Майк Эшли - Новые приключения Шерлока Холмса (сборник)
Дверь в каморку оказалась открытой, и Холмс вошел. Приземистый человек средних лет, который сидел за столом, заваленным бумагами, поднялся ему навстречу. Одет он был, по мнению Холмса, с чрезмерной вычурностью: костюм слишком уж изящного покроя, галстук-бабочка с бриллиантовой булавкой – чересчур яркий.
– Генри Симкинс к вашим услугам, сэр, – представился он. – С кем имею честь?
Холмс передал ему свою визитную карту и письмо Спунера. Он внимательно следил за тем, как отнесется к ним Симкинс. Тот, казалось, на мгновение встревожился, но тут же постарался скрыть свои чувства.
– Что ж, мистер Холмс, присаживайтесь, присаживайтесь, прошу. Попытаюсь вам помочь чем сумею, хотя боюсь, вы совершили эту поездку напрасно, ибо мистер Спунер сам знает все, что известно об этом прискорбном случае.
Холмс смахнул пыль с предложенного кресла и расположился в нем.
– Благодарю, что уделили мне время, мистер Симкинс. Речь идет просто о кое-каких мелочах, которые мистер Спунер просил меня уточнить.
– Что ж, я весь внимание, мистер Холмс.
– Когда ректор и совет Нового колледжа пригласили вас провести реставрацию их картины?
– Пожалуй, примерно в конце августа. Могу сообщить вам точную дату, если вы соблаговолите минутку подождать. – Он развернулся вместе с креслом и подъехал к открытому бюро с выдвижной крышкой, стоявшему у задней стены. Из ящика он извлек пачку бумаг, перевязанных бечевкой, развязал их и стал просматривать. Холмс, любивший точность, подумал, что изыскания займут больше минутки, однако через считаные секунды Симкинс испустил негромкий торжествующий возглас и помахал листком почтовой бумаги с тиснением. – Вот она, мистер Холмс, – объявил он и положил листок на стол перед моим другом.
Холмс быстро проглядел официальное письмо, датированное двадцать пятым августа. В нем господ Симкинса и Стритера приглашали осмотреть произведение Рембрандта “Рождество Господне” с тем, чтобы обсудить возможность его реставрации.
– Очевидно, вы сразу же дали ответ, – предположил Холмс.
– Именно так, мистер Холмс. – Симкинс сверился с карманной записной книжкой. – Мы условились, что я приеду десятого сентября, в среду.
– А раньше вы когда-нибудь выполняли работу для Нового колледжа?
– Нет, сэр, прежде нам никогда не выпадала такая честь.
– Вы знаете, кто вас рекомендовал?
Симкинс откинулся на спинку кресла, сунув большие пальцы в карманы жилета.
– Полагаю, мистер Холмс, это мог быть кто угодно из клиентов, довольных нашими услугами. С гордостью могу сообщить, что о нас известно многим знатокам живописи, смотрителям музеев и наследникам фамильных коллекций. Мы оказывали услуги представителям дворянства и даже аристократии.
– В том числе и лорду Хэнли? – осведомился Холмс.
– Да, так и есть, сэр. Не далее как в прошлом году мы выполнили важный заказ для его светлости.
– А доктору Гиддингсу?
– Ему также, сэр. Доктор Гиддингс – блестящий знаток искусства. Несколько раз он удостаивал нас своими поручениями.
– Вы были знакомы с этой работой Рембрандта до того, как в прошлом месяце посетили Новый колледж?
– Лишь понаслышке, сэр.
– И вы никогда ее раньше не видели? – не без удивления спросил Холмс.
– Никогда.
– А коллекцию доктора Гиддингса вы знаете давно?
– Пожалуй, уже больше двадцати лет.
Холмс несколько мгновений обдумывал эти ценные сведения.
– А каково было ваше впечатление об этой картине, когда вы ее наконец увидели?
Бойкий Симкинс впервые выказал признаки некоторого замешательства.
– Пожалуй, сэр, если говорить откровенно, меня она несколько разочаровала.
– Вы сочли, что это не очень хорошая картина?
Кустистые брови реставратора нахмурились.
– Нет-нет, мистер Холмс, ничего подобного. Мне бы не хотелось, чтобы вы подумали, будто я хоть сколько-нибудь усомнился в качестве самого шедевра. Речь идет лишь о том, что… Видите ли, я помню, как много лет назад обсуждал это произведение с другим моим клиентом, который видел его в Голландии и не жалел похвал его теплым светящимся тонам. Но в Оксфорде я увидел картину, с которой на каком-то этапе ее существования очень дурно обошлись. Ее покрывал толстый слой старого бесцветного лака. А если еще учесть, что в церкви весьма скудное освещение, легко понять, что мне было очень трудно рассмотреть штрихи и детали.
– И вы пришли к выводу, что ее нужно хорошенько очистить и что лишь тогда вы сможете дать заключение, необходимо ли проводить дальнейшую реставрацию.
– Именно так, мистер Холмс. Мы сделали предварительную оценку и запросили определенную сумму за первый этап работы. Разумеется, ректору и совету потребовалось некоторое время, чтобы рассмотреть наше предложение. Они дали ответ, – он снова заглянул в стопку бумаг, вынутых из бюро, – первого октября. Мы договорились, что заберем картину неделю спустя, восьмого числа.
– Но вы этого не сделали?
– Нет. Восьмого утром мы получили телеграмму, где сообщалось, что наш визит в этот день все-таки не совсем удобен, и предлагалось назначить другое число.
– У вас не было причин усомниться в подлинности телеграммы?
– Решительно никаких.
– А скажите, мистер Симкинс, – проговорил Холмс, – скажите мне как человек, хорошо знакомый с миром картин, торговцев и коллекционеров… Как по-вашему, трудно ли сбыть с рук такое знаменитое полотно?
– Пожалуй, очень трудно.
– Но возможно?
Склонив голову набок, Симкинс задумался.
– Конечно, существуют страстные коллекционеры, которые ни перед чем не остановятся, лишь бы заполучить то, чего не могут честно приобрести.
– А существуют ли международные шайки, которые как раз тем и занимаются, что удовлетворяют желания подобных любителей живописи?
– Увы, такие тоже есть, мистер Холмс.
– А вы, случайно, не знаете, как выйти на связь с такой шайкой? – спросил Холмс с обезоруживающей непринужденностью и стал внимательно наблюдать, как на это откликнется собеседник.
От негодования тучный Симкинс словно бы раздался еще сильнее.
– На что вы намекаете, мистер Холмс?
– Всего лишь на то, что к человеку вашей профессии могут время от времени обращаться разного рода сомнительные личности – возможно, требующие изготовить убедительную подделку или подтвердить ложную атрибуцию. Я уверен, что “Симкинс и Стритер” никогда не стали бы сознательно иметь дело с такими негодяями, но меня бы удивило, если бы вы не сумели опознать некоторых из них.
– Мы знаем, от кого следует держаться подальше, если вы это имеете в виду, мой юный господин, – признался Симкинс, еще не вполне сменив гнев на милость.
– Только это, и ничего больше, – с улыбкой подтвердил Холмс. – Простите, но вы, возможно, смогли бы назвать мне имена некоторых злодеев? – Собеседник упрямо покачал головой, и Холмс продолжал: – Понимаете, кто-то намеренно ввел вас в заблуждение, а потом выдал себя и своих сообщников за представителей “Симкинса и Стритера”. И этот кто-то действовал весьма профессионально. Ergo [14] , я делаю вывод, что он не новичок в деле похищения и продажи предметов искусства.
– Что ж, сэр, если вы так ставите вопрос… Есть, есть несколько человек, которые заслуживают того, чтобы их деяния хорошенько расследовали. Полиция могла бы допросить их – и не только допросить. Нет-нет, не то чтобы я выдвигал какие-то обвинения… – Он отыскал чистый клочок среди россыпи бумаг и бумажек, усеивавших его стол подобно конфетти, и, взяв с подставки перо, написал три имени. – Что ж, мистер Холмс, надеюсь, эти имена помогут вернуть “Рождество” в Новый колледж, хотя, боюсь, оно теперь на много-много лет исчезло из виду.
* * *На обратном пути Шерлок Холмс старался в точности припомнить все сведения, имеющие отношение к делу, которое он взялся расследовать. И все приводило его к одному странному, но неизбежному выводу. Однако можно ли найти доказательства? Он твердо решил отыскать их, если это вообще в человеческих силах.
Руководствуясь этим намерением, он уже после того, как сгустилась тьма, покинул Гринвилл в теннисных туфлях, старых брюках и рубашке, имея при себе фонарь и экземпляр “Таймс”. Он отсутствовал два часа и возвратился победителем. Ему оставалось нанести еще один визит, но для этого следовало дождаться завтрашнего вечера.
Часы на колокольне гринвиллской церкви били шесть, когда Холмс пешком отправился в Магдален-колледж, расположенный неподалеку. Подойдя к квартире Хью Маунтси, он обнаружил, что входная дверь не заперта, а изнутри доносятся голоса. Он дерзко постучал, и дверь открыл рыжеволосый молодой человек весьма беспутного вида, во фраке и с бокалом шампанского.
– Да? – томно произнес он.
Холмс протянул ему свою визитную карточку. Тот взял ее и придирчиво рассмотрел.
– Скажи-ка, Хьюффи, – обратился он к кому-то в глубине квартиры, – мы знаем человека по имени Шерлок Холмс? – Это имя он произнес не без веселого удивления.
