио и донна Мерседес на самом деле совершенно другие люди и надо было вооружиться терпением и предоставить события своему естественному течению, даже если бы вследствие этого пришлось остаться на гасиенде на более продолжительное время.
Раскланявшись с хозяевами, Ник Картер ушел в свою комнату и сейчас же лег в постель.
Он никогда не запирал дверь той комнаты, в которой спал. С течением времени он развил свой слух настолько, что слышал малейший шорох даже во сне. Кроме того, у него была способность сразу же действовать в момент пробуждения.
Спустя несколько часов он вдруг вздрогнул и сел на постели.
Он услышал, что кто-то отворил дверь.
Насторожившись, он услышал, как кто-то крадется по ковру и приближается к кровати.
Ник Картер выхватил револьвер из-под подушки, но почти тотчас же спрятал его, так как услышал нежный шепот:
– Сеньор Картер!
То был Транкилино.
– Бедняга, – ответил он тоже шепотом, – как ты решился прийти ко мне?
В ту же минуту Транкилино обвил шею Ника Картера руками, прислонил голову к его груди и разрыдался.
Ник Картер молча гладил его по голове.
Наконец мальчик успокоился и мог говорить.
– Я пришел к вам, – шепнул он, – потому что боялся, что они меня сегодня ночью убьют!
– Зачем ты задаешься такими глупыми мыслями, – проговорил Ник Картер, – кто будет покушаться на твою жизнь?
– Они, те двое! Они ненавидят меня, не знаю, за что. Ведь я не сделал им ничего дурного! А если бы я мог, я убил бы их, как они убили мою мать и моего отца!
– Значит, ты вполне уверен, что эта женщина, которая представилась мне под именем сеньоры дель Корона, не твоя мать?
– Да, уверен! И тот человек, который называет себя доном Патрицио, вовсе не мой дядя дон Рибера, за которого он выдавал себя, когда увозил меня отсюда. Это ужасный человек и он грозил, что убьет меня, если я буду еще раз говорить с вами, или подам вид, что знаком с вами. Вас они тоже хотят убить, сеньор Картер! Но вы не должны умирать! Вы единственный мой друг! Простите меня, что я притворялся, что не знаю вас, но я не мог поступать иначе. Вы получили мою записку?
– Получил, и очень обрадовался ей.
– Вас одного я только и могу любить, сеньор Картер! Все остальные умерли: и отец, и мать, и Панчо, и Анита, и я уверен, что всех их убил дон Патрицио! Если он и не сам сделал это, то другие сделали по его приказанию! Он хочет завладеть всеми поместьями моего отца, так он говорил той женщине, которую я должен называть матерью!
– Кто же она такая, если она не твоя мать?
– Не знаю!
– Но она очень похожа на твою мать?
– Да, и все чужие должны думать, что она и есть сеньора Мерседес, а я вот, когда всмотрелся в нее, сразу увидел, что это не она! У нее другие глаза, да и смеется она иначе!
– Скажи, пожалуйста, у тебя есть какая-нибудь тетя?
– Не знаю!
– Разве твоя мать никогда не говорила, что у нее есть сестра, очень злая, и дядя, который очень добр?
– Нет, об этом моя мать мне никогда не говорила.
– И ты наверно знаешь, что дон Патрицио тот самый человек, который увез тебя с гасиенды и привез в Нью-Йорк?
– Да, он тот самый, который выдавал себя за дядю Рибера.
– Скажи мне вот что, Транкилино, – сказал Ник Картер, поднял мальчика и посадил рядом с собою, – почему ты убежал тогда из моего дома, где тебе ведь жилось хорошо? Разве ты не подумал о том, что это причинит мне горе?
– Конечно, подумал и мне было очень жаль, что я даже не простился с вами. Но все вышло так быстро, что я даже не успел опомниться. Я сидел на ступеньках лестницы и вдруг подъехала одна из тех больших карет, что едут без лошадей и без рельс. В ней сидела какая-то дама. Когда она увидела меня, то подняла вуаль и позвала меня к себе. Мне показалось, что это моя мать и я побежал к карете, а она отворила дверцы и посадила меня рядом с собой. Все это произошло так быстро, что я о вас позабыл. Потом мы уехали, и когда я вспомнил о вас, то было уже поздно. Когда мы вышли из кареты и эта дама привела меня в какой-то дом, то я узнал, что она вовсе не моя мать. Там уже ожидал нас тот, который называл себя доном Рибера и который бросил меня на улице. Вероятно, они дали мне какое-то снотворное, потому что я совершенно не помню, каким образом я попал обратно на гасиенду: вероятно, я все время спал. Я никогда никому не говорил о том, что знаю, что сеньора Мерседес не моя мать, но я часто подслушивал у дверей, когда она беседовала с доном Патрицио. Знаете, что я слышал?
– Говори, это очень важно для меня! О чем же они больше всего беседовали?
– О гасиенде и о деньгах в банке, так мне по крайней мере казалось, хотя я в сущности не понимал, в чем именно дело. Потом дон Патрицио как-то раз говорил, что женится на ней, когда пройдет год траура. А потом я слышал, как они говорили, как бы получше избавиться от меня! Спасите меня, сеньор Картер, иначе я должен умереть! Они твердо решили убить меня!
